— Поздно! Уже поздно! Они тут. Не показывайтесь, они увидят вас.
Воорхез проталкивался через игральный зал со свитою из четырех людей.
— Бегите вниз по задней лестнице, — шепнула она.
Он схватил ее руку, еще раз благодаря ее, и исчез.
Она опустила вуаль и собиралась уже выйти, когда он вновь появился.
— Ни к чему, — спокойно сказал он. — Внизу ждут еще двое.
Представители закона осмотрели публику и теперь направлялись к парадной лестнице, отрезая ему путь. Ни других выходов с галереи, ни окон на ней не было. Так как обыск производился мирно, то внизу не переставали танцевать.
Гленистэр вынул револьвер, и в глазах его появился холодный блеск, уже знакомый Элен.
— Нет, только не это, ради Бога!
Она, дрожа, схватила его за руку.
— Я не могу впустить их, они найдут вас тут. Я буду драться с ними в коридоре, а вы спасетесь в суматохе.
Но она оторвала его руку от двери, шепча в ужасе:
— Они убьют вас. Слушайте, что я говорю вам. Прыгайте, — она подтащила его к барьеру. — Тут невысоко, и вы успеете пробежать сквозь толпу.
Он понял, всунул револьвер назад в кобуру, перекинул ногу через барьер, повис на руках и соскочил вниз в партер. Он уже успел вновь вытащить оружие, когда ему стали кричать, чтобы он остановился.
В зале произошел переполох, приказания понятых тонули в крике женщин, треске опрокинутых стульев и шуме бегущей толпы, расступившейся перед Гленистэром и отхлынувшей к стене точь-в-точь так же, как расступилась толпа на улице во время убийства в день приезда Элен. Музыкант, с закрытыми глазами игравший на тромбоне, встрепенулся от неожиданности, и инструмент его издал испуганный рев. Высокая женщина, заткнув уши пальцами и крепко закрыв глаза, захныкала:
— Не стреляйте.
Гленистэр прицелился в понятых, от которых соседи шарахнулись, как от прокаженных.
— Руки вверх! — резко крикнул он, и они неподвижно замерли на нижних ступенях лестницы Воорхез показался наверху и также внезапно остановился, попав под прицел револьвера молодого человека.
— У меня приказ о вашем аресте! — крикнул Воорхез, и голос его гулко прозвучал в тишине.
— Можете любоваться им, — ответил Гленистэр, показывая зубы в невеселой усмешке.
Он стал отступать поперек зала; каблуки его стучали в тишине, а глаза бегали вверх и вниз по лестнице.
Элен ясно видела всю картину.
Она видела девушек, спрятавшихся за кавалерами, заинтересованных, но испуганных мужчин и служителя бара, высоко поднявшего в руке стакан, который он начал вытирать. Затем внезапное движение на другой стороне зала отвлекло ее внимание.
Она увидала человека, быстро откинувшего занавеску ложи напротив ее и так далеко высунувшегося за барьер, что, казалось, он сейчас упадет.
Он целился в Гленистэра из револьвера.
При первом же взгляде на него сердце Элен неистово забилось, и она вскрикнула.
Зал был неширок, и она ясно могла рассмотреть; это был ее брат, пропадавший в течение стольких лет.
Она не могла совладать с собою и громко крикнула:
— Дрюри!
Он обернулся, и изумление, вместе с другим непонятным ей чувством, выразилось на его лице.
Он долго, не отрываясь, смотрел на нее — внизу драма продолжала развиваться, — затем отодвинулся назад за свое прикрытие с видом человека, который не верит своим глазам, да и не желает убедиться в подлинности того, что ему показалось.
Она же только поняла, что брат ее исчезает, как бы неприятно пораженный ее видом. Занавеси скрыли от нее его побледневшее лицо; затем внизу поднялся настоящий содом.
Гленистэр, держа противников на почтительном расстоянии, отступил к дверям, ведущим из танцевального зала. Он захлопнул их за собою и кинулся в переполненный игорный зал.
Когда понятые вбежали в зал, Гленистэр был уже на улице.
Элен вернулась домой, никем не замеченная, как во сне. Впечатления этой ночи следовали друг за другом так быстро, что трудно было разобраться в них.
Тем временем темная ночь окончательно скрыла Гленистэра. Он на бегу обдумывал, идти ли ему оповещать товарищей в городе или бежать на «Крик» к Дэкстри.
«Бдительные» могли и не довериться ему, но он все же обязан был предупредить их. Надо было торопиться: еще час, и будут арестованы либо городские товарищи, либо Дэкс и Сленджак в горах.
Проходя мимо домика Черри Мэллот, он увидел у нее свет. Капля дождя упала ему на лицо. Затем дождь стал быстро усиливаться. Разразилась буря.
Рой вошел, не стучась. Черри обрадовалась, увидав его. Но он остановил ее; рев непогоды почти заглушал его слова.
— Ты одна? — Она кивнула головой, он запер дверь на засов, говоря: — Понятые ищут меня. Они сейчас делали облаву у «Северной», и я удирал от них. Нет, пока еще ничего серьезного не случилось. Они ищут «Бдительных», и надо их предупредить. Ты поможешь мне.
Он быстро рассказал ей о последних происшествиях.
— Пока что ты здесь в безопасности: буря задержит их. Во всяком случае, тут три выхода, большое окно в моей комнате — четвертый. Им трудно будет поймать тебя.
— Сленджак и Дэкс в домике на шахте; знаешь, на кварцевом участке, повыше «Мидаса».
Он остановился в нерешительности.
— Дашь ли мне ты свою верховую лошадь? Ночь так темна, что я могу погубить ее. Сначала я предупрежу людей в городе, а затем направлюсь в горы.
— Из этого ничего не выйдет, — ответила она. — Ты не выберешься отсюда до рассвета, а Мак Намара уже, наверное, протелефонировал на прииски, чтобы захватили Дэкса. Он прекрасно знает, где находится старик.
— Что поделаешь! Я ничего не могу придумать другого. Ты дашь мне лошадь?
— Нет, это всего только пони; он завязнет под твоей тяжестью. Я поеду сама.
— Что ты! В такую-то ночь! Ты только послушай. Речки разольются и придется перебираться вплавь. Нет, я не пущу тебя.
Она подошла к нему вплотную.
— Мой мальчик! Разве ты не понимаешь, что я готова умереть ради тебя?
Он серьезно поглядел в ее широко раскрытые глаза и неловко произнес:
— Да, я знаю, я все понимаю. Но ведь ты не хочешь, чтобы я лгал тебе, дорогая?
— Нет, ты единственный правдивый человек подле меня. За это я и люблю тебя. Ах, как я люблю тебя! Я хочу быть достойной моей любви к тебе.
Она положила голову к нему на плечо; снаружи пыл ветер, и дождь барабанил в окна. Разыгрывающаяся буря казалась сродни необузданной страсти, которой горела эта женщина.
— Все ужасно перепуталось, — проговорил он наконец. — Я хотел бы, чтобы было иначе. Ни одна девушка не решилась бы сделать то, что ты предложила мне сейчас.
— Зачем ты все думаешь о ней? — прервала его Черри вне себя. — Она дурная и лживая и уже раз предала тебя; она и теперь в заговоре против тебя. Ты сам говорил мне. Будь мужчиной и забудь ее.
— Не могу, — ответил он просто — Но ты ошибаешься, я сегодня убедился, что она честная и отважная. Я уверен, что она невиновна, хотя и собиралась выходить за Мак Намару. Она подслушала их разговор и пришла предупредить меня, рискуя своей репутацией.
Лицо Черри побелело и осунулось.
— Она пришла в театр? Она это сделала?
Черри постояла, задумавшись, затем продолжала:
— Ты искренен со мной, Рой, и я отвечу тебе тем же. Ложь надоела мне. Я уверяла тебя, что она лжива, а сама в душе не верила этому. Она сегодня была здесь, унижалась, чтобы добраться до правды, унижалась передо мною, а я прогнала ее. Я оскорбила ее, когда она просила меня дать ей разъяснения по вашему делу. Вот какой я человек! Я отослала ее обратно к Струве, который обещал рассказать ей все.
— Что надо этому мерзавцу?
— Не догадываешься разве?
Рой скрипнул зубами. Черри торопливо прибавила:
— Не беспокойся, она не пойдет больше к нему. Он ей противен.
— А между тем он ничем не хуже того, другого, мерзавца. Ну, скорей, нам надо торопиться.
Он дал ей словесное поручение к Дэкстри, она ушла к себе и вскоре вернулась в платье для верховой езды.
Увидав ее, он спросил:
— Где твой непромокаемый плащ? Ты промокнешь до нитки.
— Я не могу ехать в нем. Придется, наверное, падать с лошади, я не хочу быть связанной. Дождь не повредит мне.
Она взяла свой маленький револьвер, но Рой вместо него протянул ей свой собственный «кольт».
— А ты сам как же? — спросила она.
— Найду себе другой.
Прощаясь с нею, он сказал:
— Еще одна просьба, Черри. Я буду некоторое время скрываться, надо дать знать мисс Честер, что следует охранять ее дядю, так как борьба началась по-настоящему, и товарищи обязательно повесят его, если только он попадется им в руки. Ты передашь ей записку. Ведь я перед ней в долгу.
— Я сделаю это ради тебя. Нет. Я вообще постараюсь сделать все, что надо, но, Рой, береги себя, пожалуйста.
Они вдвоем добежали до конюшни, и если бы не он, ветер сбил бы ее с ног.
Рой зажег свет, пони тихо заржал, почуяв хозяйку. Она гладила его, пока Гленистэр седлал.
Когда Черри уже сидела на лошади, она нагнулась к нему.
— Поцелуй меня, Рой, в последний раз.
Он взял ее мокрое от дождя лицо между ладонями и крепко, по-братски, поцеловал ее.
В это время, не видимый ими, кто-то снаружи прижимался лицом к окошку конюшни.
— Ты — храбрая девушка, — повторил Гленистэр, задувая свет.
Он открыл дверь, и Черри выехала в бурную ночь. Гленистэр поспешил обратно в дом, чтобы написать записку, которую Черри обещала передать Элен. Рев первой осенней бури покрывал временами грозный голос Берингова моря. Гленистэр знал, что люди яростью и разнузданностью будут соперничать со стихиями и что происшествия этой ночи разбудят в них самые дикие страсти.
Войдя в дом, он не задвинул засов и, сбросив мокрую верхнюю одежду, стал быстро писать.
Ветер ходил по домику. Лампа вспыхивала и дымила, и Гленистэру казалось, что сквозит как бы из открытой позади него двери.
Он писал:
«Я ничего не могу больше сделать. Приближается конец, а с ним и вспышки ненависти и кровопролитие, которых я пытался избежать Я старался жить по вашим законам, но люди принудили меня против воли вернуться к первобытным способам действия, и теперь я не знаю, чем все это кончится. Узнаю завтра Берегите своего дядю, и если хотите передать мне что-либо, обращайтесь к Черри Мэллот. Она наш общий друг. Всегда готовый к услугам.
Рой Гленистэр».
Запечатывая письмо, он почувствовал, что холод прошел по всему его телу. Сердце забилось так сильно, что кровь застучала в висках. Он ясно ощутил какую-то близкую опасность, и в то же время что-то мешало ему повернуться.
Совсем близко, за спиной его, слышалось равномерное капанье воды. Перед ним не было зеркала, но он сознавал, что есть что-то угрожающее позади него. Напряженный слух подметил легкий влажный звук: кто-то переступал с ноги на ногу. Но он продолжал сидеть, прикованный к месту.
Он машинально коснулся пояса, но револьвера не было. Так же машинально он неуверенным почерком надписал адрес на конверте.
Но, услыхав негромкое щелканье курка, он, наконец, повернулся и увидал Бронко Кида, похожего на водяного, до такой степени промокло его легкое платье; на полу у ног его образовалась широкая лужа.
При тусклом свете лампы Гленистэр видел лицо, выражающее сильнейшую ярость, и оружие, поднятый курок которого походил на закинутую головку собирающейся ужалить ехидны.
У Гленистэра во рту пересохло, мысли вихрем закружились в голове; он понимал, что переживает самую опасную минуту своей жизни.
Но, когда он заговорил, голос его звучал так спокойно, что он сам удивился.
— Что случилось, Бронко?
Кид ничего не ответил, и Рой повторил:
— Что тебе надо?
— Черт тебя побери с твоими вопросами, — сказал хрипло игрок. — Надо мне тебя, конечно, и вот я поймал тебя.
— Подожди, я безоружен. Ты уже в третий раз нападаешь на меня, и я хочу знать, в чем дело.
— Довольно разговоров! — крикнул игрок, приближаясь.
Черты лица его начинали медленно дергаться. Он вновь поднял опущенный было револьвер.
— Причин достаточно, и ты сам их знаешь.
Гленистэр взглянул ему прямо в глаза, всей силой воли стремясь удержать пронимавшую его дрожь.
— Ты не можешь убить меня, — сказал он. — Я честный человек, и меня незачем убивать. Можно пристрелить мошенника, но не храброго и безоружного человека. Ты не убийца.
Он продолжал сидеть неподвижно, глядя, не отрываясь, Киду в глаза.
Кид постоял в нерешительности, и в глазах его, горевших ненавистью, появилось тревожное и неуверенное выражение.
Гленистэр торжествующе воскликнул:
— Вот видишь, я так и знал. У тебя дрожат жилы на шее.
Игрок сделал гримасу.
— Не могу, — сказал он. — Если бы я мог, то пристрелил бы тебя сразу. Но тебе придется драться, собака ты этакая. Вставай!
— Я отдал Черри свой револьвер, — сказал Рой.
— Я видел, и еще кое-что видел, — проскрипел зубами Кид. — Все видел.
Гленистэр продолжал стоять неподвижно; он знал, что малейшее движение с его стороны может вызвать роковой для него выстрел.
— Я пытался уже раз убить тебя, но я не гожусь на роль убийцы.
Кид заметил отброшенный в сторону револьвер Черри.
— Вот, на, бери скорее, — сказал он.
— Это ни к чему. Все шесть пуль могут попасть в тебя, а ты их не почувствуешь. Не знаю, в чем тут вообще дело, но согласен драться с тобою приличным оружием.
— Ах, ты, негодный пес! — зарычал Кип. — Я хочу стрелять в тебя, а мне страшно! Я когда-то был цивилизованным человеком, и, очевидно, это не забывается. В следующий раз я не стану ждать и сразу уложу тебя на месте, так что советую тебе скорее достать себе оружие.
Он отступил в полутемную кухню, не переставая пристально наблюдать за человеком, неподвижно сидящим при тусклом свете лампы.
Затем он вышел, исчез, как привидение, оставив за собою неподвижного человека и извилистый водяной след, отливавший при свете лампы, как кровь.
Глава XVIII. ЛОВУШКА
После ухода странного посетителя Гленистэр запер домик и двинулся навстречу дальнейшим опасностям.
Буря не улеглась, было трудно дышать, и дождь хлестал что было мочи. Гленистзр с огорчением подумал о девушке, которая решилась ехать в такую непогоду, подвергаясь всевозможным опасностям.
За последний час к прочим неприятностям прибавилась еще новая. Неужели Кид ревновал к нему Черри?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31