На моем надгробном памятнике можно сделать надпись: «Он получил все полностью». Теперь идите этой дверью, и никто вас не встретит.
Убегая, она дивилась тому, как она могла так долго оставаться у него и слушать его. Какое чудовище!
Его намерения были ясны с первого дня их знакомства, к тому же он был совершенно лишен совести. Она знала это и, несмотря на это, с гордой самоуверенностью молодости обратилась к его помощи в самый отчаянный час.
Он был проницателен и хитер, и попытка ее не удалась; однако девушка знала, что не успокоится, пока не найдет ответа на мучившие ее вопросы. Она должна вырвать разъедавшее ее душу подозрение.
Она с нежностью вспомнила о доброте к ней ее дяди, отчаянно цепляясь за веру в последнего близкого человека и болезненно ощущая отсутствие брата, проживавшего где-то в этой таинственной стране.
Мак Намара не мог помочь ей; она совсем мало знала этого человека, на которого теперь легла тень ее подозрений.
Элен чувствовала себя невыносимо одинокой и покинутой после недавно пережитого, а затем и встречи со Струве; она решила, что гордость не должна останавливать ее, раз есть факты, о которых ей необходимо разузнать.
Через несколько минут она уже стучалась к Черри Мэллот.
Когда последняя вышла к ней, Элен с удивлением увидела, что лицо Черри заплакано.
Молодая девушка не имела понятия о буре, перенесенной Черри за время ее отсутствия. Вид свежей молодой красоты Элен разбудил в душе авантюристки целый вихрь озлобления и ревности. «Была ли Элен виновата перед ним или нет, но ясно, что Гленистэр не мог колебаться между ними двумя», — говорила себе Черри. Теперь она негостеприимно и молча уставилась на посетительницу.
— Не впустите ли вы меня? — попросила Элен… — Я хочу сказать вам одну вещь.
Когда они вошли в комнату, Черри продолжала смотреть на нее непроницательным и холодным взглядом.
— Мне нелегко было вернуться, — начала Элен, — но я чувствовала, что так надо. Помогите мне, если можете. Вы сказали, что совершается большое беззаконие, что вы это знаете; я подозревала, но не смела сомневаться в своих близких. Вы думали, что я заодно с ними, что я предавала своих друзей. Подождите, — торопливо продолжала она, увидав циничную улыбку собеседницы. — Скажите же мне: что вы знаете, что вы слышали обо мне и о других? Я хочу добиться правды. При такой борьбе много ходит всегда слухов, но скажите, имеются ли определенные доказательства вины моего дяди?
— Это все?
— Нет. Вы сказали, что Струве знает обо всем. Я была у него и пыталась выманить у него правду, но…
Она вздрогнула при этом воспоминании.
— И что же, с успехом? — спросила Черри, ощущая страшное любопытство, несмотря на всю свою антипатию.
— Не спрашивайте меня. Мне противно вспоминать об этом.
Черри разразилась жестоким смехом.
— Итак, потерпев у него неудачу, вы вернулись за новой услугой к отверженной. Ну-с, мисс Элен Честер, я не верю ни единому вашему слову и ничего не скажу вам. Возвращайтесь к дядюшке и верзиле-любовнику, пославшему вас, и скажите им, что я заговорю, когда придет время. Они находят, что я слишком много знаю, не так ли? И послали вас шпионить ко мне? Хорошо же, сговоримся. Вы ведите вашу игру, а я буду вести свою; оставьте Гленистэра в покое, и я не видала Мак Намару. Идет?
— Нет, нет, нет! Разве вы не понимаете? Это совсем не то. Мне только надо узнать всю правду об этом деле.
— Тогда вернитесь к Струве и узнавайте; он скажет вам, а я не согласна. Сговоритесь с ним повыгоднее, вы на это мастерица. Вы одурачивали и людей получше его, теперь попытайтесь сладить с ним.
Элен ушла, поняв бесцельность дальнейших попыток, но для нее было ясно, что женщина эта не столько сомневается на самом деле в ее искренности, сколько из ревности притворяется, будто не верит ей.
Придя домой, она написала две короткие записки и позвала прислуживавшего ей японца-мальчика.
— Фред, прошу тебя найти мистера Гленистэра и передать ему это письмо, — сказала она. — Если ты не найдешь его, то передай другое его компаньону.
Фред исчез и через час вернулся с письмом к Дэкстри в руках.
— Я не нашел его, — объяснил он. — Молодой человек сказал, что он уехал дня на два. Вот ответ от молодого человека. Гленистэр писал:
«Дорогая мисс Честер, нам с вами бесполезно обсуждать столь избитую тему, как вопрос об Энвил Крике. Если желание ваше появилось вследствие происшествий вчерашнего вечера, то прошу вас не беспокоиться. Мы не нуждаемся в вашей жалости. Остаюсь вашим слугой
Рой Гленистэр».
Судья Стилмэн вошел, когда она читала эту записку. Он показался ей состарившимся со вчерашнего вечера, лицо его было изрыто морщинами, и щеки отвисли.
— Алек сказал мне о вашей помолвке; вы снимаете большую тяжесть с моей души. Я очень рад, что ты выходишь за него; он — удивительный человек и один может спасти нас.
— Как спасти? От чего спасти? — спросила она, избегая обсуждать заявление Мак Намары.
— Да от толпы, разумеется. Они еще вернутся, ведь они обещали. Но Алек держит в руках военное начальство, и благодаря ему нас будут охранять солдаты.
— Ведь они не тронут нас.
— Ну, пожалуйста. Я знаю, что говорю. Опасность больше, чем когда бы то ни было, и если мы не рассеем этих «Бдительных», то будет отчаянное кровопролитие. Они хотят изгнать меня и сами творить суд и расправу. Вот о чем я хотел с тобою поговорить: они сговорились убить Алека и меня, — так он говорит, — и мы должны действовать быстро, дабы предотвратить убийство. Этот молодой Гленистэр — один из них и знает имена других. Как ты думаешь, ты не сумела бы заставить его проболтаться?
— Я не совсем понимаю вас, — сказала девушка, еле шевеля побелевшими губами.
— Нет, нет, понимаешь. Мне нужны имена предводителей, чтобы иметь возможность засадить их в тюрьму. Ты отлично можешь выудить их из этого молодца.
Элен сначала уставилась на старика в немом ужасе. Затем хрипло проговорила:
— Как можете вы просить меня сделать такую низость?
— Глупости, — сказал он с раздражением. — Теперь не до вздорной совестливости, когда дело идет о жизни или смерти для Алека и для меня.
Он сказал последние слова вкрадчиво, но она ответила, по-настоящему сердясь:
— Это низость. Вы требуете, чтобы я обманула и предала человека, так недавно спасшего нас. Ведь он рисковал жизнью ради нас.
— Это не предательство, а самозащита. Либо мы их уничтожим, либо они — нас. Я не трону этого молодого человека, но накажу других. Ну, пожалуйста, не отказывайся.
Но она ответила решительным отказом и ушла к себе, где долго и неподвижно сидела запершись. Наконец, она зашептала:
— Боюсь, что это — правда. Боюсь, что это — правда.
Она пробыла весь день у себя; как могла она теперь встретиться с Мак Намарой, когда, несмотря на молчаливо данное согласие быть его женой, она все больше подозревала его в том, что он из ряда вон выходящий мошенник.
Она все еще боролась с мыслью, что судья, заместивший ей отца, в заговоре с Мак Намарой; однако хладнокровная беспринципность дяди, предложившего ей стать предательницей, возмутила ее до глубины души. Раз он способен на это…
Просидев весь вечер у себя, она проголодалась и вышла искать Фреда.
Она услыхала голоса в гостиной и остановилась неподвижно, прислушиваясь к ним. Первые же услышанные ею фразы положили конец ее колебаниям.
Она с глубоким вниманием выслушала то, что долетело до нее, затем быстро и неслышно вернулась к себе. Она стала переодеваться с безумной торопливостью.
Ночь была непроглядно темная, без единой звезды; несмотря на это, Элен надела густую вуаль.
Выйдя в прихожую, она услыхала голос прощавшегося Мак Намары и вновь скрылась, пока судья медленно поднимался по лестнице; он остановился у ее двери, тихо позвал ее, но она не ответила, и он ушел к себе. Тогда она вышла из дома, снаружи заперла дверь на ключ и спрятала его на груди. Она торопливо побежала, полная одной лишь мыслью: «Я опоздаю. Я опоздаю».
Глава ХVII. ЖУРЧАНИЕ ВОДЫ ВО МРАКЕ.
Однако вскоре наступила такая тьма, что Элен еле могла продвигаться вперед.
Тяжелый воздух был насыщен электричеством — приближалась гроза — и, казалось, вздыхал и вздрагивал от сдержанной мощи.
Элен разочаровалась, приблизившись к хижине Гленистэра: в ней не было огня. Она подошла к двери, но вдруг вскрикнула: двое мужчин выступили из темноты и грубо схватили ее. К щеке ее приставили что-то холодное, ушибившее ее. Она стала вырываться и закричала.
— Стой! Это женщина! — вскрикнул человек, державший ее за руку. Другой опустил револьвер и заглянул ей в лицо.
— Мисс Честер, — сказал он. — Что вы тут делаете? Вы рисковали нарваться на большие неприятности.
— Я шла к Уилтонам, но, должно быть, сбилась с пути в темноте. Кажется, вы оцарапали мне лицо.
— Как обидно! — сказал один из мужчин. — Мы приняли вас за…
Но другой резко перебил его:
— Бегите скорее. Мы тут поджидаем одного человека.
Элен бежала назад тем же путем, поняв, что посланные еще не успели захватить Гленистэра. Она слыхала разговор дяди с Мак Намарой об их намерении послать понятых с обыском по всему городу, с тем, чтобы захватить не только знакомых ей двух людей, но и всех, подозреваемых в участии в союзе «Бдительные». Жертвы были бы посажены в тюрьму без обвинения, без права быть взятыми на поруки и без суда до самой осени, если это окажется необходимым. Они говорили, что обыск уже начался; Элен побежала к домику Черри Мэллот, но там никого не оказалось дома. Она растерялась и не знала, где ей искать столь нужного ей человека. Облава уже шла по всему городу. Каждая потерянная минута приближала катастрофу.
Рой как-то говорил ей, что он никогда не оставляет начатого дела неоконченным. Она докажет ему, что и девушка может быть решительной; теперь было не до пугливой конфузливости. Она крепче натянула вуаль вокруг лица и быстро побежала к освещенным улицам, туда, где среди безмолвной тишины раздавались звуки веселья. Она искала задний вход в театр Северной гостиницы, не смея идти с парадного хода. Наконец, показалась высокая постройка; задыхаясь, подбежала она к задней двери, но нашла ее запертой. Из-за нее неслись грохот медных инструментов и пение. Она стала колотить в дверь, предчувствуя, что именно здесь находится тот, которого она с таким отчаянием искала. Наконец дверь открылась и показался силуэт толстого юноши в жилете, закричавшего на нее:
— Чего вы тут стучите во время представления? Идите к парадному входу!
Она увидела угол кулис с беспорядочно сложенными декорациями; он не успел захлопнуть дверь, как она всунула ему серебряный доллар в руку. Он взял деньги и впустил ее.
— Ну, говорите, в чем дело? Акт сейчас кончается.
По-видимому, это был режиссер. Как бы в ответ на его слова раздался финальный хор акта. Он торопливо сказал:
— Подождите.
Когда же занавес опустился и актеры разошлись по уборным, он вернулся к ней.
— Знаете ли вы мистера Гленистэра? — спросила она.
— Конечно, знаю; я видел его сегодня же. Идите сюда.
Он подвел ее к рампе и отдернул угол занавеса, так что она могла взглянуть на танцевальный зал. Она никогда не бывала в подобном месте и, несмотря на возбуждение, не могла не заметить, как здесь пестро и нарядно. Вверху шла галерея с рядом лож, в которых за занавесками мужчины с женщинами веселились, пили и пели. Стулья выносились из партера, снимался брезент, покрывавший ярко навощенный пол. В широко открытых дверях, ведущих в игральный зал, стоял человек, зычным голосом призывающий публику танцевать. Скоро завертелись пары.
— Я не вижу его, — сказал ее проводник. — Ступайте лучше сами и ищите.
Он указал на лестницу, которая вела к ложам на галерее и на ступеньки в партер; но она протянула ему еще монету, умоляя его найти и привести Гленистэра.
Режиссер с любопытством уставился на нее, говоря:
— Недурно вы бросаете деньги, точно только что получили наследство. Приходите, когда хотите. Всегда готов к услугам.
Она бесконечно долго ждала, пока ее посланный не показался в верху лестницы, ведущей в ложи, и не поманил ее. Он обратился к ней:
— Я сказал ему, что его ждет какая-то принцесса долларов у дверей на сцену, но он заупрямился и не идет. Он в седьмом номере.
Она стояла в нерешительности.
— Ничего, ничего, идите, — продолжал он успокаивающим тоном. — Вот что, если он ваш милый, не делайте ему скандала, потому что он не флиртует с этими дамами. Нет, можете поверить мне.
Она вошла в указанную ей дверь и нашла Роя, лениво наблюдавшего за танцующими. Он вопросительно взглянул на нее, затем, когда она подняла вуаль, стремительно встал и задернул занавески.
— Элен, что вы тут делаете?
— Скорее уходите, — еле дыша, проговорила она. — Они хотят арестовать вас.
— Они? Кто? И за что?
— Воорхез и его люди. За бунт или что-то в этом роде, относящееся к вчерашнему.
— Пустяки, — сказал он. — Я не принимал в этом участия, — вы сами знаете.
— Да, но вы «бдительный», и они ловят вас и всех ваших товарищей. Ваш дом окружен, и город полон понятых. Они решили засадить вас в тюрьму и держать там неопределенное время под каким бы то ни было предлогом. Уходите, пока еще не поздно.
— Как вы узнали это? — спросил он серьезно.
— Я слышала разговор дяди и Мак Намары.
Глаза его загорелись.
— И вы пришли сюда спасти меня, пришли, рискуя своей репутацией?
— Разумеется, я то же самое сделала бы ради Дэкстри.
Свет в глазах его погас.
— Ну, пусть приходят, — сказал он. — Дело мое все равно пропало: Уилтон написал мне, что у него там ничего не выгорело; у них вышло какое-то затруднение в судопроизводстве. Пожалуй, уж и не стоит бороться.
— Слушайте, — сказала она. — Вы должны спасаться, я уверена, что творится какая-то огромная несправедливость, и мы с вами обязаны помешать ей. Я, наконец, поняла вас и вижу, что вы правы. Спрячьтесь хотя бы на время.
— Хорошо. Если вы на нашей стороне, то дело еще не проиграно. Благодарю вас за то, что вы пошли на риск, чтобы предупредить меня.
Она подошла к барьеру ложи и, заглянув за занавеску, с трудом подавила крик:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31