– Нет-нет, милорд, благодарю вас, но… – начала было она, сообразив, что, если останется, может случиться так, что позже, когда она станет вновь мисс Честертон, кто-либо из присутствующих ее узнает.
– Пожалуйста, мисс Черристоун! – не дал он ей договорить. – Я настаиваю.
Их взгляды встретились, и она не устояла.
– Хорошо! – сказала Фредерика. – Так и быть, на только ненадолго.
Минут тридцать оживленной беседы и бокал шампанского, силой навязанный ей лордом Сибруком, сделали свое дело. Фредерика расслабилась и заметно воспряла духом. Общество ее и в самом деле развлекло.
Лорд Сибрук, усердствуя, представлял ее своим друзьям, и после нескольких таких знакомств Фредерика пришла к выводу, что мисс Милликен, пожалуй, была права, когда говорила, что лондонский бомонд сплошь и рядом отчаянные зануды, несмотря на баснословное богатство и титулы. Удивительно! Неужели все поголовно такие ограниченные? Быть этого не может! Либо мисс Милликен, как всегда, несколько преувеличила, либо лорд Сибрук преднамеренно водит компанию с не очень содержательными людьми, с которыми, впрочем, как раз удобно развлекаться. Успев составить кое-какое мнение о лорде Сибруке, Фредерика была склонна отдать предпочтение последнему предположению.
Гейвин между тем не испытывал никакого удовольствия от общения с присутствующими, хотя старательно делал вид, будто ему необыкновенно весело. Мысленно он то и дело возвращался к разговору с мистером Калпеппером, состоявшемуся часа за два до начала приема гостей, а также к решению, возникшему совершенно спонтанно. Когда ему стало известно, что дядя Эдмунд, благодаря удачному вложению капитала, многократно приумножил состояние, теперь перешедшее по наследству ему, первым побуждением явилось желание немедленно разорвать помолвку, все время казавшуюся бессмыслицей. Кристабель, да и он тоже могут отныне жить-поживать безбедно, рассуждал он, даже по-королевски, не завися никоим образом от денег мисс Честертон.
И тем не менее едва он об этом подумал, как сразу же ополчился на самого себя. Эгоист он! Нечестно так поступать, просто непорядочно… Разве можно, находясь в здравом уме, совершить столь бессовестный поступок? Хорош гусь, нечего сказать! Когда видел выгоду от женитьбы на мисс Честертон, готов был, не раздумывая, дать ей свое имя, титул. Свет подвергнет его осуждению, если только он хотя бы попытается расторгнуть помолвку, то есть, по сути, откажет теперь ей в праве получить то, на что она, безусловно, рассчитывала. Он богат. Его молитва, как говорится, услышана. И что же? А то, что это налагает на него еще большие обязательства. Если прежде он мог объяснить свой отказ от женитьбы на ней благородным порывом: мол, не может вступить в брак с мисс Честертон, так как финансовый мезальянс ему не по нутру, то сейчас он лишен права поступить так неблагородно.
Наблюдая за Черри, он видел, как она мило, с присущим ей изяществом, беседует с его друзьями. Возникло ощущение, будто какая-то его часть, корчась в конвульсиях, доживает последние минуты. В этот тягостный момент его жизни лорд Вильям – третий сын герцога Брентавенского, по мнению Гейвина, ловелас более, чем он сам, – повысил голос и приподнял бокал:
– Прошу внимания! Ти-ши-на… У меня созрел тост!
Дылда и щепка щепкой, лорд Вильям раскачивался, как тростинка на ветру. Количество выпитого шампанского, хоть и отличного качества, выполняло уже роль вихря, грозившего перерасти в бурю. Гейвин, не спуская с него глаз, мгновенно насторожился.
– Предлагаю выпить за нашего радушного хозяина и его невесту, которую он себе облюбовал! Гейвин, дружище, если мисс Честертон хотя бы наполовину такая же хорошенькая, как ее денежки, то ты должен ощущать себя счастливейшим из смертных. А уж если дурнушка, не вешай носа! В нашей славной столице не перевелись еще местечки, где можно, любуясь на прехорошенькие мордашки, получать массу удовольствий.
Он многозначительно подмигнул. В зале повисла гнетущая тишина Все, буквально все, кроме лорда Вильяма, разумеется, подумали об одном и том же: какая бестактность! В конце концов, здесь присутствует брат упомянутой леди…
Спустя мгновение лорд Гарвей – его подтолкнула жена – сделал шаг вперед и бесцеремонно отодвинул лорда Вильяма в сторону.
– Я согласен с первой частью предыдущего тоста, – сказал он. – За Гейвина и его невесту! Пусть их брак будет долгим и счастливым.
Все заулыбались и, конечно, осушили бокалы с шампанским. Лорд Вильям, хоть и с опозданием, сообразил, что допустил ляп. Запинаясь на каждом слове, он делал отчаянные попытки принести свои извинения лорду Сибруку и рассерженному сэру Томасу, а остальные, как ни в чем не бывало, шутили и смеялись.
Фредерика едва ли слышала слова лорда Гарвея. После тоста лорда Вильяма она застыла как соляной столб. Лицо пылало. Она была растерянна. Сказать о ней такое?! В присутствии людей, мнением многих – пусть не всех! – она дорожит… Боже, какая же она дура! Отчего бы лорду Сибруку не жениться по расчету, если для утех он всегда может завести себе любовницу?! Смазливая физиономия мисс Шихан привиделась как наяву. Теперь он не стеснен в средствах, значит, разрывать помолвку и вовсе нет никакого резона. На любовниц будет тратить собственные деньги, так что никаких угрызений совести, которые, безусловно, возникли бы, спускай он капиталы жены. Прелестно! Честный и благородный лорд Сибрук… Сплошное благородство! Фредерика презирала себя за то, что была так наивна. Нежный взгляд, видите ли, дружеское расположение… Идиотка! А может, он видит в ней временную замену мисс Шихан? О Господи! О чем она?
Захотелось немедленно остаться одной, разобраться в своих чувствах. Выдавив вымученную улыбку, Фредерика стала пробираться к двери, а когда выскользнула из зала, помчалась к лестнице. Она была уже на второй лестничной площадке, когда услыхала за спиной шаги. Обернувшись, увидела лорда Сибрука.
– За вами, Черри, не угонишься! – сказал он, настигая ее. – Может, вы себя неважно чувствуете? – добавил он с озабоченным видом.
– Я… все в порядке, милорд, – удалось ей произнести более-менее нормальным голосом, хотя от сознания, что вот он, рядом, перехватило горло. – Просто шампанское и такое количество гостей меня утомили. С непривычки. Да и время уже позднее…
Впрочем, она не лукавила.
– Простите меня великодушно, Черри! – произнес граф с самым искренним выражением лица. – Каюсь, об этом я и не подумал! Так хотелось доставить вам удовольствие. Вы этого заслуживаете.
Его улыбка, как всегда, распахнула ее сердце настежь, хотя она и старалась держать его за семью замками. И как бы в подтверждение сердечного радушия уголки губ непроизвольно дрогнули в улыбке.
Мысленно Фредерика только руками развела. Ну не дуреха ли? Никакого самолюбия…
– Да-да, заслуживаете! – успел ввернуть граф, пока она соображала, что бы такое сказать. – Прошу вас, примите от меня денежное вознаграждение сверх положенного вам жалованья. – Он протянул сложенные вчетверо кредитные билеты, которые достал из кармашка фрака.
Машинально Фредерика взяла деньги. Посмотрела. Пятьдесят фунтов…
– Милорд, пожалуйста, я не могу… – сделала она попытку вернуть деньги.
– Я настаиваю! – прервал он безапелляционным тоном и стиснул ладонью кисть ее руки с зажатыми в кулаке банкнотами. – По правде говоря, это сущий пустяк в сравнении с тем, что вы сделали для меня и Кристабель. Я бы очень хотел отплатить вам гораздо большим, как говорится, вернуть долг сторицей.
Их взгляды встретились. Его синие глаза излучали тепло и что-то еще – непонятное и заставившее ее перевести дыхание. Она ощущала жар и силу его длинных пальцев. Он продолжал сжимать кисть ее руки. Прилагая отчаянные усилия, чтобы не потерять самообладания, она разжала губы, собираясь что-то сказать, не зная, правда, что именно.
Неожиданно граф сжал руку сильнее и притянул Фредерику к себе. Другой рукой обвил ее талию и, склонив голову, закрыл поцелуем рот, лишив возможности высказать то, что она надумала. Приникнув к нему, она упивалась обжигающей сладостью его рта. Желание оставаться в объятиях, притягательных и властных, захватило дух.
Граф гладил ладонями плечи Фредерики, лаская ее через шелк платья. Это давало такое сладостное ощущение, что стремление слиться с ним воедино накрыло ее волной и потащило в пучину страсти.
Кажется, она сейчас себя потеряет… Ах, да пусть! Пусть даже погибнет!
Кажется, она совершенно позабыла о стыде…
Фредерика льнула к нему, а его руки становились все настойчивее. Трогали горло, ложбинку груди в вырезе платья.
Понимая, что должна каким-либо образом выразить протест, она ни словом, ни жестом не останавливала его. Прикосновения, нежные касания волновали ее сверх меры. Будь что будет! Ей все равно… Она запрокинула голову, а он покрывал поцелуями ее шею.
А потом его руки повели себя каждая по-своему: одна продолжала свои ласки, другая, умело расстегнув верхние пуговки на спинке лифа, скользнула в мгновенно ослабившийся вырез. Ладонь накрыла ее грудь. Большой палец тронул сосок, а тот моментально набух, точно почка в весенний день.
Фредерика издала горлом приглушенный стон, а может, даже крик. Во всяком случае, она отшатнулась. Скорее всего, ее одернул разум, очнувшийся от глубокого паралича чувств.
Какой ужас! Что они делают? – подумала она в тот же миг. Лорд Сибрук хотел было ее удержать. Правда, этот натиск продолжался всего лишь пару секунд, может, чуть дольше, а затем он убрал руки, а на лице появилось выражение полнейшей растерянности.
– Черри, я…
– Нет, милорд! Оставьте меня! – прошептала Фредерика громким срывающимся шепотом. – Желаю вам спокойной ночи! – сделала она попытку укрыться за банальными словами. – Пожалуйста, возвращайтесь к гостям. Благодарю, что пригласили меня. Вы очень любезны!
Все еще сжимая в кулаке пятьдесят фунтов, о которых совершенно забыла, Фредерика резко повернулась и без оглядки побежала вверх по лестнице.
Гейвин не предпринял попытки остановить ее. Он был… вернее, его не было. Граф оказался сметенным ураганом чувств в одно мгновение безумства страсти. Все сомнения исчезли: его желание быть с ней рядом подавило дружбу – отношения, основанные на взаимодоверии, привязанности, общности интересов, далеко позади. Он теперь знал: их чувства взаимны, правда, с небольшим креном в его сторону. Он, конечно, и не ждал от нее отклика, равносильного его призыву!
Надо бы догнать ее, попросить прощения… Нет, это исключено! Не успеет он войти к ней в комнату, как услышит такое… такое… что потом уж осадок неловкости никогда не изгладится. Лучше подождать до утра! И у нее, и у него будет время подумать.
Он кинул грустный взгляд на ступеньки, по которым она только что взбежала. С великой неохотой спустился в зал, и празднество показалось ему совершенно ненужным.
Когда Фредерика оказалась наконец в своей комнате, ее бил колотун.
Боже, почему, ну почему она позволила случиться тому, что случилось? А он, как он… мог это допустить?
Разжав кулак, она тупо уставилась на деньги. Господи!.. Ее опалило жаром стыда.
Оказывается, это так обычно делается. Какая пошлость!.. Ей предлагают стать любовницей. Лорд Сибрук видит в ней очередную метрессу. Главное – так удобно! Шуры-муры под носом у жены… О-о-о-о… Фредерика застонала. Вслед за тем ее ослепила ярость. Какой он все-таки бездушный! Значит, намеревается предать ее? Нет, совсем наоборот. Он хочет приспособить ее в качестве партнерши собственного предательства своей жены. Какой позор!
Внезапно Фредерика вспомнила слова Милли: мол, дело кончится тем, что она начнет ревновать его сама к себе. Ну и что, права оказалась ее бывшая наставница? Ревность, что ли, все эти страдания? Надо разобраться. Во-первых, она ревнует лорда Сибрука с позиций мисс Черристоун, поскольку тот женится на другой – между прочим, не по любви. Во-вторых, в качестве мисс Честертон она ревнует, поскольку он собирается затеять интрижку с няней Кристабель, тем самым предавая ее. Анекдотическая ситуация! Только ей совсем не смешно… Во всяком случае, в данный момент.
Между тем сердце, попритихшее было под давлением разума, снова осмелело. Какие восхитительные мгновения испытало оно, когда ласковые, мужественные руки обнимали его хозяйку! А девичья стыдливость? – подзуживал разум. Нате, берите, на все готова? Ладно, самое лучшее, что можно сделать, – это предать инцидент забвению, посоветовал он.
Но Фредерике хотелось не забыть, а помнить…
А сможешь ли ты завтра утром хотя бы поднять на него глаза? – поинтересовался рассудок.
Фредерика, поразмыслив, пришла к выводу: предательница плоть, будучи вечно в сговоре с сердцем, в самое ближайшее время уничтожит чувство собственного достоинства, растопчет ее гордость, если только она немедленно не покинет этот дом.
Ну, полно! Успокойся! Ночь все-таки! – всполошился разум.
Она подумала-подумала и начала собираться.
Чтобы уложить вещи в сундучок, с которым появилась здесь, много времени не потребовалось. Сняв нарядное платье, надела то – серое, что было на ней, когда приехала. Что еще? Ах да!..
Достала перо, листок бумаги. Написала записочку: мол, неожиданно возникшие обстоятельства вынуждают оставить место няни. Она знала, что, читая это уведомление, миссис Эбботт, например, ничего не поймет. Зато лорд Сибрук, вне всякого сомнения, сообразит, чем вызван ее поспешный отъезд, похожий на бегство.
На листок упала слеза.
И только тогда Фредерика осознала, что плачет. Поставила свою подпись. Злосчастные пятьдесят фунтов оставила в верхнем ящике туалетного столика. На цыпочках, стараясь не потревожить сон Кристабель, вошла в детскую. Подошла к кроватке. Наклонилась. Поцеловала обожаемую ненаглядную девоньку в бархатистую щечку.
– Прощай, моя хорошая! – прошептала Фредерика, всей душой надеясь, что граф придумает что-нибудь, сумеет объяснить Кристабель неожиданный отъезд любимой няни.
Слезы лились ручьем. Фредерика вышла из детской, тихо прикрыла за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28