— Мой отец любил рассказывать мне о чудесах замка Кардинале, о том, как они смотрели из деревни и видели, какой он весь яркий, полный света.Чезаре положил сердцевину яблока на стол и пожал плечами.— Таковы превратности войны. Маттео тут же ответил:— Или же солидное состояние вашего дядюшки.— Он ростовщик, — презрительно заметил Чезаре. — Ему теперь все принадлежит.Маттео посмотрел прямо в глаза Чезаре и уточнил:— Пока он жив.— Такого рода люди живут очень долго, — возразил Чезаре.Маттео улыбнулся.— В Америке для таких людей есть особое определение — Шейлок. Так звали ростовщика в одной пьесе Шекспира. “Венецианский купец”, кажется.Чезаре улыбнулся в ответ.— Американцы точно называют вещи своими именами. Шейлок — очень здорово.Маттео продолжал так, будто и не было незначительного отклонения в разговоре:— Ваш дядюшка одинок, у него нет семьи, нет других родственников, кроме вас. И он владеет банком с капиталом в двести миллионов лир.Чезаре смотрел на него и узнавал характерные для себя черты в этом пожилом человеке.— Я думал об этом много раз. Свинья не заслуживает того, чтобы жить. Но если бы именно мне пришлось убить его, это не принесло бы мне ничего хорошего.Маттео серьезно покачал головой.— Верно. Но если он умрет, скажем, когда вы будете на соревнованиях по фехтованию в ста пятидесяти километрах отсюда, то вы снова станете богатым человеком.Чезаре посмотрел на него какое-то мгновение, затем поднялся, на ноги.— Гио! — крикнул он. — Принеси-ка бутылку “Наполеона”. Мы пройдем в библиотеку.Когда Гио, выполнив приказание, закрыл за собой дверь библиотеки и они остались одни перед горящим камином, Чезаре повернулся к Маттео.— Зачем вы приехали сюда? — спросил он прямо.Маттео улыбнулся и поднял рюмку с коньяком.— Я слышал о вас, майор.— Слышали что?— Вы помните, конечно, тот период войны, непосредственно перед вторжением союзников в Италию? — Он не стал ожидать ответа Чезаре. — Один мой товарищ, который в настоящее время в Неаполе, и я передали американскому правительству список людей, с которыми можно связаться для подготовки вторжения. Они были членами подполья, существовавшего задолго до войны, даже еще до первой войны. Мафиози.Чезаре слушал, не перебивая.— Я узнал, что вы были одним из итальянских офицеров, назначенных Верховным командованием Италии для контакта с разведкой Соединенных Штатов. Вам дали задание установить связь с девятью лицами и обеспечить их сотрудничество. Вы убили пятерых из них.— Они отказались сотрудничать, — мгновенно отреагировал Чезаре. — Об этом говорится в моем отчете.Маттео улыбнулся.— Меня не интересует официальное объяснение. Я сам их столько раз давал, что у меня не осталось никакой веры в них. Но мы с вами знаем лучше. Понимаете ли, официальные лица никогда не видели тела тех, кого вы убили. Но мои друзья видели.Маттео поставил свою рюмку и взглянул на Чезаре. Тот ответил ему спокойным взглядом, никак не выдавая овладевшего им волнения.— Поэтому, мой друг, мне трудно разобраться в ситуации с вашим дядюшкой. Когда смерть так легко, играючи дается в ваши руки, как вы можете позволять ему жить?Чезаре криво улыбнулся и ответил:— Это совсем другое дело. Тогда была война.Маттео укоризненно покачал головой.— Война лишь оправдание для вас. Были и другие. Солдат в деревне, когда вы были еще ребенком; молодой англичанин, которого вы сбили машиной еще в школьные годы; немецкая любовница вашего командира в Риме, угрожавшая выдать вас ему. — Он посмотрел в лицо Чезаре. — Как видите, я располагаю значительно лучшими источниками информации, чем власти предержащие.Чезаре поудобнее устроился в кресле, сделал пару глотков коньяка и улыбнулся.— Да, информация у вас есть, но, думаю, она едва ли представляет для вас особую ценность. И что же вы собираетесь с ней делать?Маттео пожал плечами.— Ничего не собираюсь делать. Просто рассказал, чтобы вы знали, что я в вас заинтересован. Видите ли, мы можем оказать друг другу большую помощь.— Да?Маттео кивнул.— Обстоятельства вынудили меня вернуться на землю моих предков, но в сердце своем и в деловых интересах я уже давно американец, а не итальянец. К несчастью, я не имею возможности вернуться в Америку в течение некоторого времени. Законно вернуться. Конечно, я могу возвращаться туда на короткие периоды времени, но это очень опасно, поэтому я не могу оставаться там слишком долго. Я предвижу время, когда мне понадобится союзник, кто-нибудь подобный вам, кого никто не мог бы связать со мной, но кто оказал бы мне помощь, когда в оной возникнет необходимость.Чезаре уставился на него.— А как же ваши товарищи? Ваши друзья по Обществу? Уверен, что у вас там много друзей.Маттео кивнул.— Верно. Но они все известны. Друг другу и полиции. Между ними не сохраняется ни один секрет — рано или поздно он становится всем известен.Маттео поднялся и подошел к камину. Повернулся спиной к огню и посмотрел на Чезаре.— Вам, должно быть, уже надоела бедность вашего существования. Она унижает человека, отупляет его, делает жизнь серой и вообще не соответствует вашему характеру. Что бы вы делали, если бы освободились от такой жизни?Чезаре в свою очередь посмотрел на гостя.— Не знаю. Возможно, путешествовал бы. Приобрел бы несколько автомашин и принимал участие в гонках. Ле-Ман, Турин, Сибринг. Это так возбуждает.Маттео засмеялся.— А на что же вы будете жить? Как известно, деньги когда-нибудь да кончаются.Чезаре покачал головой.— Я никогда не думал об этом. Мне всегда не нравилось заниматься делами. Маттео достал сигару и зажег ее.— Ах молодежь, не желающая думать о будущем молодежь. — В его голосе звучала приятная снисходительность. — У меня доля в одной автомобильной компании, недавно приобретенная через некоторых легальных помощников. Через несколько лет они планируют выйти на американский рынок. Если к тому времени вы добьетесь известности в сфере гоночных автомобилей, то смогли бы стать главой американского филиала этой компании. Как вам нравится подобная перспектива?— Как она может не понравиться? — ответил Чезаре. — Но что от меня ожидается взамен?Маттео внимательно посмотрел на него, не торопясь раскрывать свои карты и как бы раздумывая, решиться или не решиться. Наконец он сказал:— Одна услуга. Сейчас и потом.— Какого рода услуга? Я не хочу принимать участия в ваших делишках: в азартных играх, наркотиках...Маттео прервал его:— Даже если это принесет вам невообразимое богатство? Чезаре рассмеялся.— Богатство? Кому оно нужно? Все, чего я хочу, так это заниматься тем, что мне нравится.Маттео засмеялся вместе с ним.— Прекрасно. Вижу, что вы человек без особых претензий. Еще одно очко в вашу пользу. И нет никого, кому бы следовало вас опасаться.Чезаре снова поднял рюмку.— Вы все еще не сказали, что потребуется от меня.Маттео еще раз внимательно посмотрел на него. Их взгляды встретились и замерли.— Всего лишь оказать ответную услугу, после того как ваш дядюшка умрет, когда вы будете завтра на соревнованиях по фехтованию.Наступила продолжительная пауза, затем Чезаре улыбнулся.— Хорошо. Я согласен.Лицо Маттео стало серьезным.— Ты поклянешься?— Конечно.— У тебя есть нож? — спросил Маттео. Неожиданно в руке Чезаре появился стилет. Маттео уставился на него. Чезаре улыбнулся, перевернул его и протянул ему рукояткой вперед.— Он мне как брат, — сказал он. — Мы всегда вместе. Маттео взял его.— Дай мне свою руку, — сказал он. Чезаре протянул руку. Маттео положил на его ладонь свою левую руку и быстрым движением сделал небольшой разрез на указательных пальцах. Кровь закапала, а затем смешалась в их ладонях.Маттео взглянул на него.— Наша кровь смешалась, и теперь мы породнились. Чезаре кивнул.— Я умру за тебя, — сказал Маттео.— Я умру за тебя, — повторил Чезаре. Маттео убрал руку и вернул стилет, потом засунул палец в рот и стал сосать его, чтобы остановить кровь.— С этого времени, дорогой племянник, — сказал он, — мы больше не будем встречаться, пока я того не пожелаю.Чезаре кивнул.— Да, дядя.— Если у тебя возникнет необходимость связаться со мной, пошли сообщение деревенскому почтмейстеру, и я сам найду тебя.— Я понял, дядя.Это происходило двенадцать лет назад. Маттео сдержал свое слово — Раймонди умер на следующий вечер, когда Чезаре был на соревнованиях по фехтованию.Следующие пять лет пролетели быстро. Гонки и автомашины. Праздничные балы и любовные приключения. Затем, в 1953 году, как и говорил Эмилио, Чезаре предложили возглавить американский филиал автомобильной компании. Пресса много писала о его назначении. Бурный образ жизни и участие Чезаре в опасных гонках сделали его международной знаменитостью. Он дважды сражался на дуэлях из-за женщин. Для Америки он был человеком из другого мира.Только однажды за все двенадцать лет он видел Маттео. В прошлом году в ответ на телефонное послание он пришел в пансион, расположенный над баром в испанской части Гарлема, где они лишь обменялись пожеланиями доброго здоровья, а Маттео выразил удовлетворение по поводу успехов Чезаре. Он не мог долго оставаться, поскольку его ждал самолет, чтобы отвезти на Кубу, откуда Маттео должен был вернуться на Сицилию.Они расстались, и Чезаре не слышал о нем, пока перед самым началом гонок ему не сунули в руку записку, в которой говорилось, что он должен немедленно приехать в замок.Цыпленок по-охотничьи был нежным и очень вкусным, а лобстер “фра диаболо” имел неповторимый вкус и особую пикантность. Чезаре только что отложил салфетку, когда во двор въехала автомашина.Он не мог удержаться, чтобы не понаблюдать, как Гио открывает дверь. Минуту спустя тот вернулся, держа в руке конверт.— Это был почтмейстер из деревни. Он привез заказное письмо для вас.Чезаре взял конверт и вскрыл его. В нем находились две страницы плотного машинописного текста с инструкциями. Он быстро прочитал послание, затем еще раз. Положив письмо на стол, потянулся за чашкой кофе.Минуло двенадцать лет, и дон Эмилио предъявил требование о платеже. С процентами. Глава 6 Лас-Вегас — ночной город. Рядом с отелями расположены бассейны — чистые, с отфильтрованной водой зеленовато-голубого цвета, около них вы не увидите никого, за исключением туристов и профессиональных спасателей, поддерживающих темный загар как своего рода отличительный признак их профессии. В вестибюлях всегда царствует ночь.Кто-то однажды сказал: никогда не позволяйте им видеть дневной свет. Есть что-то резкое в белом свете дня, что влияет на присущее игроку чувство реальности — реальности вертящегося колеса рулетки и монотонного стука костей на покрытых плотным фетром столах, реальности нервного возбуждения, связанного со стремлением выиграть, реальности движущихся песков пустыни, на которых построен город.Здесь их ждут неожиданное богатство, большие приключения, обещание успеха завтра. Здесь правят бал свободные деньги, все остальное вторично: секс, бизнес, веселье. Свободные деньги. Потяните за ручку игрального автомата. Возможно, подошел ваш черед сорвать куш.Они покинули театр-ресторан, все еще смеясь над комедией в исполнении одного из величайших актеров мира, и остановились в нерешительности, глядя вниз на фойе казино.Было десять часов вечера, и вокруг столов в “Магарадже” толпились те, кто только что вышел с обеда-представления. Чезаре осмотрел комнату.— Ты не слышал, что я спросила, — сказала Барбара.Чезаре повернулся к ней. Его глаза горели странным возбуждением.— В самом деле не слышал, дорогая. О чем ты?Барбара взглянула на него. Другой извинился бы или заявил, что слышал. А он просто сказал, что не слышал.— Я спросила, будем играть в кости или займемся рулеткой.Он неожиданно улыбнулся.— Рулеткой. Я достаточно много отдал сумасшедшим кубикам из слоновой кости. Я никогда их не пойму.Они начали спускаться к столам с рулеткой.— Жаль, что они не играют здесь в баккара. Это игра для цивилизованных людей, обладающих определенным мастерством, одной удачи недостаточно.Барбара повернулась к одному из столов. Чезаре взял ее за руку.— Не к этому. Здесь слишком много играющих. Пойдем дальше.Они выбрали стол напротив того, к которому она хотела подойти. Он был прав: здесь было меньше игроков.Отодвинул стул для нее, и она села, улыбнувшись ему.— Ждешь сегодня удачи? Чезаре кивнул и также улыбнулся ей в ответ.— Большой удачи, — сказал он, пододвигая к ней кучку фишек.В Нью-Йорке на столе Бейкера зазвонил телефон. Он отодвинул термос и поднял трубку.— Звонит Джордан из Лас-Вегаса, — сказал оператор.— Соедините с ним, — ответил он. Послышался голос Теда Джордана:— Привет, Джордж, как дела?— Ничего хорошего, — ответил Бейкер уставшим голосом. — Мы на мели. Мы все еще не можем выяснить, каким образом был убит Динки Адаме. Как себя ведет твой мальчик?Джордан рассмеялся.— Просто великолепно. Как раз сейчас он захвачен колесом рулетки, делает ставки, будто завтра наступит конец света.— Он прикрыт? — с тревогой спросил Бейкер.— Я посадил своих людей с обеих сторон от него, а один стоит за его спиной. Никто не сможет подойти близко к нему.— Я все же волнуюсь. Мы считали, что Адаме у нас так же прикрыт, а посмотри, что получилось.— Если ты так беспокоишься, Джордж, — сказал Джордан, — то почему бы нам не арестовать его. За решеткой мы удержим его от любых контактов.— Ты знаешь обстоятельства, — ответил Бейкер. — Если мы так поступим, то защита сразу узнает, кто является свидетелем. Ну а уж там дело техники. Могу голову дать на отсечение, что свидетелей заставят тем или иным способом замолчать и мы провалим дело.— Маттео, должно быть, сейчас вовсю смеется, — сказал Джордан.— Он не будет смеяться, когда мы доставим свидетеля в суд, — пообещал Бейкер.— Мой парень ставит двадцать к одному, что он никогда не попадет в судебный зал, — сказал Джордан.В голосе Бейкера послышались недоверчивые нотки.— Ты считаешь, что он действительно верит, что его убьют? И все же продолжает посещать казино?— Да, — лаконично ответил Джордан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23