– Ты, Фредерика, слишком близко принимаешь все к сердцу, – заметила мисс Милликен, вздыхая, – Может, это и несправедливо, но уж так устроен мир. Каким бы прелестным ребенком ни была твоя малышка, ее никогда не примут в высшем обществе. Самое лучшее, на что она может рассчитывать, когда вырастет, – это высокая должность в каком-нибудь аристократическом семействе. Но боюсь, что именно в таком доме ее внешний вид – а ты считаешь, что у нее есть все предпосылки стать красавицей, – принесет ей больше вреда, чем пользы. А самое ужасное ожидает ее в том случае, если она успеет привыкнуть к роскоши.
– Ах, Милли, нет! – пылко возразила Фредерика, едва лишь смысл сказанного дошел до нее. – Этого не произойдет! Ни-ког-да… Я непременно научу ее отличать плохое от хорошего, постараюсь раскрыть ей…
– Фредерика, уж не забыла ли ты, что нанялась в дом лорда Сибрука временно? Если не ошибаюсь, ты собиралась как можно быстрее расторгнуть помолвку, или у тебя уже изменились планы? Если решила стать леди Сибрук, тогда охотно допускаю, что твое длительное влияние на ребенка принесет ожидаемые результаты.
Фредерика закусила губу.
– Ты, безусловно, права. Я и в самом деле как бы забыла о себе, думая о Кристабель. А что касается леди Сибрук, боюсь, у нее не будет возможности высказаться по этому поводу – неважно, кто ею окажется, – поскольку лорд Сибрук намеревается скрыть от света наличие у него ребенка.
– Но, моя дорогая, ты ведь уже знаешь об этом! – заметила мисс Милликен.
– Ну и что? Я, как тебе известно, не собираюсь становиться леди Сибрук. И вообще я считала, что мы пришли к единому мнению по этому вопросу.
– И я так считала, – буркнула мисс Милликен так тихо, что Фредерика ее не услыхала.
Рано утром на следующий день Фредерика прибыла в особняк лорда Сибрука с небольшим сундучком, куда она и мисс Милликен аккуратно сложили вещи, необходимые, по их мнению, для прислуги высокого ранга, а также кое-какие безделушки для Кристабель.
Как и накануне, ее встретил дворецкий. Правда, он показался Фредерике чересчур бойким.
– Стало быть, вы, мисс Черристоун, теперь наша новая служанка? – обратился к ней дворецкий с ухмылкой, пока лакей вносил багаж. – Миссис Эбботт, думаю, обрадуется такой помощнице, да и мне, откровенно говоря, по душе, когда в доме хорошенькие девушки, вроде вас.
Охваченная тревогой, Фредерика нашла в себе силы улыбнуться и сразу же дотронулась до переносицы, дабы убедиться, что очки на месте.
– Вы мне льстите, мистер…
– Кумбес, – пришел тот на помощь. – Но для вас я просто Джордж. В этом доме доброжелательная атмосфера, я бы даже сказал, дружеская.
– Да-да, – бросила она и отошла в сторону, подумав, что пара-другая подкладных подушечек все-таки не помешали бы. Какая фривольность! И как только такому типу удалось занять ответственный пост? У себя, в Мейпл-Хилле, нанимая прислугу высокого ранга, таким, как он, она сразу дает от ворот поворот. – Пожалуй, я последую за своим багажом, – сказала она как можно вежливее и заторопилась за лакеем вверх по лестнице, оставив мистера Кумбеса с его вожделением у парадных дверей.
Ее комната, смежная с детской, оказалась небольшой, но уютной. Из единственного окна открывался изумительный вид на сад, примыкающий к тыльной стороне дома. Фредерика несколько минут стояла, ожидая, что вот-вот кто-нибудь постучится в дверь, войдет и предложит помощь. А потом сообразила, что новой няне служанка не полагается и придется со своим багажом возиться самой. Что ж, пока она здесь, необходимо научиться многому из того, что в Мейпл-Хилле делали за нее другие! Любой опыт только на пользу, подумала Фредерика с улыбкой и, откинув крышку дорожного сундучка, начала вынимать вещи.
Она уже заканчивала, когда в дверь, соединяющую ее комнату с детской, кто-то постучал. Открыв ее, Фредерика увидала Кристабель с букетиком маргариток.
– Миссис Эбботт сказала мне, чтобы я шла к вам, что вы уже здесь. Я обрадовалась, потому что вы любите играть, а она нет. Это вам. – Девочка протянула цветы и лукаво улыбнулась.
– Какие славные цветы! Спасибо, Кристабель, – сказала Фредерика ласковым голосом. – Ты сама их сорвала?
Кристабель кивнула.
– Миссис Эбботт разрешила мне пойти в сад, еще когда все спали. Они вам нравятся?
– Очень! Пусть постоят в кувшине, пока я не найду подходящую вазу. А я вот разбираю вещи. Не хочешь мне помочь?
– А разве можно? – Мордашка так и засияла. – Эбби никогда не позволяет мне заходить в свою комнату.
– Ну, а ко мне можешь приходить, когда захочешь. – Фредерика обняла ребенка, на мгновение прижав к себе. – Уверена, что мы станем друзьями.
Кристабель прильнула к ней, и Фредерика поняла, что ребенок обделен лаской. А потом девчушка пришла в неописуемый восторг, когда увидела на дне сундучка незатейливые игрушки.
– Это мне, да?
– Тебе, моя хорошая!
– Благодарю вас! Я так рада…
То, что ребенка взрослые не часто радовали, было очевидно.
– Теперь мы должны решить, чем бы ты хотела заниматься до обеда, – сказала Фредерика после того, как они – теперь уже большие друзья – задвинули последний ящик.
– Ой, я забыла! Эбби хочет поговорить с вами. Наверное, она сейчас придет.
И действительно, открылась дверь и экономка пригласила ее в детскую. Фредерика пошла туда, а Кристабель – за ней, хвостиком.
– А почему бы тебе не нарисовать картинку, пока я буду беседовать с миссис Эбботт? – остановила ее Фредерика. Достав альбом для рисования и коробку с цветными карандашами, которые предусмотрительно прихватила с собой, она усадила Кристабель за детский столик.
Обе женщины расположились на диване в дальнем конце детской.
– Кристабель сказала, будто бы вы хотите со мной говорить?
– Да, – кивнула экономка. – Дело в том, что существует ряд правил, которые его светлость поручил довести до вашего сведения сразу же, так как опасается, что вы нечаянно можете их нарушить. – Говоря это, она смотрела мимо Фредерики на сияющую от счастья Кристабель – само усердие и послушание. – А у вас, как я вижу, есть опыт общения с детьми, мисс. Вот уж не думала, что ее можно чем-либо увлечь!
Фредерика пропустила похвалу мимо ушей, поскольку ее внимание сосредоточилось на сказанном ранее.
– Правила? – спросила она, вскинув брови. – Какие такие правила?
– Думается, его светлость сообщил вам вчера, что следует быть крайне осмотрительной, так как никто не должен узнать, что у него в доме ребенок. Словом, детскую девочка может покидать лишь тогда, когда будет исключена всякая вероятность попасться кому-либо на глаза.
– Вы хотите сказать, что, кроме вас и меня, никому не известно, что в доме ребенок? – спросила Фредерика, придя в крайнее изумление. – Разве такое возможно? Я, например, и вообразить не могу. В конце концов, она живой ребенок и молчать целый день не в состоянии.
– Комнаты женской половины прислуги находятся на этом этаже, и, естественно, мы все в курсе. Мистер Кумбес и лакей – в полном неведении, но ведь сюда им и подниматься незачем, не правда ли? – Выражение лица экономки при этой тираде осталось бесстрастным. – За едой, для девочки и для себя, спускайтесь, пожалуйста, на кухню, или, если желаете, служанка Люси будет приносить сюда.
– Надеюсь, лорд Сибрук не собирается заточить Кристабель в детскую навеки? Ребенок должен двигаться, детскому организму необходим свежий воздух, в конце концов!
Миссис Эбботт поджала губы.
– По правде говоря, я уверена, что его светлость вводит подобные ограничения на короткий срок. Девочку он привез всего лишь десять дней назад. Ее мать умерла, нянька сразу же отказалась от места, так что ему ничего другого не оставалось, и вообще…
– Ах, какое горе! Бедный ребенок… – Фредерика оглянулась на Кристабель. – Однако я хочу заметить, что это наименьшее, что он сделал, принимая во внимание все обстоятельства.
Фредерика еще не сталкивалась с суровой правдой жизни: ведать не ведала, что большинство мужчин не сделали бы я этого.
– Он всегда был добр к ребенку, да и к мисс Эмити тоже. Вот что я скажу! Может, кто-то и считает, что у него ветер в голове, но зато сердце золотое.
– Мисс Эмити – мать Кристабель? – поинтересовалась Фредерика и сразу же подумала, что мисс Милликен не одобрила бы подобное любопытство. Но, собственно, она здесь как раз для того, чтобы разузнать о лорде Сибруке как можно больше.
Миссис Эбботт кивнула.
– Он взял за правило навещать ее с ребенком два-три раза в год и никогда не нарушал его. Кончина мисс Эмити пару месяцев назад – это случилось перед тем, как он получил титул, – разбила его сердце.
Вот оно что! После рождения Кристабель он с ее матерью все же поддерживал отношения, прекратившиеся совсем недавно. Хорош, нечего сказать! Уж если родился ребенок, то должен был бы жениться на ней. Скорее всего, не сделал этого потому, что несчастная женщина была бедна, не смогла пленить его богатством. Фредерика мгновенно ощутила сильную неприязнь по отношению к лорду Сибруку.
– Его светлость старался уговорить прежнюю няню не оставлять ребенка, но та, кажется, запросила такую сумму, какую он не мог себе позволить, – продолжила миссис Эбботт. – Он забросил всех своих полюбовниц вместе с развлечениями, так как нужно было уплатить проценты за аренду загородного дома, где жила мисс Эмити до своей кончины, а мог бы махнуть рукой. Так что долг оказался для него превыше всего! Когда же нянька заявила, что увольняется, он и с домом разбираться не стал, перевез девочку к себе, и все. Вот как он поступил, хотя мог бы и о себе подумать, ведь годы, как говорится, не стоят на месте. А вы, мисс, наверное, знаете, как поступают молодые мужчины.
Фредерика постаралась взять себя в руки. Ничего себе! Обручился с ней, а у самого в это время была куча «полюбовниц», да еще ребенок в какой-то глуши, с умирающей матерью. А что касается его состояния, то, похоже, он им похвастаться не может.
– Вы упомянули, что месяц или два назад он был стеснен в средствах. Что-нибудь случилось?
Кивнув, экономка наклонилась, явно намереваясь сообщить что-то под большим секретом.
– Это, конечно, не мое дело, мисс, но, думается, вы умеете держать язык за зубами, а иначе ею светлость никогда бы вас не нанял. Семья Эликзэндр никогда не отличалась богатством. Отец мастера Гейвина был младшим сыном в семье, поэтому при разделе наследства почти все отошло старшему сыну, а то, что досталось ему, он промотал, правильнее сказать, проиграл. Грех такое говорить, но, не скончайся в одночасье, пустил бы своего сына по миру.
– Подумать только! А вы, как я понимаю, с этим семейством связаны давно, – заметила Фредерика, решив, что миссис Эбботт и в самом деле ценный источник информации.
– Я у них начала работать, когда мастера Гейвина еще и в помине не было. Когда его родители поженились, вот тогда они и взяли меня экономкой. Еще был жив его дедушка, граф в четвертом колене. Помню, лорд Эдмунд вечно задирал нос, когда наведывался к нам время от времени.
– Лорд Эдмунд?
– Дядя мастера Гейвина, старший брат отца. Он и мистер Эликзэндр разругались в пух и прах, когда мастер Гейвин появился на свет. После этой ссоры лорд Эдмунд не поддерживал никаких родственных связей не только с братом, но и с племянником. Похоже, к концу жизни лорд Эдмунд оказался на мели, так как его светлость вместе с титулом унаследовал уйму долгов и никаких денег.
– Никаких денег? – спросила Фредерика, озираясь. – Но ведь этот дом, мебель, прислуга требуют…
– Не волнуйтесь так, мисс, свое жалованье будете получать исправно, – сказала миссис Эбботт. – Слава Богу, у его светлости дела пошли, на поправку. Он, я слыхала, обручился с богатой наследницей и получил какую-то сумму по марьяжному договору. А вот девочка оказалась у него на руках совсем не вовремя. Приходится скрывать семейную тайну, но, думаю, после свадьбы надобность в этом отпадет.
– Ну да, конечно! Понимаю… – Фредерика мгновенно разобралась, что к чему. Дивно! Дворецкий, лакей, служанки – все за ее счет, да и ее наняли за собственные деньги. Распрекрасный лорд Сибрук не кто иной, как охотник за приданым, и Томас тоже хорош. Ни слова о брачном договоре, а ей и на ум не пришло поинтересоваться! – А вдруг эта наследница возьмет да и расторгнет помолвку, что в таком случае будет делать лорд Сибрук? – задала она вопрос довольно резким тоном, что вызвало настороженный взгляд экономки, в свою очередь не укрывшийся от глаз Фредерики. Она тут же постаралась придать лицу выражение озабоченности, как обычно делают, когда хотят внушить собеседнику, что любопытство продиктовано всего лишь сочувствием.
– Уж и не знаю! – вздохнула миссис Эбботт. – Если бы было что продать, так ведь почти ничего не осталось, – заметила она немного погодя. – Этот дом не подлежит продаже, да и поместье в Бруксайде тоже. Рассчитает прислугу, надо полагать. – Она нахмурилась, отчего лицо покрылось глубокими морщинами, которые спустя минуту неожиданно разгладились. – А с чего бы это ей расторгать помолвку? Говорят, она засиделась, да к тому же провинциалка. Только и плюсов что богатство! А я вот что скажу: любая девица посчитает за счастье выйти за такого красавца, как его светлость! – Экономка расплылась в улыбке.
– Несмотря на его полюбовниц, как вы выразились, и ветер в голове? – заметила Фредерика со смешком, стараясь изо всех сил, чтобы не сорвался голос, потому что была вне себя от гнева.
– Ой, да что вы, право! Для благородных это сущий вздор. На эти вещи обращают внимание такие, как вы, мисс, да я. Знатные женятся, выходят замуж по причинам, не имеющим ничего общего не только с любовью, но даже с обыкновенным уважением. Такие союзы сплошь и рядом, а когда в основе отношений настоящие чувства – это, скажу я вам, прямо-таки редкость. Юная леди, поверьте мне, предлагает свои денежки в обмен на имя, титул, положение в обществе. А если она к тому же себе на уме, то для утехи и полюбовника заведет. Вот уж чего бы я не желала для мастера Гейвина! – Миссис Эбботт вздохнула. – Господь с ним, с богатством этим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28