Верная — слово прозвучало в его мозгу как удар молота. Верность была одним из самых замечательных ее достоинств, неотъемлемой частью всего ее существа. Если Кэтлин давала слово, то можно было не сомневаться, что она его сдержит. Она защищала своих детей, как львица. Она была всегда верна себе и тем, кого любила. Обещание, данное Кэтлин, было дороже золота. Так могла ли такая женщина легкомысленно забыть о своих брачных обетах? Могла ли она поддаться чарам Жана, если бы у нее оставалась хотя бы малейшая надежда на то, что муж ее спасся и был жив? Он не поверил ей, да и другим тоже, говорившим, как тяжело она переживала его утрату. Зная лучше многих, какой великолепной актрисой она была, он решил, что она их всех обманула, разыграв из себя убитую горем вдову. Ему непременно нужно было узнать, действительно ли она оплакивала его в своем сердце. Подумав об этом, Рид снова решительно повернул коня и направился вместо Эмералд-Хилла в Саванну. Он знал, где сможет найти хотя бы часть ответов на свои вопросы. Лишь к рассвету он добрался до «Старбрайта» и того, что искал там — судового журнала «Волшебницы Эмералд». Несмотря на усталость, он тут же раскрыл его на дате своего исчезновения и, быстро просмотрев несколько страниц, остановился на отчете Финли о реакции Кэтлин на известие о его, Рида, смерти. Не веря собственным глазам, он прочел о ее мгновенном решении тут же отправиться на его поиски.
Последующие записи были сделаны самой Кэтлин, которая подробно описывала их путешествие на юг и начало поисков в том районе, где, по утверждению капитана Гатри, разразился шторм. Читая скупые строчки, Рид явственно ощущал ее отчаяние. Оно не являлось плодом его воображения, в этом у него не было никаких сомнений.
Наконец он дошел до места, где Кэтлин писала о том, как она прибыла на Гранд-Тер просить братьев Лафит о помощи. Эта запись, как и следующие, о начавшихся сразу же поисках сказала ему, как жаждала она его найти. Почти что физически он чувствовал, как с каждым днем росло ее отчаяние.
Описание Гаспарильи невольно вызвало у него смех. Затем он нашел ее отчет об обнаружении останков «Кэт-Энн». Вся страница была в разводах от слез, так что на ней почти ничего нельзя было разобрать.
Дрожащей рукой провел Рид по расплывшимся строчкам. Касаясь сейчас этого зримого доказательства ее слез, он в первый раз в полной мере осознал ту муку, которую Кэтлин пришлось испытать. При мысли об этом у него к горлу подступил комок.
Быстро Рид перевернул страницу и увидел сложенный лист бумаги. Из него он узнал о попытках Кэтлин утопиться с горя. Это не было официальной записью. Здесь Кэтлин изливала свою душу, и из глаз Рида катились слезы, когда он читал о владевших ею тогда мыслях и ее полном отчаянии.
Далее следовал пропуск в три месяца, когда Кэтлин возвратилась в Чимеру. Записи возобновились в январе 1814 года, когда Кэтлин, уже как Эмералд, вышла в море, горя желанием отомстить. Количество атакованных и захваченных ею судов поразило его, и он легко мог представить ее в роли отважной и дерзкой пиратки; однако, читая между строк, он чувствовал ее глубокое горе, полное безразличие к собственной жизни и гнев на судьбу, что украла у нее любимого.
Он вдруг вздрогнул, осознав, что добрался уже до записей за середину февраля, а она все еще говорила о мести и атаках, в которых она так безрассудно рисковала жизнью. Этот отрывок был написан всего за три месяца до их встречи, а Кэтлин по-прежнему тосковала о нем и жаждала мести. Каким же он был идиотом, думая, что она недостаточно его любила! Из того, что он только что прочел, было ясно, что она любила его сильнее, чем можно было себе представить, и оплакивала много дольше, чем он сам определил бы как приемлемый срок, не желая, чтобы она вечно несла в себе этот груз печали.
Он быстро просмотрел оставшиеся страницы. Здесь уже чувствовалось, что постепенно она начинает оправляться от своего горя. Возможно, за это он должен был благодарить Жана, что выглядело довольно странно, так как Жан вполне мог быть отцом Эрин.
Со вздохом Рид закрыл журнал и откинулся на спинку стула. В отношении Кэтлин все было ясно. Он любил ее, и жизнь без нее теряла для него всякий смысл. Итак, оставались Жан и Эрин.
Жан, скорее всего, ушел из их жизни навсегда. Если Кэтлин и была любовницей Жана, то она пошла на это, лишь окончательно уверившись, что муж ее погиб и она стала вдовой. И Кэтлин, и Жан не предавали его, оба искренне верили, что его не было в живых, когда решили, наконец, соединить свои судьбы. Слезы катились по лицу Рида, и вместе с ними из души его уходили столь долго терзавшие его гнев и ревность.
Наконец мысли его обратились к Эрин, крошечной, невинной малютке. Сможет ли он жить с мыслью, что, скорее всего, ему так никогда и не удастся узнать, является ли она его дочерью? И имеет ли какое-либо значение, кто в действительности был ее отцом? Не он ли будет растить и обеспечивать ее, следить за ее воспитанием и образованием? Не это ли, в конечном итоге, и делало тебя отцом? Эрин была крошечной копией своей матери, его жены, которую он любил больше жизни. С каждым годом она все больше будет походить на Кэтлин и со временем все сомнения в отношении ее поблекнут, а затем и окончательно умрут в его душе.
С какой-то яростной решимостью Рид дал себе слово видеть отныне в Эрин дочь и относиться к ней так же, как к Катлину и Андреа, с любовью и вниманием. Она была изумительной крошкой, ни в коей мере не заслуживающей, чтобы он ее отвергал. С удовольствием он будет наблюдать за тем, как она взрослеет, превращаясь постепенно в красивую молодую леди с такими же, как у Кэтлин, золотисто-рыжими волосами и изумрудными глазами… и, возможно, таким же, как у ее матери, темпераментом.
Приняв окончательное решение, Рид устало опустился на койку. Утром он отправится прямо в Эмералд-Хилл и, если понадобится, будет на коленях молить Кэтлин простить его за упрямство и глупость. И он приложит все силы, чтобы заставить Кэтлин забыть о той боли, которую он ей причинил, и убедить в том, что он ее любит и нуждается в ней.
На следующее утро Рид, погруженный в свои мысли, уже проехал Чимеру, когда вдруг почувствовал в воздухе сильный запах гари. Приподнявшись в стременах, он окинул быстрым взглядом окрестности, и сердце чуть не остановилось в его груди, когда в той стороне, где находилось Эмералд-Хилл, он увидел густой черный столб дыма. Пришпорив Титана, он галопом понесся к поместью.
Вот и последний поворот. При виде открывшегося его взору зрелища Рид охнул. Весь дом был объят пламенем. На передней лужайке стояли какие-то люди, но он не мог различить их лица.
Подъехав ближе, он увидел Кэтлин, которую удерживали двое слуг. Она кричала и вырывалась, явно намереваясь кинуться в объятый пламенем дом. Лицо ее было искажено мукой. С облегчением Рид увидел Катлина и Андреу рядом с Деллой. И только тут он заметил отсутствие Изабел и Эрин. Мгновенно встревожившись, он быстро спешился и направился к Кэтлин.
Кэтлин словно обезумела. Безуспешно пытаясь вырваться из удерживающих ее рук слуг, она истерически рыдала, громко крича:
— Мой ребенок! Мой ребенок! О Господи! Мой ребенок!
Удивительно еще, что в таком состоянии она смогла его узнать.
— Рид! — закричала она. — Пожалуйста!
В этот момент трое мужчин вынесли из горящего дома Доминика, и Рид услышал, как один из них сказал:
— Он жив! Его просто слегка ударило балкой и он потерял сознание, только и всего.
Бросившись к мужчине, Рид крикнул:
— Где Изабел и ребенок?
— Наверху, в детской.
Набрав в грудь побольше воздуха, Рид, не раздумывая, ринулся в объятый пламенем дом. В его голове в этот момент была лишь одна мысль — во что бы то ни стало спасти ребенка и Изабел.
Кэтлин рыдала и молилась, продолжая вырываться из рук слуг, и каждое мгновение казалось ей вечностью. Еле держась на ногах, она едва не упала в обморок, когда с грохотом вдруг рухнула часть крыши. С губ ее сорвался горестный стон, когда она поняла, что только чудом мог кто-нибудь выжить в этом огненном аду.
Прошло несколько томительных минут. Все уже потеряли всякую надежду, когда из клубов дыма появился Рид с Изабел на руках. Полный отчаяния взгляд Кэтлин напрасно искал Эрин. Рид осторожно опустил Изабел на траву, и тут только Кэтлин увидела у нее на груди маленький сверток.
Рид, одежда которого все еще дымилась, опустился на колени подле Изабел, полной грудью вдыхая воздух. Лицо его было черным от копоти. Изабел вдруг подавилась и сразу же зашлась в кашле. И только когда к ним с криком подбежала Кэтлин, Рид вдруг осознал, что ребенок так ни разу и не пошевелился. Его мгновенно обдало холодом, и он вырвал Эрин из рук Изабел. С широко раскрытыми от изумления глазами Кэтлин закричала:
— Отдай мне моего ребенка, Рид! Отдай мне моего ребенка!
Позади нее кто-то сказал:
— Эта крошка мертва.
— Нет! — крикнула Кэтлин. — Нет! Я не дам ей умереть! — Она попыталась выхватить Эрин у Рида, но чьи-то сильные руки удержали ее.
Действуя по какому-то наитию, Рид приложил свой рот к крошечным губкам Эрин и стал вдыхать ей в рот и легкие воздух. Грудь Эрин на мгновение приподнялась и тут же опять опала. Снова и снова пытался Рид вдохнуть в крохотное тельце жизнь, в то время как все остальные стояли рядом, в изумлении глядя на это зрелище.
— Рид! Что ты делаешь? — кричала Кэтлин, не в состоянии что-либо понять в этот момент из-за охватившего ее ужаса.
— О Господи! — причитала Делла. — Бедняга совсем потерял голову! Он хочет вновь вдохнуть жизнь в эту бедную мертвую крошку!
Внезапно, словно Господь наконец услышал их молитвы, Эрин закашлялась. Рид тут же прижал ее к груди, все еще боясь поверить произошедшему на его глазах чуду. По лицу его текли слезы, но он этого не замечал.
С криком безмерной радости Кэтлин упала рядом с ним на колени и протянула руки к дочери в отчаянном стремлении прижать ее как можно скорее к своей груди.
Рид протянул ей ребенка и, опустившись на колени рядом с ней, обнял за плечи. Слезы их смешались, когда они склонили головы над Эрин, которая теперь кричала во все горло. Эти крики были для них настоящей музыкой.
Запинаясь, Рид произнес:
— Я ехал, чтобы сказать тебе, Кэт, что я люблю тебя и Эрин тоже. Прошу тебя, прости меня и возврати мне свою любовь.
При этих словах сердце Кэтлин наполнилось любовью и она повернула к нему грязное, залитое слезами лицо.
— О Рид! Я никогда не переставала любить тебя!
Он привлек ее к себе, и она изумленно прошептала:
— Ты спас жизнь Эрин — я никогда этого не забуду, даже если ты не примешь ее как свою дочь.
— О Кэт! Теперь она воистину моя дочь! — ответил также шепотом Рид. — Если даже в ней нет ни капли моей крови, в ней живет сейчас мой дух. Я и так решил любить ее, потому что она твоя дочь, но сейчас я люблю ее вдвойне, потому что отныне она также и часть меня!
— Поистине сегодня день чудес! — воскликнула Кэтлин и опустила усталую голову на плечо мужа.
Она была права. Никто не погиб в ужасном пожаре. У Доминика была на голове огромная шишка, а Изабел, надышавшись дыма, все еще сильно кашляла, но вскоре они, несомненно, поправятся. Конюшни находились в стороне от дома, и лошади не пострадали. Вскоре Катлин и Андреа уже лежали в своих кроватках в Чимере, а Эрин, под присмотром Деллы, в своей уютной колыбельке.
Все члены семьи Тейлоров были живы, здоровы и преисполнены благодарности за дар жизни в этот день.
Кэтлин лежала в огромной кровати в их спальне в Чимере и с любовью смотрела на мужа.
— Если ты не слишком устала, — прошептал он, легко касаясь ее губ, — я хотел бы заняться с тобой любовью.
— Я надеялась, что ты предложишь мне это, — губы ее изогнулись в обворожительной улыбке.
— Бесстыдница! — проворчал он.
В следующее мгновение вся игривость была забыта, когда, испытывая в первый раз за столь долгое время одну лишь чистую, ничем не замутненную любовь, они прильнули друг к другу. Он нежно поцеловал ее, и ее губы раскрылись ему навстречу. Вскоре нежные ласки и слова любви разожгли в них пламя желания и оно вспыхнуло, охватив их обоих. Тела их слились, и восторг, который они испытали в этот момент, соединил навеки их сердца и души; отныне они были связаны узами, которые не могли разорвать ни человек, ни смерть!
После Кэтлин крепко прижалась к нему, положив голову ему на грудь над самым сердцем.
— Я люблю тебя, киска, — прошептал Рид, зарывшись лицом в ее волосы, — больше, чем могу выразить.
— Я тоже люблю тебя, — тихо ответила Кэтлин. — Всегда и навеки, всем сердцем.
В этот день возродилась их почти что угасшая и обратившаяся в пепел любовь, пламя страсти вспыхнуло с новой силой, еще более яркое и мощное, чем прежде. Этот огонь будет гореть вечно, согревая их на протяжении всей их жизни.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54