Я могу привезти его, поскольку твой дядя сказал, что не возражает, если подарю тебе кое-каких моих любимцев.
– Павлин? – Кристабель задумалась. – А он поделится со мной своими красивыми перьями?
– Надеюсь, нам удастся уговорить его подарить хотя бы одно, – рассмеялась Фредерика. – Если Люси сможет побыть с тобой после ужина, я поеду за ним и привезу сегодня вечером.
– Как чудесно-расчудесно, как прекрасно-распрекрасно! – сказала Кристабель нараспев и зевнула, напомнив Фредерике, что час ее отхода ко сну давно прошел.
– Спущусь сейчас на кухню, возьму твой ужин, а заодно спрошу Люси, располагает ли она свободным временем. Думаю, моя юная леди устала сегодня и заснет сразу же.
Фредерика обняла Кристабель, чмокнула в носик. Мгновенно навернулись слезы. Поспешно выйдя из комнаты, она, спускаясь по лестнице, старалась не думать о неумолимо приближающемся расставании.
Миссис Эбботт на ее вопрос, мол, где лорд Сибрук, дала уклончивый ответ. Дома нет, да и все! Ее кислый вид говорил о явном неодобрении его обильного возлияния, естественно не ускользнувшего из поля зрения бдительной экономки. Мисс Черристоун необходимо отлучиться? Хочет привезти павлина в подарок племяннице графа? Конечно, она не возражает, если только одна нога здесь, другая там.
Пообещав вернуться через пару часов, а возможно, и раньше, Фредерика уехала.
Мисс Милликен обрадовалась Фредерике, но, пожалуй, более удивилась, поскольку не ожидала увидеть ее так скоро.
– Умница! Так и знала, что последуешь моему совету, – воскликнула она, обнимая подругу. – Я места не находила последние пару дней. Лорд Сибрук у лондонских кумушек с языка не сходит суды-пересуды, а ты по-прежнему в его доме.
– Милли, суды-пересуды не имеют под собой никаких оснований, – сказала Фредерика с милой улыбкой. – Сегодня утром лорд Сибрук получил письмо на официальном бланке, где подтверждается факт законного вступления в брак родителей Кристабель. Теперь он имеет право публично заявить, что она его законная племянница. Собственно, он и раньше мог это сделать, но только молва очернила бы имя его сестры. Теперь у Кристабель впереди прекрасное будущее, отличное от того, какое ты ей предвещала. – В голосе Фредерики прозвучала нотка удовлетворенного самолюбия.
– Прекрасно! Я искренне рада за ребенка, – заметила мисс Милликен. – Но как быть с тобой? Все упорно связывают твое имя с графом. Эта шарада, на мой взгляд, приобрела неоправданно затяжной характер. Не находишь?
– А мне кажется, в этом уже нет ничего страшного: когда станет известно о том, что Кристабель его родная племянница, все слухи прекратятся, – возразила Фредерика. – Теперь самое главное. Мисс Черристоун должна исчезнуть, поскольку в Лондон приехал Томас.
И она рассказала в деталях сценку в библиотеке, а также подробно изложила беседу с братом в Гайд-парке. Мисс Милликен слушала внимательно. Время от времени всплескивала руками. Иногда с трудом справлялась с желанием разразиться хохотом.
– Воображаю, какое он испытал потрясение, – заметила она наконец с улыбкой. – Можно сказать, теперь вы квиты, а он пусть знает: любая выходка – палка о двух концах. Но кое в чем сэр Томас прав. – Мисс Милликен вздернула подбородок и расправила плечи, что означало: она намерена трезво оценить обстановку перед решающей схваткой. – У тебя была возможность развенчать лорда Сибрука, но ты не сделала этого. Как в таком случае поступает мудрый генерал? Он отлично понимает, что пора играть отбой. Справедливости ради могу добавить: вылазка в стан неприятеля не прошла даром – помолвка тебя больше не пугает.
Фредерика вздохнула.
– Может быть, и не пугает, но я не знаю, какие чувства испытывает в этой связи лорд Сибрук. Обстоятельства вынудили его согласиться на брак с богатой наследницей, но, как мне кажется, он не испытывает особого восторга. К тому же, по-моему, он проявляет повышенный интерес к мисс Черристоун, по крайней мере как к другу.
– Моя дорогая, пора принимать меры! Все кончится тем, что ты начнешь ревновать его сама к себе. – Мисс Милликен погрозила пальцем. – Ты должна признаться ему, рассказать всю правду. Не понимаю, чего ты ждешь?
Точно так же, как и во время утреннего разговора с Томасом, Фредерика задумалась, прежде чем ответить.
– У меня есть в запасе пара дней перед тем, как начну сломя голову носиться по магазинам, готовясь к своему, дебюту, Милли, скажи, не могла бы ты взять на себя обязанности моей сопровождающей?
Бывшая гувернантка кивнула, но в ее глазах читался вопрос, на который пока она ответа не получила.
– Я, конечно, найду способ сообщить ему обо всем, – сказала Фредерика твердым голосом, стараясь убедить в этом в первую очередь себя.
Мисс Милликен не отводила от Фредерики проницательного взгляда, а та вдруг поспешно вскочила.
– Обещала экономке вернуться через час, но мне еще нужно загнать в клетку Фанфару. Помоги, а то одна не справлюсь.
В голове у нее не было никакого мало-мальски целесообразного плана, в соответствии с которым можно было бы, не опасаясь осложнений, выложить графу всю правду про коварный обман, на который она отважилась недели три назад. Все оказалось настолько запутанным, что думать об этом просто не хотелось.
Поимка павлина в крошечном садике Милликенов потребовала, как ни странно, невероятных усилий. Когда же грузили вопящую птицу в экипаж, шум стоял такой, что мысли о лорде
Сибруке и вовсе вылетели из головы. Кебмен разбушевался не на шутку, и Фредерике пришлось сначала успокаивать его, а затем Фанфару, трубившего что было сил. Проблема с раскрытием тайны может подождать и до завтра, решила она, подъезжая к дому лорда Сибрука.
На следующее утро Кристабель проснулась ни свет ни заря, горя одним желанием – немедленно бежать к своему павлину. На удивление быстро расправившись с завтраком и более не опасаясь потревожить какую-то немощную даму, она потащила Фредерику в сад.
– Детка, вот тебе пакетик с крупой, посыпь немного у ног, и тогда Фанфара подойдет совсем близко, – сказала Фредерика. – Не бойся его, он совсем ручной.
– И еще очень красивый, – прошептала Кристабель, поглаживая радужную шею павлина.
– Настоящий красавец! – произнес лорд Сибрук, стоявший на марше лестницы, спускающейся в сад. – Каким это ветром его занесло к нам?
Вздрогнув, Фредерика обернулась на звук его голоса. Павлин перестал клевать. Кристабель радостно защебетала:
– Дядя Гейвин, это Черри привезла павлина, чтобы я с ним играла. Его зовут Фанфара. – Она обвила Фредерику руками, приникла к ней. – Дядя Гейвин, что я тебе скажу-у-у… – протянула она. – Я люблю Черри сильно-сильно! А ты?
Простодушие ребенка привело Фредерику в смущение. На щеках выступил жаркий румянец.
Она повернулась лицом к павлину, чтобы граф этого не заметил. А на него ни с того ни с сего напал кашель.
– Черри просто кудесница, а может, даже фея, – сказал он, прочистив наконец горло. – Я, например, сгораю от нетерпения узнать, где в нашем городе ей удалось отловить павлина, – добавил он весьма сдержанно.
Уязвленная его тоном, в котором, как ей показалось, прозвучала нотка неудовольствия, она обернулась и, встретившись с ним взглядом, постаралась придать собственному голосу откровенный вызов:
– Все очень просто, милорд! Павлин принадлежит мне. Он мой, понимаете? Все это время жил у моей приятельницы. А вы, помнится, сказали, будто я имею полное право подарить Кристабель любого из моих питомцев.
Голос Фредерики можно было смело сравнить с бритвой.
Черты лица лорда Сибрука мгновенно разгладились, а она поняла, что его тон истолковала неправильно.
– Ах да, совершенно верно! – заметил он. – Я разве против? Пусть себе разгуливает по садовым лужайкам, только если вопить не будет. Представьте, я никак не мог предположить, что помимо мышей у вас, Черри, есть такой экзотический питомец.
В его взгляде, как ни удивительно, одновременно отражались недоумение и призыв разрешить его сомнения.
Задержав дыхание, Фредерика уже готова была во всем признаться.
Он, уловив ее растерянность и нерешительность, не отводил умоляющих глаз.
Но она вовремя вспомнила о том, что рядом Кристабель.
– У меня, милорд, есть еще и ангорские козочки, – прервала Фредерика затянувшуюся паузу. – Правда, сейчас они далеко от Лондона.
– Тогда будем считать, что мне необыкновенно повезло!
Хотя и тембр его голоса, и тон располагали к разговору, выражение лица говорило о том, что он потерял всякую надежду вызвать ее на откровенность. Они по-прежнему смотрели друг другу в глаза, и Фредерика видела, что он раздосадован, и понимала почему. Надо, просто необходимо немедленно рассказать ему обо всем!
–Дядя Гейвин, хочешь погладить Фанфару? – спросила Кристабель, нарушив этим вопросом затянувшееся красноречивое молчание.
– Чуть позже, Кристабель! Договорились? А вот если мисс Черристоун выкроит часок-другой на одно важное дело – почитает вместе с мистером Трентом кое-какие умные книги, будет просто замечательно, – сказал лорд Сибрук с интонацией более чем официальной, – а в это время Ральф… – он кивнул в сторону русоголового парня, как раз входившего в сад через калитку, ведущую на конюшню, – приглядит за тобой и твоим новым другом.
Ральф дважды в неделю, по утрам, выполнял обязанности садовника. Увидав павлина, он об мер, но, услышав свое имя, расплылся в улыбке и, откинув прядь волос со лба, с готовностью произнес:
– Рад услужить вашей светлости! Глаз с них не спущу, все равно что ястреб.
– Отлично! Не сомневаюсь, что моя племянница остается под надежной охраной, – отчеканил граф.
В глазах парня вспыхнули искорки, как обычно бывает, когда ахают от удивления, конечно, не вслух, а про себя.
Фредерика отметила это и поняла, что лорд Сибрук преднамеренно произнес тщательно продуманную фразу. Теперь уж непременно к вечеру весь Лондон будет знать, что Кристабель – его племянница! А злобствующий мистер Кумбес прослывет сплетником. Она отдала груму пакетик с крупой и последовала за графом.
– Мистер Трент уже в библиотеке, – сказал он, когда вошли в дом. – Вечером я устраиваю прием для друзей, поэтому необходимо нанести кое-кому визиты. Присоединюсь к вам позже. Если бухгалтерия потребует значительных усилий и времени, не беспокойтесь о Кристабель: миссис Эбботг и какая-нибудь из служанок позаботятся о ней.
По-прежнему официальный тон лорда Сибрука позволил Фредерике сделать вывод, что он просто не дает эмоциям выйти из-под контроля. Бросив на него вопросительный взгляд, она уже хотела было начать свою исповедь, но замешкалась, обдумывая, с чего начать. К ее изумлению, он резко повернулся и зашагал к парадной двери.
– Остается пожелать вам доброго утра, – кинул он на ходу.
Фредерика смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку странной метаморфозой, произошедшей с его манерами. Наверное, озабочен предстоящим раутом, решила она. Пожав плечами, отворила дверь в библиотеку. Хорошо бы отыскать в бухгалтерских книгах разгадку исчезнувшего состояния его дядюшки, тогда хорошие новости позволят безболезненно перейти к сообщению о своем коварстве!
Выйдя из дома, Гейвин шагал по улице в состоянии полнейшей неразберихи мыслей и чувств.
Дьявольщина какая-то! Вакансия графини… Миссис Эбботт наверняка сказала не подумав, а у него теперь Черри не идет из головы. Собственно, и вечеринку задумал, чтобы развеяться, переключить мысли, но, кажется, впустую…
Душевный дискомфорт, от которого лорд Сибрук накануне попытался избавиться обильными возлияниями, лишь усугубился. Он лишился спокойствия, выдержки. Он был угнетен, как ему казалось, без видимых причин.
Что же все-таки с ним происходит? Похоже, влюблен в няню племянницы. Нда!.. Не мешает, однако, проветрить мозги.
Гейвин ускорил шаг, вдыхая полной грудью свежий воздух.
Подобная блажь просто-напросто объясняется рецидивом похмельного синдрома, убеждал он себя. Кто этого не знает? Вот пройдется пешочком – и позабудет о фантасмагорическом открытии, какое осенило его нежданно-негаданно.
Ничего подобного не произошло: на душе по-прежнему было смутно, сердце замирало.
Нет, все-таки похмельное самочувствие – не из лучших!
Лорд Сибрук никогда никого не любил и, естественно, иного объяснения своему состоянию найти не мог.
Синдром синдромом, а когда она сверкала своими дурацкими очками, так и подмывало обнять, поцеловать! Прямо в холле, у дверей в библиотеку. Интересно, а что бы она сделала, если б он… дал волю этому желанию? Пощечина—это как минимум. Да еще потребовала бы рассчитать немедленно. И поделом! Негоже амурничать со служанкой, даже с такой милой, как Черри, тем более что через пару недель он встретится, наконец, со своей нареченной…
Направив мысли – в целях самообороны – в сторону предстоящего приема друзей, он зашагал к дому лорда Джослина, дабы вручить тому первое приглашение.
Мистер Трент оказался человеком серьезным и честолюбивым. Однако Фредерика очень скоро поняла: особым умом он не блещет. Для того чтобы веста дела в Бруксайде, в размерах, значительно сократившихся на данный момент, управляющий, по ее мнению, обладал достаточными знаниями, но Мейпл-Хилл она бы ему не доверила.
– Скажите, а не прибегали ли вы к сравнительному анализу итогов бухгалтерских книг? – спросила Фредерика с нескрываемым раздражением, когда после второго часа работы прибавились новые загадки.
Проведя пятерней по жиденькой шевелюре, управляющий бросил на Фредерику обеспокоенный взгляд. За минувший час его отношение к ней можно было назвать драматическим шоком. А если точнее, напоминало спектакль с серьезным сюжетом, но без трагического исхода. Снисходительное выражение лица – однако с бровями, ползущими вверх, – сменилось активной самообороной и закончилось уважением, но с зубовным скрежетом.
– Не забывайте, мисс, что я совсем недавно приступил к своим обязанностям. В Бруксайде не было управляющего около года с лишком. Думаю, когда мистер Коллинс, прежний управляющий, ушел на пенсию, записи делал сам старый граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28