И еще она подумала вскользь, что, стань ее мужем Петр, она вряд ли рассуждала бы о таких вещах. Целиком бы положилась на него. Станислав пробудил у нее чувство неуверенности не только в себе, но и в своем будущем.
— Вначале княгиня не могла надеть это платье, как излишне открытое. Потом она стала поправляться…
Василиса помогла Лизе надеть платье, отступила, чтобы окинуть взглядом всю фигуру, и пробормотала:
— Оно же будто на вас сшито! Подумать только, ни убавить, ни прибавить!
— Кое-что прибавить не мешало бы, — пошутила Лиза. — Например, ожерелье из аметистов.
— И это найдем! — Василиса принесла откуда-то небольшую шкатулку и отдала Лизе. — Думаю, пани княгиня, вы найдете здесь то, что нужно…
— Станислав и про это не знает?
— Правильнее было бы сказать, он не хотел знать. Когда умерла Екатерина Гавриловна, я говорила князю, что после нее остались кое-какие драгоценности. Но князь заметил, что скорее всего это какие-нибудь безделушки, которые лучше оставить на черный день…
— Наверное, я чего-то не понимаю, но князь уверял меня в том, что очень беден.
— Мне бы не хотелось подвергать сомнению слова его сиятельства… Может, по сравнению с тем богатством, которое Поплавские имели… После поездки старого князя в Монте-Карло состояние их существенно уменьшилось, но назвать князя бедным…
Теперь Лиза уже ничего не понимала. Зачем тогда Станислав убеждал ее, что похищение им затеяно только с одной целью — получить таким образом ее приданое… Если бы Станислав просто сказал, что влюбился в нее без памяти, а потому презрел и родственные, и дружеские связи…
— Пани княгиня, пани княгиня! — услышали женщины голос горничной и вскоре увидели ее, растрепанную и запыхавшуюся.
— Что случилось, Марыля?
— Там… привезли пана Станислава!
— Он… жив?
— Он ранен. Его положили на диване в гостиной.
— Врача вызвали?
— Казик поехал за врачом.
Лиза бросилась к выходу, совсем позабыв, что на ней надето будущее бальное платье. Василиса поспешила следом.
Мысленно нарисовав себе картину: лежащий на диване Станислав, истекающий кровью, без сознания, Лиза бежала по коридору, и слезы закипали в ее глазах. Как бы то ни было, муж дрался на дуэли из-за нее, и, если он ранен серьезно, она станет сидеть подле него ночи напролет, но поднимет на ноги…
То, что Лиза увидела, заставило ее замереть на месте. Станислав не лежал, а, скорее, полусидел и в руке сжимал бокал с вином. Лицо его казалось разве что несколько бледнее обычного. Правый рукав шелковой рубашки был оторван, а руку чуть повыше локтя перехватывала повязка из того же рукава.
Напротив Поплавского в кресле сидел молодой человек. Гигант. Великан. Ожившая гора мышц, которые перекатывались под тонкой сорочкой — его сюртук был переброшен через спинку ближайшего стула.
От лица гиганта веяло какой-то первобытной красотой. Он казался викингом — светловолосый, голубоглазый, с лицом, будто высеченным из дорогого камня. На минуту у Лизы даже перехватило дыхание, наверное, как у всякой женщины, которая видела перед собой такой совершенный образ мужской красоты…
Поскольку незнакомец сидел лицом к двери, то первым Лизу и увидел. Он тут же вскочил, замер, не сводя с нее ошеломленных глаз, а потом спохватился и, поклонившись, сказал на чистейшем французском языке:
— Приветствую вас, ваше величество, королева!..
Умоляю, Стас, только не говори, что это не твоя сестра или еще какая ближайшая родственница, я этого не переживу! Или, может, у тебя в гостях фея здешних гор…
— Это моя жена, — небрежно заметил тот и обратился к Лизе:
— Как видишь, дорогая, с наследством тебе придется обождать. Хотя твой бывший жених задел меня своей шпагой, скажи, Тедди!
— О, твой противник дрался как лев! — осторожно заметил гигант и как бы невзначай перевел разговор, потому что заметил, как побледнела Лиза, и теперь смотрел на нее с беспокойством. — Князь, ты не представишь меня своей жене? Как странно, что ты никому не сообщил о женитьбе! Может, ты боишься, что кто-нибудь ее похитит?.. Простите мне мои глупые речи, но я, честно говоря, сражен вашей красотой. Два выдающихся события в один день для такого провинциала, как я, видимо, чересчур много.
— Княгиня Поплавская Елизавета Николаевна, — представил Станислав и едко заметил:
— Непонятно лишь, отчего она так нарядно одета. Поверила в то, что на дуэли меня убьют?.. Мой друг Теодор Янкович.
Как раз в это время Лиза протянула руку Янковичу, которую он нежно, но почтительно поцеловал. Услышав замечание мужа, она вздрогнула, словно ее укусило ядовитое насекомое, и обернулась:
— Как ты можешь, Станислав, так говорить? Разве ты забыл о том, что приказал мне подобрать туалет к будущему балу и ни словом не обмолвился о дне дуэли! Я пыталась выяснить это у Казика, но он молчал, потому что говорить ты ему запретил…
Голос Лизы дрогнул от незаслуженной обиды, а Теодор обратился к Станиславу и что-то гневно выговорил ему по-польски.
— Ты, конечно, не поняла, что сказал Тедик. Он у нас идеалист и романтик, считает, что я веду себя с тобой недостойно. Теодор не разумеет по-русски, ты — по-польски. Остается французский. У Янковича мать француженка, она зовет его Тьерри…
Непривычная словоохотливость Станислава настораживала так же, как и его молчание, он говорил вроде ни о чем, но продолжал сверлить ее глазами.
Хотел прочесть на лице жены следы горя, смятения от неизвестности о том, чем закончилась дуэль для Жемчужникова?
— Если позволите, я пойду переоденусь, — дрожащим голосом сказала по-французски Лиза. — Прошу прощения, но когда мне сказали, что ты ранен…
— Ты обрадовалась! — с усмешкой докончил он.
— Я испугалась за тебя, — проговорила она твердо. — Но раз послали за врачом, я больше ничем тебе помочь не могу…
— Останьтесь! — сказал Теодор и беспомощно оглянулся на товарища. — Стас, попроси прощения у жены, пусть она не обижается и немного посидит с нами!
— Ладно, Лиза, ты же знаешь, я не мастер говорить всякие там галантные словечки. Прости, я был не прав. Дважды. И если честно, Петр вовсе не слабее меня. Просто ему повезло меньше…
— Он чересчур нервничал, — кивнул Теодор. — А у фехтовальщика рука должна быть твердой.
— Он убит? — тихо спросила Лиза.
— Ранен, — просто ответил Поплавский, потому что изображать радость от того, что пострадал его соперник, а тем более родственник, было бы уже вовсе бестактно. — Мы отвезли его в гостиницу и вызвали врача. Он сказал, что рана серьезная, но не смертельная. С Петром сейчас его брат. Алексей… Лиза, выпей бокал вина, ты нынче бледная…
Лиза решительно поднялась:
— Извините, господа, я чувствую себя не очень хорошо. И прошу прощения за мой вид. Это платье не закончено. Я не думала, что мне придется принимать гостя…
Она подала Теодору руку и с удивлением отметила, что рука молодого человека дрожала, когда он подносил к губам пальцы Лизы.
13
Дом Кромицких скорее напоминал дворец. Поплавских привезла к нему карета Янковича, которую тот прислал за супругами. Несомненно, она выглядела куда более пригодной для парадных выездов, чем карета Поплавских, к тому же Теодор, по словам мужа Лизы, непременно хотел услужить такой великосветской пани, как княгиня Елизавета Николаевна.
После обеда сегодня Станислав нашел жену в оранжерее, где она, надев старые перчатки покойной княгини, с помощью Игнаца постигала азы ботаники. Она так увлеклась этим занятием, что, когда князь оказался за ее спиной и произнес первые слова, она так вздрогнула от неожиданности, что его лицо исказилось.
— Полноте, княгиня, неужели я так страшен?
— Ты что-то говорил? — смущенно пробормотала она. — Прости, я не расслышала…
— Я сказал, что приезжал Теодор и предложил нам свою карету для поездки на бал… Вообще-то у нас есть своя, но наша парадная карета к выезду не готова, позже я обязательно приведу ее в порядок, а пока придется воспользоваться любезностью Тедика…
Теперь, когда карета Янковича уже стояла у ворот замка, Станислав вел себя безукоризненно. Ухаживал за нею со всем, как видно, присущим Поплавским аристократизмом, но, подсаживая ее в карету, все-таки не удержался и заметил:
— Хорошо, что мы живем в своем медвежьем углу.
Кажется, после бала твоих воздыхателей мне придется травить собаками.
— Надо понимать, это комплимент? — спросила Лиза, оправляя меховую накидку с капюшоном, которую ей прислали вчера из какого-то модного магазина.
Сначала Лиза думала, что это какая-то ошибка, но ее непредсказуемый супруг пояснил, что накидку купил он, когда ехал на дуэль.
— Мне пришлось это сделать, — как бы между прочим сказал Станислав. — До назначенного часа дуэли у нас оставалось время, Теодор потащил меня в этот магазин — он хотел купить какой-то подарок ко дню рождения сестры. Ну и… чтобы не глазеть на витрину просто так, ничего не оставалось, как купить тебе накидку…
Рассказывая, Станислав смотрел в окно, как будто ему вся эта сцена претила, словно быть внимательным к жене он вовсе не собирался, и вообще, что это он должен объяснять такой пустяк?!
Между тем накидка была великолепна, удивительно шла Лизе. Ее глаза, большей частью зеленые, сейчас на фоне накидки как-то по-особому сверкали, и Станислав залюбовался женой поневоле.
— Как же ты объяснил такую дорогую покупку своему другу? — спросила Лиза и подметила мимолетную тень замешательства на его челе.
— Ты считаешь, я должен что-то объяснять друзьям? — хмыкнул он.
— Но ведь Теодор до последнего момента не знал, что ты женился. Что же тогда он подумал?
— Тедик достаточно воспитан, чтобы держать свое мнение при себе!
Лиза поняла, что никакого другого объяснения от мужа не дождется, и потому медленно подошла к нему, решительно отвела нарочито выставленные вперед руки, обняла за шею и, насильно склонив к себе его голову, поцеловала в губы страстным поцелуем. Никогда прежде она не целовала его так. До сих пор Лиза только отвечала на поцелуи Станислава.
Он вздрогнул и вдруг прижался к ней, обнимая все крепче. Они впечатывались друг в друга, как две матрицы, казалось, в этот момент слились в одну даже их души, так что Станислав невольно застонал.
— Боже, твоя рука, я совсем забыла, что ты ранен. — Лиза виновато отпрянула от него и уловила отблеск разочарования в его черных глазах. Сейчас они не горели, а мягко светились, и ей делалось тепло в этом свете.
Но тут же будто кто-то провел резинкой по его лицу, стирая доброту и нежность, и оно исказилось в неприятной гримасе.
— Ты представила себя в объятиях другого?
Лизе страстно захотелось влепить ему пощечину.
Ей казалось, что Станислав нарочно изводил в себе ростки добрых чувств, словно дал слово — себе или еще кому-то — не походить на простых смертных, которые сплошь и рядом показывают таким образом свою слабость. Самое страшное, что своими поступками он вызывал и у нее в ответ только злость, воинственность, прежде ей не свойственные…
— Ты имеешь в виду мой поцелуй? Ничего подобного. Я просто хотела поблагодарить тебя за прекрасный подарок, — спокойно сказала Лиза и, будто ничего не произошло, подошла к зеркалу. — У тебя хороший вкус, mon amour, этот мех очень идет к моим волосам.
Лиза щебетала нарочито легкомысленно, будто ничего не случилось, но внутри у нее все заледенело, как если бы это остывало ее горячее сердце, постепенно превращаясь в кусок льда. Она была недалека от того, чтобы, несмотря ни на что, — влюбиться в Станислава. Ей показалось, что вот наконец он начинает открываться для добра, но створки его раковины лишь чуть приоткрылись и с лязганьем захлопнулись. У нее осталось лишь чувство горького разочарования. А счастье было так возможно, так близко…
— Ты сказала — моя любовь! — В голосе мужа ей послышалось рычание.
— Сказала. Тебя это обидело?
— Моя любовь! — со злостью повторил он. — Так говорят парижские кокотки!
— Мне не приходилось общаться с кокотками, — пожала плечами Лиза, — но, если это тебе так неприятно, извини, я больше никогда не буду так тебя называть!
Вот что вышло из ее попытки поблагодарить мужа за дорогой подарок. Но Лизе предстояло обратиться к Станиславу с просьбой, потому она не стала продолжать эту тему. Она попросила:
— Ты не позволишь мне поехать с Василисой в магазин, чтобы купить кое-что: перчатки, веер в тон платью.
— Не возражаю! — буркнул он; Лизе даже показалось, что муж раскаивается в своей вспышке.
Станислав сунул руку в карман и достал пачку денег. Причем он даже не стал их отсчитывать, а просто сунул ей в руку:
— Можешь не экономить. Мне вернули крупный долг, так что… мы богаты.
Он сделал паузу перед тем, как сказать «мы», словно это скромное местоимение давалось ему с большим трудом.
Василиса в ответ на просьбу княгини слегка замялась:
— Вы бы не стали возражать, ваше сиятельство, если бы я вас попросила…
— Что случилось? Смелее, — подбодрила ее Лиза.
— Вы не будете против, если мы возьмем в повозку несколько ящиков с цветами? Игнац послал их в магазин слишком мало, я забыла его предупредить, а перед балом непременно будет ажиотаж.
— Конечно, я не буду против, — засмеялась Лиза, — я бы даже села на козлы…
— Нет-нет, — испуганно запротестовала экономка, — князь мне этого никогда бы не простил… Но почему у вас такое выражение лица, будто вы собираетесь сказать мне еще что-то?
— Видите ли… — Лиза помолчала, а потом засмеялась. — Что поделаешь, мы пока не настолько знаем друг друга, чтобы предвидеть, как каждая из нас откликнется на то или иное событие. Словом… вчера состоялась дуэль…
— Знаем, наслышаны!
— Но вы, наверное, не знаете, с кем дрался Поплавский… С моим бывшим женихом.
— Этого я действительно не знала. Он тоже поляк?
— Нет, он русский и приехал сюда за мной, чтобы увезти в Петербург.
— Разве он не знал, что вы вышли замуж за князя?
— Знал, но считал, что наш брак церковь признает недействительным, так как Станислав украл меня из-под венца без моего согласия.
— И теперь вы согласились со своим женихом уехать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37