Все говорили о том, что немцы слабеют с каждым днем и война вот-вот закончится. Но мы в это не верили, видя, в каком состоянии привозят к нам с фронта джипы.
Как-то вечером, когда мы с Жизель ужинали все в том же маленьком семейном ресторанчике, она завела разговор о том, что нас ждет после войны.
— Я вернусь в Лион. Парижская жизнь не для меня. — Она встретилась со мной взглядом. — А ты собираешься улететь в Штаты?
Я пожал плечами.
— Скорее да, чем нет. Армия вывезет нас туда, чтобы демобилизовать.
— Ты можешь остаться во Франции. Я бы хотела быть с тобой.
— Я тоже этого хочу. — Я запнулся. — Но что мне тут делать? Я же не знаю французского.
— Ты мог бы взять меня в Штаты. Я говорю по-английски.
— Все не так просто. Я тебя люблю, но будущее мое слишком неопределенно. Давай не будем загадывать, пока не закончилась война. Вот тогда мы и решим, как жить дальше.
Она накрыла мою руку своей.
— Я люблю тебя, Джерри. И не хочу расставаться с тобой.
Я поцеловал ее руку.
— И я не хочу расставаться с тобой, Жизель.
ГЛАВА 10
Я сидел за маленьким столиком в каморке у дальней стены мастерских. На этой неделе мы отправили последний джип, все парни получили свою долю. Я сосчитал лежащие в сейфе деньги. Семнадцать тысяч долларов. Никогда у меня не было таких денег. И я не знал, что с ними делать. Ситуация складывалась аховая. Если б я предъявил такую сумму, армейское начальство отправило бы меня за решетку, чтобы выяснить каким образом мне удалось разбогатеть. А если бы я попытался провезти эти баксы в Штаты, те же вопросы задали бы мне на таможне.
В шесть часов в каморку вошел Бадди и сел напротив меня.
— Наша служба близится к завершению.
— Похоже на то, — кивнул я.
— И что ты собираешься делать потом?
— Меня демобилизуют, и я вернусь домой.
— Я слышал, многих отправят на Тихий океан. Япония все сопротивляется, и вроде бы сил у нее еще много.
— Не знаю, что тебе и сказать. — Я усмехнулся. — Президент не успел поделиться со мной своими планами.
— Я не доверяю Трумэну, — насупился Бадди. — По крайней мере с Рузвельтом мы знали, куда плывем. Я рассмеялся.
— Ничего мы не знали. Все делалось через наши головы.
— Одно я знаю наверняка. Я не хочу воевать еще и с Японией.
— Ты несешь чепуху. На войне мы с тобой не были. Только и делали, что ремонтировали джипы. А боролись разве что с грязью, въевшейся в кожу.
— Когда это ты стал таким героем? — с сарказмом вопросил Бадди.
— Я не герой. Но я читаю газеты, смотрю информационные выпуски и знаю, что нам чертовски повезло.
— Как только все закончится, — Бадди смотрел мне в глаза, — я хочу вернуться домой, получив причитающиеся мне при демобилизации деньги и соответствующие документы. Я хочу уехать отсюда не последним, а первым.
— А как насчет Уллы? — поинтересовался я. — Я думал, ты заберешь ее с собой.
— Я наводил справки. В Штаты я могу провезти ее только с визой, оформленной нашим посольством в Норвегии.
— Ты шутишь. Разве того, что она твоя жена, недостаточно?
— Они такие говнюки. В иммиграционной службе заявляют, что многие Девушки выходят замуж за американских солдат только для того, чтобы попасть в Штаты.
— И что же вы собираетесь делать? — спросил я.
— Улла хочет поехать домой и там родить ребенка. Он будет американским гражданином, поскольку его отец — я. Улла зарегистрирует младенца в американском посольстве. Тогда ей будет проще попасть в Штаты.
— Ты это проверял?
— Консультировался с юристами в посольстве и в штабе армии. Они говорят, что это единственный путь.
— Тогда у тебя все определилось. Поздравляю!
— Мне все равно нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты убедил полковника отправить меня в Америку в первую очередь. Как только закончится война.
— Я могу послать ему необходимые бумаги, но без гарантии, что он их подпишет, — ответил я.
Бадди достал из внутреннего кармана форменки пухлый конверт.
— Здесь десять «штук». Отдай их полковнику и скажи, что эти деньги — его, если он подпишет мои бумаги.
Иной раз я не мог понять, шутит Бадди или говорит серьезно.
— Ты хочешь, чтобы я вошел в кабинет полковника, помахал перед ним этим конвертом и сказал, что он получит конверт, если быстренько отправит тебя в Америку?
— Я не могу идти в штаб. Там каждая собака знает что я вляпался в ту историю. К тому же теперь полковник не настолько доверяет мне, чтобы взять этот конверт из моих рук. Он может подумать, что я хочу его подставить. Всякий раз, когда я выплачиваю полковнику его долю с игр, он встречается со мной в новом месте.
Я покачал головой.
— Нет, Бадди, тут я тебе не помощник. Мне и так хватает забот. Если меня поймают на этой афере с джипами, я могу получить пожизненный срок.
— Я и тебе дам пять «штук».
— Чего это ты так швыряешься деньгами? Стал миллионером?
— Дела у меня идут неплохо. Французы — люди азартные.
— И сколько ты заработал?
— Улла повезет в Норвегию шестьдесят тысяч. Мы положим эти деньги на счет, который откроем на имя ребенка. Когда Улла и младенец приедут в Штаты, у нас будет крепкий фундамент. — Он улыбнулся. — Улла — честная. Голова у нее устроена не так, как у нас.
— Если она не такая, как Китти, считай, что тебе повезло, — ответил я.
— Но ты пошлешь ему мои документы? — вновь спросил Бадди. — Насчет денег не беспокойся. Я найду способ передать их ему.
— Бумаги я подготовлю. Но подпишу, как только закончится война. И полковник получит их первыми. Бадди изучающе всмотрелся в меня.
— Ты и впрямь напуган?
— Будь уверен. Между прочим, если ты хорошенько задумаешься, то поймешь, что и у тебя есть повод трястись, как лист на ветру. Не забывай, что ты теперь не одинок. У тебя семья.
Двадцатого апреля Поль подошел к столику, за которым я сидел, дожидаясь окончания шоу. Вопреки обыкновению на его губах не играла улыбка.
— Джерри. Все пропало.
— Они вышли на нас? — У меня разом скрутило живот.
— Да нет. — Поль раздраженно махнул рукой. — Синий костюм только что сообщил мне, что больше джипы им не нужны. Он приказал свернуть операцию.
— Но мы передали им только пятьдесят джипов, — удивился я. — Раньше называлась другая цифра.
— Джипы переправили на Корсику. Остров-то маленький. Для Корсики пятьдесят автомобилей — это много.
— Но у меня в работе еще пятнадцать джипов. И что теперь делать с механиками, которые вызваны под выполнение этого заказа?
— Синий костюм говорит, что механиков надо отправить на прежнее место службы. Наверху вопрос уже улажен, поэтому проблем у тебя не возникнет. Все они заработали кучу денег, и жаловаться им не на что. — Поль пристально посмотрел на меня. — А мы можем вернуться к первоначальному плану. Продать пятнадцать джипов — пара пустяков.
Я закурил.
— Меня волнуют не джипы, а люди. Что я им скажу?
— Скажи правду. Они ее проглотят и уедут. Они знают что раскрывать рот небезопасно. Можно нарваться на крупные неприятности.
— Поль, ты заговорил, как американец. Где ты этому научился?
— Такой уж у меня бизнес. Я должен говорить и думать и как американец, и как француз. Это нелегко. — Он рассмеялся. — Давай выпьем коньяку. Все образуется. — Поль сделал знак официантке, и та тут же принесла две порции коньяка. — А что ты собираешься делать, когда все это закончится? Женишься на Жизель?
Мы чокнулись.
— За твое здоровье. — Я улыбнулся. — Мы с Жизель хотим остаться вместе, но о женитьбе разговора еще не было.
— Ар res la guerre ты можешь остаться во Франции. Работа тебе найдется, можешь не сомневаться.
— Но я не говорю по-французски. Какую я могу найти работу без знания языка? Меня никто не поймет.
— Французскому ты научишься быстро, — заверил меня Поль. — А с работой, если ты тут останешься, я тебе помогу.
— Поль, у тебя есть что-то конкретное?
— Идеи есть, — кивнул он. — Но давай подождем подходящего времени. Я вздохнул.
— А пока у меня на руках пятнадцать джипов, которые необходимо срочно сбыть. И мне надо расстаться с половиной своих механиков.
— Мы сможем продавать джипы так же, как и раньше. Не меньше двух в неделю. — Поль улыбнулся. — Во Франции по-прежнему не хватает автомобилей, так что найти покупателей — не проблема. Я свяжусь с нужными людьми. — Он посмотрел на часы. — Жизель сейчас подойдет. Отправляйтесь домой. Все будет хорошо.
Наутро я сообщил механикам дурные вести. К моему изумлению, в большинстве своем они не возражали. Наоборот, мечтали о том, чтобы вернуться на прежнее место службы. В своих подразделениях они считались ветеранами, то есть при демобилизации имели право отбыть в Америку первыми.
Разозлился только Бадди. Он-то рассчитывал попасть домой прямо из Франции, хотя Улла и уезжала в Норвегию. Бадди возвращаться туда не хотел, поскольку там ходил в новичках и его демобилизовали бы в последнюю очередь.
— Ты должен пойти к полковнику, — потребовал он от меня. — Мне без разницы, сколько это будет стоить. Но я должен вернуться в Америку до того, как туда приедет Улла с ребенком.
— А чего ты так суетишься? — удивился я. — Возможно, это и к лучшему, что вы сможете перебраться в Америку всей семьей.
Бадди закурил и покачал головой.
— Ты просто говнюк. Неужели ты думаешь, что я буду суетиться зазря? — Он глубоко затянулся и медленно выпустил дым через ноздри. — Перед тем как загреметь в армию, я женился. Думал таким образом избежать призыва, но ничего не вышло. От этой сучки, моей жены, я не видел ничего, кроме неприятностей. И теперь я должен развестись с ней или убить ее до того, как Улла приедет в Штаты. Я уставился на Бадди.
— А я-то считал, что это я сижу по уши в дерьме.
— Так ты поговоришь с полковником? Я кивнул.
— Поговорю.
Бадди положил руку мне на плечо.
— Мы давние друзья. И я ценю твою помощь. Если я могу что-нибудь для тебя сделать, ты знаешь, тебе надо только попросить.
Тем же вечером, вернувшись из клуба, мы с Жизель сидели на кухне и пили кофе.
— Поль рассказал мне о том, что происходит, — нарушила затянувшееся молчание Жизель.
— Он слишком много тебе говорит.
— Поль хочет, чтобы ты остался во Франции. А ты этого хочешь?
— Не знаю. Я хочу быть с тобой, это точно. Но чем я смогу здесь заниматься?
— Поль говорит, что он поможет твоему другу Бадди задержаться здесь и отсюда уехать в Штаты, если ты после демобилизации останешься во Франции. — В глазах у Жизель стояли слезы. — Я хочу, чтобы ты остался, Джерри. А работу ты найдешь, можешь не волноваться.
Я наклонился вперед, погладил ее по щеке.
— Я постараюсь остаться, Жизель.
Потом поцеловал ее теплые губы, — и мы направились в спальню.
Быстро разделись и голыми юркнули в постель. Пальцами я раскрыл ее «киску» и загнал в нее своего «молодца».
— Джерри! — ахнула Жизель. — Сделай мне ребенка! Кончи в меня и сделай мне много-много детей! Я люблю тебя, люблю!
Я почувствовал, как ее ногти впиваются мне в ягодицы. По моему телу пробежала дрожь. Оргазм не заставил себя долго ждать. Я ощутил, как изливается в Жизель мое горячее семя.
— Господи! Господи! — вырвалось у меня, и я, как бревно, застыл на Жизель. Наши тела блестели от пота.
Она целовала меня и шептала: «Я действительно люблю тебя, Джерри, люблю».
И по ее щекам катились слезы счастья.
ГЛАВА 11
Еще через неделю я в последний раз встретился с Серым и Синим костюмами. Произошло это в «Голубой ноте», за маленьким угловым столиком, который отделялся от зала тяжелой портьерой. Встреча эта отличалась от прежних: французы пришли в форме. Серый костюм оказался бригадным генералом французской армии, Синий — генералом полиции. Поль подвел меня к их столику. В этой части клуба я никогда не садился. Ее резервировали для геев.
Французы не поднялись нам навстречу. На этот раз я отдал им честь. На столике стояла бутылка коньяка. Армейский генерал наполнил бокалы мне и Полю — Ваше здоровье! — Он поднял свой.
— Ваше здоровье! — ответили мы. Полицейский посмотрел на меня.
— Мы очень довольны тем, как ты справился с порученным делом. Все прошло как по писаному.
— Благодарю вас, сэр, — ответил я.
— Все механики, которых ты вызывал на подмогу, разъехались по своим частям? — спросил армейский генерал.
— Да, сэр. Кроме одного. Он служил в моем взводе еще до того, как мы прибыли во Францию. Полицейский посмотрел на меня.
— Тот самый, кого перевели в Норвегию?
— Да, сэр.
— А почему ты не отослал его обратно в Норвегию? — поинтересовался армейский генерал.
— Он хотел остаться здесь. — Взглядом я обратился за помощью к Полю. — Его перевели туда из-за трений с военной полицией. Он возил своего босса, и их застукали в ночном клубе, запрещенном для посещения американским военнослужащим Полицейский улыбнулся.
— Твоего друга отправили в Норвегию, чтобы спрятать концы в воду?
— Да, сэр.
— Ты устроил этот перевод?
— Нет, сэр. Тогда таких возможностей у меня не было.
— Но ты знал, что его перевод организовал твой командир? — спросил армейский генерал.
— Да, сэр.
— Ты думаешь, твоему другу можно доверять и он умеет держать язык за зубами? — спросил полицейский.
— Да, сэр.
Они повернулись к Полю.
— Что ты скажешь?
— Джерри и Бадди подружились задолго до начала войны, — ответил Поль. — Я нисколько не сомневаюсь, что они оба заслуживают доверия.
На этот раз коньяк разлил полицейский.
— За ваше здоровье!
— И за ваше! — откликнулись мы с Полем. Армейский генерал положил передо мной конверт.
— Это премия за отличную работу. Я взял набитый банкнотами конверт.
— В этом нет необходимости, но я благодарю вас за щедрость, господа.
Полицейский улыбнулся.
— И я хочу, чтобы ты знал, что тебе никто не будет досаждать, если ты решишь продать оставшиеся джипы на черном рынке.
— Спасибо, сэр.
Мы все встали, обменялись рукопожатиями, и генералы отбыли. Мы с Полем сели. Конверт все лежал на столе.
Я раскрыл его. Сосчитал банкноты. Пять тысяч американских долларов. Я посмотрел на Поля.
— Думаю, половина предназначена тебе. Он покачал головой.
— Со мной уже расплатились. Это твои деньги. Я присвистнул.
— Это какое-то безумие. Я же заработал больше двадцати пяти тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37