Наконец, наши резервные войска пришли, почти не имея в своем составе кадров мирного времени, — настолько они растворились в огромной массе запасных. В первых боях запасные, особенно старших сроков службы, обнаруживали меньшую стойкость, чем срочнослужащие, и многие из них пользовались случаем с разрешения начальства (вынос раненых) или без разрешения уходить в тыл. Несомненно, что будь война национальной, поддерживай наша родина дух своих сынов, отправлявшихся на войну, а не умаляй его, наши запасные даже в первых боях действовали бы лучше; но несомненно и то, что при всех равных условиях срочнослужащие должны быть поставлены в боевом отношении выше запасных: моложе возрастом, не обзавелись семьей, не оторваны от своей семьи, когда уже считали военную службу законченной, лучше подготовлены в строевом отношении, более дорожат традициями своей части и проч. Поэтому наиболее надежным средством улучшить нашу пехоту является содержание ее в более сильном мирном составе. Состав мирного времени в 100 нижних чинов в роте из-за разных нарядов, командировок, с учетом больных и слабых оказался настолько слаб, что в бой выходили роты, имевшие на одну треть срочнослужащих две трети запасных. По названию это были части действующих войск, а по составу они приближались, как указано выше, более к резервным, чем к действующим. Желательно, чтобы в действующих войсках число кадровых превосходило в каждой роте число запасных.
Огромные расходы, связанные с содержанием войск в мирное время в сильном составе, заставляют обращать особое внимание на улучшение состава запасных, ибо современные войны будут вестись по преимуществу (по численности) бойцами, призванными в армию на случай войны из народа.
Самое верное средство, дабы запасные шли на войну с намерением служить самоотверженно, — это общий подъем настроения всей нации при объявлении войны. Без этого подъема нации не будет такового и у запасных. Напротив, угнетенное настроение нации, как в зеркале, отразится и на запасных. Но и независимо от национального настроения есть меры, которые будут иметь влияние на поднятие боевой годности запасных. Ныне связь нижнего чина, ушедшего в запас, не только со своей частью, но даже вообще с военной службой, почти прекращается. Поверочные сборы слишком незначительны, и хотя приносят пользу, но в том размере, в каком практикуются, недостаточны.
Вышедший в запас снимает с себя военную форму, не носит, за редким исключением, даже военной фуражки (придя домой, он часто дарит ее соседу или родственнику, которые не были на службе; они ее и донашивают), с удовольствием облекается в крестьянский или фабричный костюм, вполне считает себя вновь крестьянином, ведет хозяйство, растит детей, занимается мирскими делами. Около 40 лет тяжелеет физически.
Очевидно, что отчужденность нашего запасного нижнего чина от армии за время пребывания его в запасе не способствовала быстрому превращению этого запасного, ставшего «мужиком», снова в солдаты. В несколько месяцев боевой школы эти запасные, правда, стали отличными солдатами, но не каждый противник даст нам это время.
В Японии, Германии и других странах стараются воспитывать народ в патриотическом духе, возбуждают еще в детях любовь к своей родине, гордость за нее. В Японии, как указано выше, все школы всемерно создают и поддерживают воинственное настроение учащихся и практикуют их в военном деле. В Японии, Германии и других странах поощряется в народе образование разных патриотических обществ, поощряются все виды физического спорта, не боятся сотни тысяч ружей отдавать в руки населения для практики в стрельбе и проч. Мы всего этого не делаем и боимся делать, ибо нам всюду мерещатся политические и сепаратные цели подобных обществ при попытках возникновения их у нас. Относительно патриотического направления в наших школах пока сделано слишком мало. Рознь между школами церковными, земскими, министерскими ухудшает дело. Ученики высших учебных заведений давно уже занялись вместо науки — политикой. Все русское давно бранится. Военная служба считается непочетной. Маленький пехотинец, перегруженный, в дурно сидящем, некрасивом мундире, пыльный и часто грязный, скорее возбуждает у прохожих чувство сожаления, чем чувство гордости за свою армию. А между тем именно от боевой работы этих маленьких армейских пехотинцев зависит целостность государства. При малых отпусках денежных средств мы недостаточно опрятно содержим своего солдата на службе, а отправляя в запас, даем ему такую одежду, которой он пощеголять перед своими односельчанами и соседями, конечно, не может.
Как же при этих условиях мы хотим, чтобы наш запасной при мобилизации в несколько дней обратился в воинственного солдата?
Очевидно, что только при глубоком переустройстве нашей школы и реформах в жизни нашего простого человека, которые имели бы целью вместе с увеличением достатка привить ему сознательную любовь к родине, гордость за нее и глубокое осознание необходимости всем жертвовать для нее, мы получим в запасном не только сознательного, но и одушевленного высоким чувством бойца за родину.
Достижение этих результатов не может зависеть от деятельности военного ведомства. Оно вынуждено принимать для улучшения контингента запасных лишь такие меры, которые могут иметь результаты лишь второстепенного значения. Но и они важны. Перечислим те из этих мер, которые нам представляются наиболее неотложными.
Дисциплина армии есть основное условие для правильной и победной работы армии на войне. Но поддерживать эту дисциплину в армии, если народные массы утратят страх перед властями и, наоборот, власти будут бояться вверенных их заботе людей, составляет дело почти невыполнимое: ныне сроки службы коротки, а порядки или беспорядки, при которых живет нация, отражаются в войске. А между тем, для улучшения запасных, прежде всего необходимо напрягать все усилия, даже при той неблагоприятной общей обстановке, в которой мы живем, для поддержания самой строгой дисциплины в армии.
При нормальных условиях наши заботы в армии должны клониться к тому, чтобы нижний чин, уволенный в запас, прибыл в свой родную деревню или город хорошо дисциплинированным, знающим дело, при котором состоял, чтобы гордился частью, в которой служил, уважал начальство, которое им командовало.
Надо затем принять меры, чтобы за время пребывания в запасе он не утрачивал связи с армией и не забывал быстро того, чему его в армии научили. Одним из средств к тому служит в других армиях территориальная система, при которой запасные до конца сохраняют связь с частями войск, где служили. Эта система в полном объеме для нас неприемлема, но частичное, даже довольно обширное применение этой системы и у нас мне представляется делом, вполне современным. Одной из больших выгод этой системы будет то, что запасные попадут при объявлении мобилизации в те же части войск, в которых служили и в мирное время. Они не будут чужими, скорее сольются со срочнослужащими. С другой стороны, они будут известны и составу сверхсрочнослужащих фельдфебелей, унтер-офицеров и офицерскому составу. В бою такие нижние чины, как земляки, будут сильнее держаться один другого, и что тоже важно, каждый из них в случае недостойного поведения будет знать, что товарищи принесут весть об этом и на его родину. Конечно, у нас в России эта система встретит и затруднения. Части, территориально тесно связанные с населением, восприимчивее к его судьбе, чем части случайного состава. Нижние чины, набранные из известной местности, при подавлении беспорядков в этой местности, могут заколебаться быстрее, чем чины другой части. Были отмечены у нас в печати и другие прискорбные случаи: унтер-офицеры, строго относившиеся к нижним чинам, при увольнении их в запас просили, чтобы их не отправляли в одном и том же вагоне с их бывшими подчиненными, которые грозились тотчас по увольнении в запас расправиться с ними. Такая расправа при нашей распущенности и грубости нравов может быть перенесена и в деревню, куда прибудут при территориальной системе и бывшие начальники, и бывшие подчиненные.
Необходимо чаще, чем мы это делаем теперь, напоминать запасным чинам, что они еще солдаты, во время пребывания в запасе. Необходимо устанавливать уездные сборы запасных для нескольких учений в своем уезде в наиболее свободное от полевых занятий время (различное в каждой местности). Наши уездные воинские начальники, ныне главным образом занятые канцелярской работой, должны быть ближе поставлены к запасным, которые должны видеть в них своего начальника, советника и заступника. Ныне отношения слишком канцелярские.
Улучшение запасных может быть достигнуто только улучшением жизненных условий всего населения. От военного ведомства будет зависеть — отпускать их в запас настолько основательно подготовленными, чтобы они не забывали своей, в сущности, не особенно хитрой науки и за время пребывания в запасе. Военному же ведомству необходимо будет принять меры, дабы и во время пребывания в запасе освежались эти сведения более энергично, чем это делалось из-за отсутствия денежных средств до настоящего времени.
Ниже помещается дословно мое прощальное обращение 4 года тому назад к офицерам 1-й Маньчжурской армии.
В этом обращении, под живым впечатлением пережитого и прочувствованного во время войны, мной в главных чертах приведены те недочеты, которые препятствовали нам в срок до заключения мира победить японцев. Но, указывая наши недочеты, я отметил и сильные стороны войск, которыми командовал, дававшие нам полное основание верить в наш конечный успех.
Офицерам 1-й Маньчжурской армии
Через несколько дней 1-я Маньчжурская армия расформировывается, и я покидаю славные войска, которыми имел высокую честь командовать два года.
С самых первых дней войны на войска 1-й Маньчжурской армии выпала тяжелая задача сдерживать напор превосходяящих сил противника, дабы дать время сосредоточиться прибывающим из России подкреплениям.
Бой под Тюренченом, Вафангоу, Ташичао, Янзелином, Лянь-дяньсянем и затем многодневные сражения под Ляояном, Шахэ и Мукденом выпали на долю войск 1-й армии и заслужили им почет среди войск других армий.
Во многих случаях войска 1-й армии твердо отстаивали вверенные их обороне позиции и отступали только по получении на то приказания. С особой гордостью различные части 1-й Маньчжурской армии могут вспоминать участие в следующих боях: Восточно-Сибирские стрелковые полки 11-й и 12-й — бой под Тюренченом, полки 1-го Сибирского корпуса —под Вафангоу, полки 4-го Сибирского корпуса бой — у Ташичао, полки 3-го Сибирского корпуса — бой у Ляньдяньсяня, полки 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Сибирского корпусов — тяжелый бой под Ляояном на левом берегу Тайцзыхэ.
Полки Томский, Барнаульский, Иркутский, Выборгский и 4-й Восточно-Сибирский стрелковый — бой на Шахэ под Хамытаном. Отдельные части 1-го и 3-го Сибирских корпусов —бой в сентябре в горной местности у Тайцзыхэ. Полки 10-й, 20-й и 36-й Восточно-Сибирские стрелковые, Семипалатинский и три полка 22-й пехотной дивизии: Вильманстрандский, Нейшлотский и Петровский — бои 3-го октября за сопки Новгородскую и Путиловскую. Полки 1-го Сибирского корпуса — январские бои у Сандепу. Полки 71-й пехотной дивизии — февральские бои под Мадандзянем. Вся 6-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия, 9-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, а также Выборгский полк — бой у деревни Кудяза и Мадандзянь. 10-й, 11-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, Красноярский, Енисейский, Царицынский полки — бой у Гаутулина. Полки 2-го Сибирского корпуса — бой с японской гвардией у Кандолисана. Полки 1-го армейского корпуса — бои у Люцзятуня, Новгородской сопки, на позиции у р. Хуньхэ и у Цуанванче. Полки 4-го Сибирского корпуса: Томский, Семипалатинский, Барнаульский, части Омского и Тобольского полков — бои на позиции у р. Хуньхэ, а также у Цуэртуня и у Тава. 1-й Воеточно-Сибирский стрелковый и Самарский полки — бой у Цуанванче. 34-й и 35-й Восточно-Сибирские стрелковые полки — бой у Юхуантуня. Сибириские и Забайкальские казаки во многих случаях, особенно под Ляояном и Мадандзянем, самоотверженно помогали другим родам оружия. Артиллерия дружно помогала пехоте. Многие полки постоянно действовали с одной и той же батареей, взаимно выручали друг друга и слились с ней в одну боевую семью. Саперы, не жалея себя, работали сами и учили пехоту работать.
При относительно слабом составе 5,5 корпусов (160 батальонов), Маньчжурская армия в среднем боевом составе до 100 тыс. штыков, при 2200 офицерах по 1 марта 1905 года потеряла: офицеров убитыми 395, ранеными 1733; нижних чинов убито 10 435, ранено 56 350, что составляет убыль в боях убитыми и ранеными: офицеров 91 % и нижних чинов 67 % среднего боевого состава. В отдельных частях потери убитыми и ранеными составили: в 34-м Восточно-Сибирском стрелковом полку офицеров 89, нижних чинов 3243; в 36-м — офицеров 73, нижних чинов 2531; в 3-м Восточно-Сибирском стрелковом — офицеров 102, нижних чинов 2244; в 4-м Восточно-Сибирском стрелковом — офицеров 61, нижних чинов 2170; в 23-м Восточно-Сибирском стрелковом — офицеров 50, нижних чинов 2290; в 1-м Восточно-Сибирском стрелковом Его Величества полку офицеров 71, нижних чинов 1929.
Особо самоотверженное поведение офицеров в бой видно из того, что процент убитых и раненых офицеров значительно выше, чем нижних чинов.
Многие отдельные части войск доказали, что даже после потери двух третей убитыми и ранеными в одном бой русский офицер и солдат еще могут продолжать бой.
И все же, несмотря на такие жертвы, несмотря на геройские усилия, мы не достигли победы над врагом.
Несомненно, что мы имели очень храброго, энергичного и в высокой степени воинственно настроенного противника. С особым уважением к японцам можно вспоминать, как они, не жалея жизни тысяч людей, заполняя трупами своих товарищей устраиваемые нами препятствия, стремились достигать наших позиций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78