Рэйл с улыбкой наблюдал за ней через стол.
– Мисс Лорейн, – вдруг услышала она его голос. – Настала пора потанцевать.
Все вышли на палубу. Верный своему обещанию составить компанию, Рэйл подал Лорейн руку и под завистливые вздохи офицеров ввел ее в круг. Вместе с ним она исполнила зажигательную горскую пляску и, не успев отдышаться, очутилась в объятиях Андре Лестрея. Француз оказался великолепным танцором, да и Лорейн являла собой прелестное зрелище, двигаясь с присущей ей от природы грацией. После этого она перешла к другому партнеру, грубоватому, молчаливому голландцу Якобу Хелсту, затем его место занял следующий офицер, пока с Лорейн не перетанцевали все без исключения.
Наконец она без сил опустилась на стул и услышала шепот Рэйла:
– Отныне тебе не нужна моя защита – ты сама сумела их покорить.
И Лорейн вдруг почувствовала себя страшно гордой.
Вечером, как только они вернулись в каюту, Рэйл принялся рыться в своем сундуке. Наконец он нашел то, что искал. Это оказался небольшой медальон на золотой цепочке.
– Медаль за храбрость, – с улыбкой объявил шотландец, протягивая безделушку Лорейн. – Двигаться по качающейся палубе – для этого требуется изрядное мужество! Ты превосходно справилась со своей трудной задачей, девочка, и к тому же сумела обрести новых друзей.
В эту секунду Лорейн показалось, что они с Рэйлом знают друг друга много лет. Дрожащей рукой она взяла медальон и тихо поблагодарила:
– Спасибо.
Наклонившись, он хотел надеть медальон ей на шею, но она неожиданно отпрянула.
– Что, волосы попали в застежку? – удивленно спросил Рэйл.
– Да нет.
Лорейн не сомневалась, что сейчас он попытается ее поцеловать, и решила ни в коем случае не допустить этого. Желая отвлечь Рэйла, она торопливо спросила:
– А для чего вам эта штучка?
– Какая? А, эта…
Проследив направление ее взгляда, шотландец поднял с пола корень причудливой формы, твердый как камень и полупрозрачный.
– Это женьшень. Ты когда-нибудь видела такое? – Рэйл поднес женьшень к носу и с удовольствием понюхал. – Очень ароматный. Никак не могу придумать, что с ним делать.
– Как можно скорее избавиться от него! – с неожиданной силой выкрикнула Лорейн.
Рэйл удивленно поднял темные брови.
– Для рыб это слишком роскошное лакомство. А почему ты хочешь его выбросить, девочка?
Непрошеные воспоминания нахлынули на Лорейн. Она не могла произнести ни слова, боясь, что разрыдается прямо при Рэйле. Дело в том, что корень женьшеня ассоциировался у нее со смертью матери…
Незадолго до своей кончины Араминта Лондон неожиданно получила небольшую сумму денег – наследство дальнего родственника из Англии. Вручив деньги Джонасу, она со вздохом сказала:
– Возьми. Теперь мы сможем уплатить все долги.
Не говоря ни слова, он взял деньги и ушел. Вернулся Джонас несколько часов спустя, очень возбужденный. Араминта оторвалась от рукоделия и, увидев выражение лица мужа, даже выронила наперсток.
– В чем дело, Джонас?
– Судя по твоему виду, папочка, наши кредиторы остались довольны, – предположила Лорейн, надеясь, что остатка денег хватит на новое платье.
– Ну, не совсем так, – уклончиво ответил Джонас. – Им придется еще немного подождать. Не мог же я упустить такой случай!
– Что ты имеешь в виду? – встревожилась Араминта.
Джонас гордо выпятил грудь.
– Я вложил деньги в одно рискованное, но выгодное предприятие, – сообщил он с сияющим видом, и тут Араминта догадалась, что муж еще и выпил на радостях. – Отослал в Китай солидную партию женьшеня на продажу! Бенджамин Николлс пообещал лично присмотреть за товаром. Он уверен, что затраты окупятся сторицей!
– О Боже! – выдохнула Араминта и закрыла лицо руками.
После этого случая здоровье ее резко ухудшилось – как видно, слабое женское сердце уже не могло противостоять многочисленным ударам судьбы. Джонас стал все реже бывать дома. Большую часть времени он теперь проводил в таверне, и даже в ту ночь, когда умерла Араминта, с ней была одна Лорейн. Девочка на всю жизнь запомнила последние слова матери.
– Передай отцу… – Голос умирающей был еле слышен. – Передай, что я по-прежнему люблю его… как в ту ночь, когда мы видели… Зеленую Вспышку.
– Я обязательно скажу ему, – пообещала Лорейн сквозь слезы.
Она все еще плакала, когда в дом спотыкающейся походкой возвратился Джонас. Предсмертные слова жены, похоже, не произвели на него особого впечатления. Выслушав дочь, он опять отправился в таверну и пропадал там три дня, даже не явился на похороны. Гроб с телом Араминты провожали на кладбище лишь безутешная Лорейн да кучка соседей. Церемония, и без того грустная, не стала веселее от того, что всех ее участников немилосердно поливал холодный дождь.
Когда Джонас наконец объявился, он, как ни странно, был трезв.
– А у меня новости, – с порога сообщил он дочери. – Я решил податься на Запад. И поскольку ты не можешь оставаться в доме одна, я продал тебя Мейфилдам.
Два таких жестоких удара почти одновременно! Лорейн показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Мало того, что она теперь сирота, в довершение всего она лишилась свободы!
Вот почему печальные события той весны навсегда переплелись в сознании Лорейн с корнем женьшеня.
– Так почему ты хочешь выбросить его за борт? – настойчиво повторил Рэйл.
Лорейн подняла глаза.
– Несколько лет назад мой отец истратил последние деньги на покупку этого проклятого женьшеня и отослал его в Китай для продажи. По словам некоего Николлса, приятеля отца, который взялся присмотреть за товаром, это была чрезвычайно выгодная сделка… Однако до сих пор нам ничего не известно ни о судьбе Николлса, ни о судьбе корня!
– Это странно, – задумчиво произнес Рэйл. – Ведь женьшень чрезвычайно ценится в Китае, и китайцы готовы платить за него любые деньги. Твой отец мог сказочно разбогатеть на этом предприятии!
– Так он, во всяком случае, утверждал, – сухо заметила Лорейн.
Она давно поняла, что все деньги, попадавшие в руки отца, тратились им поразительно бездумно. Как правило, он пускался в свои излюбленные «рискованные предприятия», закупая или продавая в заморских странах разные экзотические товары и надеясь на баснословные прибыли.
Однако, судя по реакции шотландца, для него «рискованные предприятия» таили в себе ту же неизъяснимую прелесть, что и для Джонаса Лондона. Значит, он не только контрабандист, но и бесплодный мечтатель.
– Мой отец не слишком преуспел в жизни, – с горечью призналась девушка. – Однако если он жив и поныне, на что вряд ли можно надеяться, он наверняка пустился в очередное «рискованное предприятие»!
– А разве это так уж страшно, девочка? – мягко спросил Рэйл.
– Да, очень страшно… Его эскапады отняли у моей матери все – молодость, здоровье, а в конце концов даже жизнь. Не будем вспоминать прошлое – в нем было слишком много горького. И уберите, пожалуйста, этот проклятый корень подальше! Что же касается медальона… Очевидно, он связан с дорогими для вас воспоминаниями, раз вы повсюду возите его с собой. Поэтому я благодарю вас, но принять такой подарок не могу!
– Погоди-ка. – Руки Рэйла легли поверх дрожащих ручек Лорейн. – Оставь медальон себе. Уверяю тебя, с ним не связано никаких воспоминаний. Я выиграл эту вещицу в карты, когда наша шхуна стояла в Бордо.
– Значит, женщина, которая здесь изображена, ничего для вас не значит?
Казалось, юное личико на портрете смотрело на Лорейн с немой укоризной. Полное неизъяснимой прелести, оно в то же время содержало в себе некий вызов. На девушке было желтое платье, а рыжевато-золотистые волосы украшала веточка вереска.
– Абсолютно ничего, – с каменным лицом подтвердил Рэйл. – Прошу тебя, возьми эту вещицу, хотя бы на память о нашем путешествии.
На память о нашем путешествии… Лорейн вздрогнула, услышав эти слова. В них прозвучал явный намек на скорое прощание.
– Хорошо, – безжизненным тоном согласилась она. – Я буду носить медальон с тем же чувством, с которым он был преподнесен.
Лицо Рэйла на мгновение омрачилось. Отвернувшись от Лорейн, он неожиданно спросил:
– Как тебе нравится наш доктор?
– Андре? По-моему, он очарователен! К тому же такой славный танцор. Вы заметили, как ловко он двигается?
– Парень проворен, как мартышка. Но я заметил не только это. Если я правильно помню, ты с ним танцевала два раза.
– О да! – с энтузиазмом подтвердила Лорейн. – Но боюсь, так и не усвоила новые фигуры. Как вы думаете, не устроить ли нам танцы еще раз – скажем, завтра вечером?
Все так же не глядя на девушку, Рэйл лаконично бросил:
– Если хочешь. – Он направился к двери, но у порога остановился: – Я удаляюсь, чтобы дать вам возможность подготовиться ко сну, мисс Лорейн.
– Мне кажется, вы могли бы называть меня просто Лорейн, раз мы живем в одной комнате, – робко предложила девушка.
Шотландец окинул ее долгим взглядом.
– Живем в одной комнате… Да неужели?
С этими словами он вышел, оставив Лорейн в недоумении – что, собственно, он хотел этим сказать?
Глава 12
Утро застало Лорейн на корме. Прислонившись к поручню, девушка нежилась на солнце и вдруг почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она резко обернулась и увидела судового врача, который танцующей походкой приближался к ней.
– Прекрасная мадемуазель! Просто не верится, что вы сшили это платье собственными руками. Клянусь, у вас талант, настоящий талант!
Он сделал шаг назад и окинул Лорейн восхищенным взглядом.
– Вы мне льстите, Андре, – со смехом возразила она. – Дело не в моем искусстве, а в материале.
– Поистине платье великолепно! Жаль, что у вас нет к нему подходящего белья, – лукаво улыбнувшись, продолжал француз. – Ах, если бы мы были в Париже! Тогда вместо этих лохмотьев – пардон, дражайшая мадемуазель! – вы могли бы надеть знаменитые алансонские кружева. Я купил бы вам сорочку столь тонкую, что она пролезла бы в замочную скважину!
– Но мы не в Париже, Лестрей, – раздался у них над головами холодный голос Рэйла, и его обладатель спрыгнул с вантов на палубу.
Лестрей пожал плечами.
– Вы, англичане, не умеете жить с шиком! – со вздохом заметил он.
– Но зато, когда речь идет о наших женщинах, мы все видим и слышим! – промолвил Рэйл серьезным тоном.
Лорейн сочла, что перепалка принимает угрожающий оборот, и решила вмешаться.
– Довольно, Рэйл. Мы поговорим об этом в твоей… то есть в нашей каюте, – сказала она, легонько касаясь его руки.
Бросив ехидный взгляд на удрученного француза, Камерон послушно последовал за своей дамой. Когда они очутились в каюте, он закрыл дверь и неожиданно произнес:
– На твоем месте я бы не стал флиртовать с Андре. Ничего путного из этого не выйдет – для него это просто игра.
– Но я вовсе не флиртовала! – возразила Лорейн. – Мне показалось, что за мной кто-то следит. Я обернулась, надеясь застигнуть преследователя, и увидела Андре.
– Лестрей не пропустит ни одной леди, – пробурчал Рэйл. – Помнится, когда Джоко познакомил нас в Бордо, Андре как раз преследовал очередную красотку.
– Да нет, тут другое, – опустив глаза, возразила Лорейн. – У того, кто за мной следил, был какой-то напряженный взгляд.
– Тогда это точно не Лестрей! Он не способен причинить зло даме – разве что соблазнить! Это я следил за тобой, малышка, – признался шотландец, и Лорейн потупила взор, не в силах выдержать его горящий взгляд.
Когда она вновь подняла глаза, то увидела, что Рэйл пристально изучает кружевные края ее сорочки. Они выглядели такими ветхими, что, казалось, вот-вот рассыплются.
На мгновение он задумался, а потом решительно направился к сундуку. Порывшись в нем, Камерон вытащил что-то белое.
– Это подойдет? – спросил он, протягивая ткань Лорейн. – Конечно, она не пролезет в замочную скважину, но вообще-то может сгодиться. Мне ее подарила одна леди.
Подойдет ли ей эта прелесть? Лорейн как завороженная уставилась на тончайшее белоснежное кружево, которым был оторочен изящный батистовый носовой платок. Без сомнения, это знаменитое венецианское розеточное кружево, кусочек которого она видела у Араминты. Очнувшись, Лорейн взглянула на Рэйла.
– А вы не будете жалеть о нем? – спросила она.
– Нет. Так же как и о леди, – покачав головой, ответил шотландец. – Насколько мне известно, она вышла замуж за другого, что, безусловно, свидетельствует о ее дурном вкусе.
– Ну что же, – поспешила прервать его Лорейн, смущенная упоминанием о столь деликатном обстоятельстве. – В таком случае…
Весь день она прилаживала кружево к сорочке и явилась к столу в обновленном наряде, что не ускользнуло от внимательного взгляда Андре Лестрея.
– Что это за чудо? – вскричал удивленный француз и даже потрогал оборку, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.
– Чудо, сотворенное человеком, по воле которого они иногда случаются! – весело рассмеялась Лорейн, бросая счастливый взгляд на Рэйла.
На мгновение глаза мужчин скрестились, словно два стальных клинка.
Первым отвел взгляд Андре, однако за обедом он не раз украдкой смотрел на шотландца, как будто сравнивал его с собой.
* * *
На следующее утро, когда Лорейн вышла на палубу, ее встретил такой порывистый ветер, что она с трудом удержала на месте свои юбки. Стоя на корме, девушка видела, что к ней направляется Лестрей. Как назло, именно в этот момент очередной вихрь задрал ей платье. Француз остановился, не в силах отвести взгляд от соблазнительных женских ножек. Лорейн густо покраснела и чуть не согнулась пополам, пытаясь привести себя в надлежащий вид. Когда она выпрямилась, Андре исчез, однако вскоре снова появился. Глаза его сияли.
– Прелестная мадемуазель! Я принес то, в чем вы больше всего нуждаетесь.
– Неужели вы раздобыли шпильки, Андре? – с надеждой вскричала девушка.
– Держать в узде этот великолепный золотой каскад? Мой Бог, ни в коем случае! Пусть развеваются как хотят. А принес я вот что!
Лестрей с видом триумфатора протянул Лорейн пару тончайших чулок.
Еще никогда у нее не было шелковых чулок. Во всем Род-Айленде такие носили лишь богатые девушки вроде Лавинии Тодд, но никак не Лорейн Лондон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41