Тот сосредоточенно молчал, но собеседник его принял это молчание за знак согласия и продолжал разглагольствовать, бросив самодовольный взгляд на собственное отражение в зеркале и поправив бриллиантовую булавку у себя в галстуке:
— Ну, что же. Меня она может иметь. Я решил познакомиться с нею.
— Не советую, — внезапно сказал Кид таким тоном, что его собеседник вздрогнул и сразу увял.
Когда Кид вышел, он подумал про себя:
«Фу! Бронко самый неприятный человек во всем лагере. Меня мороз по коже подирает от его взгляда. Можно подумать, что он приревновал меня».
Когда Дэкстри на следующий день собрался идти на участок, к нему ворвался его компаньон. Вид у Гленистэра был взволнованный, и глаза его горели от возбуждения.
— Как ты думаешь, что они сделали? — закричал он.
— Не знаю. А что?
— Взломали сейф и взяли наши деньги.
— Что такое?
Старик в мгновение ока вскочил на ноги. Он все последние дни дулся на Гленистэра, но теперь перед лицом общего несчастья он забыл о личных счетах.
— Да. Они свистнули наши деньги, палатки, инструменты, книги, брезентовые рукава, все наши личные вещи — все. Они прогнали Джонсона и захватили весь прииск. Черт знает, что такое. Я отправился на участок, но они даже не подпустили меня к работам. Та же самая история и с другими приисками на Энвил Крике, они не позволяют нам присутствовать при взвешивании. Так они мне заявили сегодня.
— Слушай! — резко сказал Дэкстри… — Деньги в сейфе привезены нами из Штатов и являются нашей личной собственностью. Суд не имеет никакого права на них. Это еще что за чертов закон.
— О, что касается закона, то о нем уже перестали упоминать, — злобно сказал Гленистэр. — Я сделал глупость, что не убил первого же из них, вступившего на наш участок. Я вел себя как новорожденный младенец, а теперь мы попали в гнуснейшую историю. Шведы не в лучшем положении, чем мы. Они совсем растерялись после последнего постановления.
— Я все еще ничего не понимаю, — сказал Дэкстри.
— Судья издал так называемое «постановление», расширяющее права инструктора и уполномочивающее Мак Намару вступить во владение всем имуществом на участках — палатками, инструментами, запасами и личным имуществом всякого рода. Постановление это, по словам Уилтона, вышло вчера вечером без извещения другой заинтересованной стороны, в данном случае — нас. Я пошел поговорить с Мак Намарой и нашел его в нашей палатке перед сломанным сейфом.
— Что это означает? — спросил я. Тогда он показал мне новое постановление. «Я отвечаю перед судом за каждый грош этих денег, — сказал он, — за каждый инструмент на участке. Ввиду этого я не могу позволить вам подходить близко к разработкам». — «Подходить к разработкам? Вы не хотите позволить нам присутствовать при взвешивании золота на нашем собственном прииске? Как же мы будем знать, честно ли ведется дело?» — «Я — представитель суда и несу ответственность перед судом», — заявил он и при этом улыбнулся с таким торжествующим видом, что я положительно озверел. «Вы лживый вор, — сказал я, глядя ему прямо в лицо. — Но вы зарвались. Вам удалось надуть меня раз, но теперь уже этот номер не пройдет».
Он скроил обиженную и огорченную мину и позвал судебного пристава Вуриза. Я не могу понять, в чем дело. Все настроены против нас: и он, и пристав, и судья — все до одного. И при этом они утверждают, что закон соблюден во всей строгости, и грозятся в случае чего вызвать солдат.
— Это самое и говорил Мексико-Мэллинз, — яростно крикнул Дэкстри. — Тут что-то не так. Ну-ка я сам схожу в гостиницу к судье. Я никогда не видал ни его, ни Мак Намары, а мне обязательно надо хоть раз взглянуть человеку прямо в глаза, чтобы знать, как вести себя с ним.
— Ты как раз застанешь их обоих, — сказал Гленистэр. — Мак Намара поехал в город вслед за мною.
Старый пионер направился в гостиницу «Золотые Ворота» и спросил, где помещается судья Стилмэн.
Мальчик в прихожей попытался спросить, как его зовут, но старик взял его за шиворот, с размаху посадил на стул и последовал в указанном направлении. Услыхав голоса в комнатах судьи, он постучал в дверь и вошел, не ожидая приглашения.
Комната была меблирована наподобие конторы: в ней стоял большой стол с пишущей машинкой; другой стол был завален томами Свода законов. С двух сторон вели двери в соседние комнаты. Двое мужчин оживленно разговаривали; один из них был сед, гладко выбрит и походил на пастора, другой же был высок, элегантен и самоуверен.
Золотоискатель сразу узнал в них именно тех людей, с которыми он пришел поговорить, и понял, что ему придется иметь дело только с одним из них, с высоким человеком, глядевшим на него в упор.
— Мы заняты, сэр, ~ сказал судья, — очень заняты. Не зайдете ли вы через полчаса?
Дэкстри внимательно оглядел его с головы до ног, затем повернулся к нему спиной и воззрился на другого. Мак Намара и он молча и пристально разглядывали друг друга, инстинктивно чуя, что они враги.
— Что вам надо? — спросил наконец Мак Намара.
— Я так себе, просто зашел познакомиться с вами. Меня зовут Дэкстри, Джо Дэкстри. Это имя многим знакомо к западу от Миссури. А вас зовут Мак Намара. Не так ли? А это, как видно, ваш ученый французский пудель, а? — ткнул он пальцем в Стилмэна.
— Что это значит? — спросил Мак Намара.
Судья возмущенно шепнул ему что-то.
— То самое, что я сказал. Впрочем, я не об этом пришел говорить. Я не признаю никакого лишнего балласта — ни судей, ни адвокатов, ни судебных постановлений. Они годятся для детей, жителей восточных штатов и тому подобных людей, а я всегда был сам себе судьей, присяжным и палачом и собираюсь и впредь быть собственной своей законодательной, судебной и прочей палатой до конца своих дней. Берегитесь! Мой компаньон молод, и ему, как видно, нравится, что посторонние люди суют свой нос в его дела. Я временно хочу отпустить ему вожжи и позволить ему поиграть с вашими постановлениями и прочей гнусью. Но смотрите, не зарывайтесь. Можете обворовывать шведов: им и не полагается иметь много денег. — Все равно, не вы, так другой мошенник выпотрошит их. Но боже вас упаси думать, что мы с Гленистэром похожи на них. Это злейшая ошибка. Мы — белые, и я могу явиться сюда вот с эдакой штучкой и разнести вас на столько кусков, что к похоронам вас и склеить не удастся.
С этими словами Дэкстри сделал почти незаметное движение плечом, и в руке у него оказался шестизарядный револьвер. Он вынул его из карманных штанов с ловкостью, свидетельствовавшей о многолетней практике.
Судья Стилмэн в ужасе разинул рот и попятился к конторке. Но Мак Намара продолжал лениво покачивать ногою, сидя боком на столе. Только по блеску его глаз можно было сказать, что он заинтересован происходящим. Дэкстри мысленно отметил это обстоятельство.
— Да, — сказал он, не обращая ни малейшего внимания на судью. — Если вы не оставите меня в покое, то я как-нибудь спущу курок этой штучки, вот и все.
Он спрятал револьвер, повернулся и вышел из комнаты.
Глава IX. ПРИИСКОВЫЕ ХИЩНИКИ
— Надо достать денег, — говорил Гленистэр несколько дней спустя. — Мак Намара совсем обезоружил нас, захватив наш сейф. На суд уже нельзя надеяться. Судья не принимает никаких залогов и не дает нам самим разрабатывать участок. Он говорит, что его постановления не подлежат обжалованию. Надо бы послать Уилтона в Сан-Франциско, пусть он там подаст жалобу в высшую инстанцию. Быть может, он добьется предписания об отсрочке.
— Ну, и что ж из этого выйдет?
— А то, что верховный суд велит здешнему суду прекратить дело и сам будет судить нас.
— Ну, так надо скорей посылать Уилтона. Мы ежедневно теряем по тысяче долларов. Его поездка продолжится около месяца. Он мог бы отправиться на «Роноке».
— Конечно, но где достать на это денег. Нет, ты подумай, до чего мы одурачены, Дэкс. Тут — совершенно явно — заговор. К сожалению, я понял это слишком поздно. Этот Мак Намара грабит весь наш край под маской законности и рассчитывает выжать все золото из приисков до того, как мы успеем вышвырнуть его отсюда. Вот к чему он стремится. Он будет изо всех сил разрабатывать участки, и черт знает, куда денутся наши деньги. У него должна быть сильная поддержка, если он сумел до такой степени забрать в руки судью Соединенных Штатов. Может, у него и в Сан-Франциско весь суд на откупах.
— Если это так, то я убью его, — сказал Дэкстри. — Я работал как собака всю жизнь, а теперь, когда я нашел клад, я не намерен терять его. Если Билл Уилтон не сумеет выиграть дело законным путем, то я пойду путем справедливости.
Последние два дня компаньоны провели в зале суда, где адвокаты их и скандинавцев спорили и доказывали, пуская в ход все профессиональные и непрофессиональные уловки, чтобы добиться отмены незаконных постановлений суда.
И все время в них крепло подозрение, что они имеют дело с каким-то темным комплотом, тайно поддерживаемым судьей и всем судебным механизмом. Они боролись с яростью погибающих людей; в них все росла ненависть к бабьему лицу Стилмэна, к наглой болтовне окружного стряпчего, к фамильярно ухмыляющимся судебным чиновникам. Они видели и сознавали, что все они только игрушки в руках Мак Намары.
Их так запутали техническими терминами, так замотали, что они потеряли способность соображать что-либо, кроме одного: что их дело безнадежно, что участки их будут разрабатываться инспектором и впредь и, что всего хуже, что суд в полном составе выезжает на месяц в Сент-Майкл и до его возвращения не будет слушаться ни одно дело.
Тем временем Мак Намара набрал всех безработных в Номе и работал в две смены. Струя желтого песка безостановочно текла в банк и исчезала в его подвалах, а те владельцы приисков, которые пытались присутствовать при взвешивании суточной добычи, немедленно изгонялись с приисков. Политический деятель работал необычайно систематически и невероятно быстро. Через две недели после приезда он осуществил хвастливое замечание, данное им Струве, и фактически оказался владельцем всех самых богатых приисков. Старые хозяева были изгнаны, жалобы их отклонены судом, а сам суд уехал на месяц, предоставив ему распоряжаться по своему усмотрению.
Он презирал большинство своих жертв — тупоголовых шведов, не сумевших понять, к чему он стремится.
Что же до тех, кто понимал всю преступность, безобразие его действий, то он надеялся на мощность своей организации.
Компаньоны поняли, что бьются головой об стену и что без гроша денег немыслимо продолжать борьбу. Их приводила в ярость мысль об убытках, которые они несли ежедневно, ибо «Мидас» давал массу золота за каждую смену; еще нестерпимее было сознание, что инспектор окончательно обезоружил их кражей денег из сейфа. Это было последним ударом.
— Мы должны достать денег, — сказал Гленистэр. — Как ты думаешь? Нельзя ли где-нибудь сделать заем?
— Заем? — Дэкстри фыркнул. — В Аляске никто не занимается займами.
Вновь воцарилось грустное молчание.
— Сегодня я встретил человека, работающего на «Мидасе», — продолжал старик. — Он говорит, что они добрались до такого богатого слоя, что им приходится прочищать по утрам желоба после ночной смены, так много в них оседает золота.
— Подумайте только, — прорычал Гленистэр. — Если бы у нас была хоть часть этого золота, мы могли бы послать Уилтона в Фриско.
Внезапная мысль осенила его. Он хотел было заговорить, но ничего не сказал; его компаньон смотрел на него взглядом, в котором горел мрачный огонь.
— Нынче в полночь там в шлюзах будет тысяч на двенадцать золота, — сказал Дэкстри, понизив голос.
Гленистэр уставился на него. В словах старика звучало нечто такое, что заставило его сердце лихорадочно забиться.
— Оно принадлежит нам, — сказал он. — В этом не было бы ничего нечестного.
Дэкстри насмешливо хмыкнул.
— Честно. Нечестно. Слишком высокопарные слова для такой грязной истории. Какой в них смысл? Говорю тебе, сегодня в полночь Алек Мак Намара завладеет двенадцатью тысячами наших кровных денег.
— Господи! А что, если они нас поймают, — прошептал молодой человек. — Они ни за что живьем нас с участка не выпустят. Для них это был бы самый удобный случай избавиться от нас раз и навсегда. Если же нас потянут в суд, то судья Стилмэн сошлет нас в Ситка на двадцать лет.
— Факт! Но это единственный исход. Я лучше умру на «Мидасе» в открытом бою, чем сидеть здесь и грызть ногти от ярости. Я уже стар; едва ли я успею сделать другую заявку. А насчет того, поймают ли нас, так это дело случая; я не собираюсь даваться им живым в руки, а до тех пор я еще успею подраться с ними в полное свое удовольствие. В конце концов такая драка — лучшее утешение, выпадающее на долю человека в этой долине слез. Это будет бой на открытом воздухе, под ясными звездами; чистый влажный мох будет ложем; это куда лучше гнусных словопрений и жонглирования законами в вонючей зале суда. Карты стасованы, друг, и игра начинается. Если нам суждено выиграть, то мы выиграем, а если нет, то проиграем. Все это предрешено тысячу лет тому назад. Идем, мальчик. Хочешь?
— Хочу ли я? — Ноздри Гленистэра раздулись, и голос звучал громче. — Хочу ли я? Я с тобою до окончательного расчета, и да помилует Бог того человека, который станет нам поперек дороги сегодня ночью.
— Нам нужен еще третий, — сказал Дэкстри. — Кого бы нам взять?
В тот же миг, как бы в ответ на его вопрос, без предварительного стука, составляющего отличительную черту жителей севера, в комнату протиснулся тощий, большеголовый «Оладья» Симмз в ветхом своем костюме. Дэкстри ринулся на него как голодный волк.
Была полночь. Миллионы звезд заглядывали через вершины гор в темную долину, и на южном небосклоне смутно мерцало сияние; казалось, то пламенел костер, лижущий огненными языками котел золотого бога, или Берингово море восстало и разлило свои искрящиеся воды по небу. Хотя ночи с каждым днем становились длиннее, все же еще не было надобности в искусственном освещении для работы на выемке. В течение двух часов было, пожалуй, трудно увидеть что-нибудь на далеком расстоянии, но заря занималась рано и поэтому на приисках не находили нужным запасаться факелами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31