13 . Я собирался поведать о прекраснолюбии и благодействии Константина, о рвении и старании его во всех делах, о том, как по благочестию и справедливости радел он о спасении своих подданных. Но не достойна моя речь этого мужа, я боюсь хвалить и лучше помолчу. Впрочем, кое-что из многого следует упомянуть. 14 . Найдя все дело в небрежении и запустении, а мужей доблестных в презрении и унижении, Константин, человек боголюбивый и прекраснолюбивый, предпочел боязливым и трусам мужественных и храбрых, которых отдал под начало магистра и доместика схол Варды Фоки и обеспечил победу Ромейской державе. Много было в нашем государстве достохвальных и прекрасных знаний, словесного искусства и науки, однако не знаю уж, по какой причине никто о них не заботился и не радел, так что же придумывает сей истинно любомудрый ум? Знал он, что как деяние, так и созерцание приближают нас к Богу, причем деяние подобает делам гражданским, а созерцание — умственным, а потому позаботился, чтобы одно помогало другому и чтобы дело укрепилось риторическим искусством, а созерцание — философией и природным познанием сущего. Он отобрал лучших наставников и преподавание философии поручил протоспафарию Константину, в то время мистику, риторики — митрополиту Никеи Александру, геометрии — патрикию Никифору, зятю эпарха Феофила Эротика, астрономии — асикриту Григорию. Великую заботу и попечение оказывал самодержец и ученикам, ежедневно делил с ними стол и пищу, давал деньги и вел с ними радушные беседы. Прошло немного [185] времени, и благодаря милости и разуму самодержца они овладели великими науками и искусствами, и из них выбирал и назначал Константин судей, секретарей, митрополитов, украсил и обогатил мудростью Ромейское государство Преданность Константина VII наукам хорошо засвидетельствована многочисленными источниками (см. статью, с. 222). В комментируемом пассате говорится также о попечении Константина о «высшем образовании» в Константинополе. Это — первое свидетельство такого рода после уже известных нам данных об «университете» кесаря Варды (см. с. 80). Если судить по перечислению «кафедр», структура «высшего образования» за истекшие сто лет не претерпела сколько-нибудь существенного изменения. Из названных «профессоров» хорошо известен никейский митрополит Александр (см.: Lemerle P. Le premier humanisme... Р. 263 suiv.; Toynbee A. Constantine Porphirogenitus and his World. London, 1973).

. 15 . Он обновил и привел в порядок царские одеяния и попорченные временем короны и венцы, украсил Вуколеон привезенными из разных мест статуями и устроил там пруд с рыбами. Он разведал и разузнал обо всех узниках, содержавшихся в тюрьмах города и фем, и освободил их от оков, и все восславили спасителем доброго и христоподобного царя Константина. Добродетель же и знание почитал как ни один из прежних императоров, и если находил человека со знаниями или прирожденного законника, его возвышал и сажал в высокое кресло. И воцарились повсюду справедливость и благозаконие, и как истинный философ предан им был Багрянородный. Видя, как растет жадность ненасытных людей, как чиновники, являющиеся в области и земли, притесняют несчастных бедняков, как разбоем, разными способами присваивают себе имения динатов, он решил эти имения отобрать назад. Как же поступает сей мудрейший муж? Собрав синклит, его решением постановляет тех, кто со времени его провозглашения разбогател, купил, получил в дар или захватил в областях [186] земли или поля, изгнать без денежного возмещения; и умерил этим немного порчу и корыстолюбие ненасытных людей. 16 . Мягкий и добрый властитель, Константин не отказывался самолично решать споры, жалобы и тяжбы людей, к нему обращавшихся, однако с готовностью заседал и вместе с судьями. У его трона толпились судьи и адвокаты, но он отвергал их ложные доводы. Ничто не укрывалось от его острого ума, ни ложь в соединении с истиной, ни приданная речи убедительность, ни составленные втайне изысканные писания, которые обличием истины обманывали даже самых дельных людей. Проученные страхом перед разбирательством, они сами становились для обидчиков судьями на процессе. 17 . Следует рассказать, как заботился царь о государственных делах, о его бесконечных усовершенствованиях и трудах по управлению. Отовсюду слали ему письма стратиги, царские протонотарии, должностные лица в селах, областях, городах. Кроме того, отправлялись послания вождям племен, и он, читая их, сразу схватывал смысл и определял, как быть с теми, что с Востока, и с теми, что с Запада. Он проглядывал письма с быстротой птицы и при этом еще принимал послов, отправлял послания чиновникам, отменял опрометчиво сделанные нововведения. И был сей Константин советником, радетелем, стратигом, воином, военачальником, предводителем. Кто сможет рассказать и поведать о его совершенствах? 18 . Нужно поведать и о пристанище для болящих. Видя, сколь оно мало, царь разместил его в огромных зданиях, дабы собрать всех страдающих такой болезнью. Велев умащать мазями их плоть, постоянно предоставляя им средства к жизни, он оставил потомкам вечную по себе память. 19 . Нужно рассказать и о конюшне, переделанной им в приют для стариков. Недалеко за всеудивительнейшей Великой церковью находилась конюшня для лошадок патриарха Феофилакта Об увлечении патриарха Феофилакта лошадьми говорилось на с. 186.

. Глядя на нее, добрый царь решил, что не по праву стоит здесь это здание, и, перестроив, превратил его в приют для стариков, и распорядился ежегодно выдавать его обитателям пищу и одежды. 20 . Нужно сообщить и о кровле Девятнадцати лож Триклиний Девятнадцати лож (аккувитов) в Большом дворце был назван так потому, что в нем находилось девятнадцать лож, на которых по античному образцу во время празднеств возлежали пирующие (см.: Ebersolt J. Le Grand Palais... Р. 58 suiv.).

. Видя, что она прогнила, грозит рухнуть и находится в полном беспорядке, он ее восстановил, а поскольку золоченый потолок от времени протек, он его убрал и сделал новый, красивый. Он соорудил восьмиугольные своды, снабдил их окнами, разнообразными резными украшениями в виде виноградных лоз, листьев и всяких деревьев. Все окропил золотом и такую красоту сотворил, что смотревшие на них приходили в восторг. 21 . Своему сыну царю Роману соорудил дворец больше императорского, возведя от основания его палаты. Многообразие его зданий поражало рассудок и ум, вызывало изумление у зрителей Это единственное упоминание дворца, выстроенного Константином для сына Романа, его местоположение неизвестно (см.: Janin Л. Constantinople... Р. 133).

. В Тетраконхе апостола Павла он изобразил разные фигуры и старые украшения удалил, новые изготовил и много выставил там фигур и статуй из золота Тетраконх (т. е. здание с четырьмя абсидами) служило молельней сп. Павла. Можно ли его ассоциировать с дворцовой молельней Апостолу (см. с. 139)?

. 22 . Живописное же искусство сей муж знал так хорошо, как, я полагаю, никто другой ни до него, ни после. Многих из им занимающихся он наставил и при этом оказался прекрасным учителем, и не только оказался [187] им, но и внушал всеобщее восхищение. И великое чудо было в том, что владел искусством, которому никогда не учился. А кто расскажет о наставлениях Багрянородного мастерам? Наставлял он и каменотесов, и плотников, и позолотчиков, и среброделов, и железоделов. И всегда во всем оказывался царь самым лучшим. 23 . Прекраснолюбивый царь построил серебряные ворота Христотриклиния, его рвение соорудило также серебряный стол для приема гостей и украшения столовой (красу ему придавали многоцветные материалы, плиты и природный цвет), и доставлял стол званым гостям больше радости, чем сладость пищи. 24 . И соорудил перед своим покоем порфирную чашу Принимаем чтение φιαλην вм. φυλακην в тексте.

— вместилище для воды, кою окружил мраморными колоннами с сияющей гладью поверхности. И что же эта благородная душа? Приставил к водопроводящей трубке серебряного орла, не вперед глядящего, а повернувшего голову набок, вытянувшего шею и словно из-за какого-то зверя насторожившегося и напрягшегося, лапами же топтавшего и давившего змею. И разные искусно выполненные иконы мозаичной работы поместил Константин в прихожей царского покоя. 25 . Да и кораблестроению не остался чужд самодержец. Он распоряжался строительством военных судов, из каких бревен делать запоры и стыки, как подгонять их одно к другому. 26 . Что же до дворца Иерии, представляю умом своим, для каких только радостей и услад соорудил его Багрянородный! Прежде там было место погребения халкидонян, ныне же дворец возвышается четырьмя апсидами, углами образуя другие царские здания. Трудно выразить, какие наслаждение и радость испытывает человек, вкушая там отдохновение, овеянный дуновениями летних ветров и благоуханиями Имеется в виду загородный дворец на азиатском берегу Босфора, построенный еще при Юстиниане, речь должна, видимо, идти не о строительстве, а восстановлении дворца (см.: Janin R. Constantinople... Р. 147).

. 27 . Что можно сказать о дворцах, возведенных в других местах? Они затмевали и превосходили Иерию не только видом и красотой, но и ароматом прелести (ибо восстановил царь их красу), источаемой от самого фундамента. Таков был сооруженный вблизи храм Апостолов, красивый на вид, прекрасный на удивление. Уступая прежнему величиной, он много превосходил его блеском внутреннего убранства. А что сделал верный царь? Произвел в патрикии Феодора Велону, поскольку тот содействовал ему в строительстве сего прекрасного и сиятельного храма. 28 . Ну а о святых покрывалах, кои подарил общему алтарю Речь идет о св. Софии.

, огромному и удивительнейшему, кто расскажет? Сколько туда ни приходил, ни разу не являлся к Богу с пустыми руками, но одаривал богатыми приношениями, золотыми изделиями, жемчугами, драгоценными камнями и тканями. Они украшают и озаряют святая святых и возвещают о дарителе Константине. 29 . Расскажем о походе Василия Эксамилита, стратига Кивириотов. Когда воинские суда со знатными агарянами на борту вышли из Тарса, и этот патрикий Василий, стратиг Кивириотов, телом — юноша, умом — седой старец, многоопытный не по возрасту, узнал, что приближаются они к ромейской земле, надеются взять ее, словно птичье гнездо, он двинул [188] против них свои немногие суда, явно малочисленные для борьбы с таким множеством врагов. Но его дух и решимость стоили всего множества вражеских кораблей, а отвага в соединении с разумом заменяли многих союзников, и вот столкнулись противники, сошлись военные корабли и начали битву те и другие. На кораблях подняли боевой клич, суда сталкивались в схватке, и все это продолжалось, пока сам стратиг Василий не ворвался в центр и не пробрался в гущу строя врагов Христа. Когда это случилось, и жидкое пламя со всех сторон полилось на вражеские корабли, агаряне сразу потерпели поражение, были разбиты, связаны и взяты в плен, при этом были захвачены все их предводители, начальники и кади, Их отправили в город к счастливому Константину, и он провел их в процессии по ипподрому События относятся к осени 956 г., о них сообщается в ряде восточных хроник (см.: Васильев А. Византия и арабы. Т, 2. С. 298).

. 30 . Поскольку Гесперия Гесперией древние греки именовали Италию.

подняла мятеж и сбросила с себя ярмо ромейской власти, самодержец Константин послал войско против лонгивардов и неаполитанцев, командовать которым назначил патрикия Иоанна. Те, кому уготовано было жительство в Лонгивардии и в Калаврии, осмелели и обнаглели потому, что находились вдали от царственного города. По этой причине они постоянно учиняли мятежи и настолько вышли из повиновения, что заключили союз с агарянами и мечом и железом принялись опустошать ближайшие города, крепости и селения. Неаполитанцы же, отрекшись от покорности Христу, согласились им служить и открыто обратились к мятежу. Не пожелал Багрянородный допустить, чтобы сей взбунтовавшийся и еще более обнаглевший народ покорил подвластные ромеям племена, отправил на борьбу с ним фракийское и македонское войско и боевыми судами, оснащенными жидким огнем, обуздал его самонадеянность и глупость. Патрикий Мариан Аргир с ромейским войском напал на Неаполь с суши и моря, они предали огню все на суше, заперли все выходы к морю и обложили врагов со всех сторон. А те, гнетомые и униженные голодом и пленением, обратились с просьбами и мольбами к царю Константину, рабствуя перед ним, как изначально. Так поступили лонгиварды и калаврийцы. Поэтому и сицилийские варвары заключили мирные соглашения События относятся к 956 г. Военная активность арабов в Южной Италии явно усилилась в период царствования Константина VII. В 952 г. правительство Константина вынуждено было заключить с арабами мирное соглашение, ряд условии которого был унизителен для византийцев. Пользуясь этим положением, жители византийских фем Калаврии и Лонгивардии в 955 г. взбунтовались против центральной власти. Поход, о котором идет речь, представлял собой попытку восстановить подорванное влияние византийцев в Южной Италии. Немало дополнительных деталей об этой кампании содержится в хронике Скилицы, версия событий которого несколько отлична от версии нашего автора (Scyl. 266.43 сл.) (см.: Gay J. L’Italie... Р. 216 suiv.; Eickhoff E. Seekrieg... S. 329).

. 31 . Нельзя не восхититься и войной с африканцами. С ними сразу вступили в бой, сошлись в сражении и корабли. Когда задул сильный ветер, нам союзник и помощник, варварам — противник и враг, африканцы потерпели поражение и утонули вместе с оружием и кораблями. И запросил их эмир мира у царя Это весьма неясное свидетельство А. Васильев сопоставляет с данными созданной в XI в. «Кембриджской хроники», в которой содержится сообщение о поражении арабского флота 24 января 952 г. (см.: Васильев А. Византия и арабы. Т. 2. С. 308).

. И не только они одни обещали царю покорность, также и варвары, населяющие Галлию, всем миром изъявили преданность багрянородному царю и отправили к нему посольство с роскошными дарами и заложниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57