Эллен сразу узнала корзинку, которую сама упаковывала. Она усмехнулась, вспомнив ту ночь, когда Юлиус так бесцеремонно выкрал ее. Тогда же он прихватил и кое-что из ее вещей в этой самой корзине. Эллен опустилась на колени и открыла крышку корзинки.
Последующий час она перебирала свои вещи, раскладывая их в определенном порядке. Ей удалось найти даже несколько пар чулок и рубашек, которые вполне подойдут для колоний. В одной из корзинок она наткнулась на красивое, украшенное многочисленными лентами платье и рассмеялась – оно показалось ей слишком крикливым и неподходящим для колоний.
Закончив разбирать вещи, Эллен поднялась и почувствовала, как затекли у нее ноги. Удовлетворенно оглядев корзинки, она взяла кое-что из отобранных ею вещей и собралась было направиться наверх, как вдруг внимание ее привлек один из сундуков Кэвина. Ее разбирало любопытство, ей вдруг захотелось узнать – что же такое мог он взять с собой в дорогу. Она открыла сундук. В нем оказались тарелки, большие часы, несколько стопок книг и коробки с кухонной утварью. Были там и постельное белье, и коробочка французского шампанского. Усмехнувшись, Эллен закрыла крышку сундука.
Она снова оглядела коробки и сундуки с вещами. Ей показалось странным, что Кэвин везет с собой всякую мелочь. Но тут же вспомнив, куда они направляются, Эллен подумала, что в тех диких краях любая вещица, ненужная в Лондоне, найдет свое применение. Внимание ее привлек плоский предмет, аккуратно завернутый в мешковину. «Интересно, что бы это могло быть?»
Она начала разворачивать его и, увидев угол, сразу все поняла. Это были картины. Первая изображала «Марион». Эллен посмотрела на подпись и, узнав имя известного фламандского художника, удивленно вскинула брови. Картина наверняка стоила Кэвину немалых денег. За первой картиной, изображавшей корабль, находилась другая. Эллен приподняла ее – и замерла от охватившего ее волнения.
Сердце ее тревожно забилось в груди. Она узнала Каролину. Так, значит, это Кэвин снял ее портрет со стены? Вот почему она не увидела его в спальне Уолдрона. Эллен с интересом разглядывала портрет молодой девушки. Лицо ее было повернуто, она смотрела куда-то в сторону. В глазах ее застыл страх, словно она увидела призрак. Эллен усмехнулась. Нет, призраком была она сама. Призрак прошлого, растаявший под лучами счастливого будущего, ожидавшего Эллен.
Эллен почувствовала, как к глазам подступают предательские слезы. Она расставалась со своим прошлым, расставалась без сожаления и горечи. Ничего оно не оставило ей. Лишь слабое воспоминание об Уолдроне. Эллен знала, что картина символична. Она специально отвернулась от художника, чтобы тот не нарисовал ее лицо. Этот поворот головы был своего рода вызовом Уолдрону, нежеланием смотреть на него.
Эллен вздохнула. Ей было непонятно, зачем Кэвину понадобился портрет жены Уолдрона. Придирчиво разглядывая изображенную на картине девушку, одетую в зеленое бархатное платье с прекрасным брильянтовым ожерельем на шее, она никак не могла представить, что толкнуло Кэвина взять с собой портрет жены умершего брата, женщины, которую он никогда не видел… и которую ненавидел.
– О… Ты все-таки нашла его!
Услышав голос Кэвина, Эллен от неожиданности вздрогнула и обернулась.
– Да, – ответила она бесцветным голосом.
Он стоял перед ней, уперев руки в бока, и с любопытством смотрел на нее.
– Это Каролина, жена моего брата.
Эллен удалось скрыть охватившее ее волнение.
– Да? – она перевела взгляд с Кэвина на портрет. – Зачем ты взял его с собой?
Кэвин с минуту задумчиво смотрел на портрет.
– Честно говоря, я и сам не знаю. Я давно привез его из Хаверинг-хауза. Все это время он лежал у меня в комнате, под кроватью.
«Все эти месяцы он лежал под кроватью, на которой мы занимались любовью», – подумала Эллен.
Эллен молчала. Кэвин взял ее за руку.
– Ты ревнуешь меня к ней, дорогая? Не нужно. Она тебе не соперница. Если сказать честно, я взял этот портрет, чтобы иметь хоть какое-то представление об убийце моего брата. Ты не представляешь, как я ненавидел ее вначале. Но затем ее таинственное исчезновение заинтриговало меня, и я решил оставить портрет себе вместе с кое-какими вещами, принадлежавшими Уолдрону. Не знаю, почему-то мне не захотелось продавать портрет. Может быть, это звучит смешно…
– Может быть, – тихо проговорила она, заворачивая картины мешковиной.
Кэвин обнял ее и притянул к себе.
– Но ты не обижаешься на меня или все-таки обижаешься? – Он дотронулся до упавшего на ее лицо длинного золотистого локона. – Но я могу выбросить его за борт хоть сейчас, если ты попросишь меня об этом.
Эллен улыбнулась. Она понимала, что, простившись со своим прошлым, она должна спокойнее относиться к любым напоминаниям о нем.
– Можешь хранить его, дорогой, – снова улыбнулась Эллен. – Я не ревнива, ты все равно мой. – Поцеловав его, она взяла лампу, собранные вещи и направилась к лестнице. Каролина Вакстон исчезла, ее поглотила мгла.
25
Фургон еще не успел остановиться, а Эллен уже выпрыгнула из него. Кэвин на лету подхватил ее и поставил на землю.
– Осторожнее, – сказал он. – Тебе нужно беречь себя.
Эллен восторженно воскликнула.
– Какая прелесть! – прошептала она, зачарованно оглядывая экзотическую местность. – Такой красоты я еще ни разу в своей жизни не видела. Кэвин, здесь даже лучше, чем я себе это представляла.
Вид был действительно великолепный. Везде, насколько хватало взгляда, простирались дикие леса Мэриленда. Эллен жадно вдыхала в себя чистый, напитанный сладкими ароматами воздух. «Дар небес» была одной из многих плантаций, вырубленных в лесу. Акр за акром Кэвин вырубал могучие деревья, расчищая место для посадки табака.
Был на плантации и небольшой двухэтажный дом с высокой крышей и множеством окон, очень похожий на другие, которые Эллен уже видела здесь. Недалеко от плантации протекала река, неширокая, но быстрая. Эллен зачарованно смотрела на дом и на лес. Ей казалось, что она находится на самом краю земли.
Кэвин извинился перед Эллен, сказав, что его дом может показаться ей жалким строением по сравнению с английскими поместьями. Но ей он показался великолепным, тем более что Кэвин построил его своими руками. Даже кирпичи для постройки дома он обжигал сам в стоящей на плантации маленькой печке.
– Ну что? Дух захватывает? – спросил он свою жену, которая не отрывая глаз смотрела на окружавшие плантацию непроходимые леса.
– Еще прекрасней, чем я думала, – повторила она и взглянула на недавно построенный дом.
– Роб, возьми сумки и внеси в дом, – приказал Кэвин.
Роб соскочил с козел и метнулся выполнять распоряжение хозяина.
Эллен, взяв мужа под руку, прижала его к себе.
– Я хочу, чтобы ты показал мне все. – Она посмотрела ему в глаза и томно покачала головой. – Всю-всю плантацию, – прибавила она.
– А я думал, что тебе сначала захочется осмотреть дом, – пожал плечами Кэвин. – Ты не хочешь помыться с дороги?
– Все это подождет, Кэвин, ну куда ты уезжаешь?
– Съезжу на западные поля, посмотрю, как там идет работа, – он поправил на голове шляпу, потертую и выцветшую. – Необходимо проверить табачный лист. Прошлый урожай я не видел, был в Англии, не хочу пропустить и этот.
– Постой! Я тоже хочу туда поехать, – Эллен посмотрела в его глаза, зеленые, как мэрилендские леса. – Ты же обещал мне показать свою плантацию. Я хочу понять, как тебе удается в такой глуши выращивать табак.
– Всему свое время, дорогая, – ответил он. – Ты устала. Иди в дом. Мэри покажет тебе его.
– У меня еще будет время познакомиться с домом, – упорствовала Эллен. – Прежде всего я хочу посмотреть твою плантацию.
– Ты – редкостная женщина, Эллен Скарлет Вакстон, – он покачал головой. – В самом деле редкостная.
– Почему? Не потому ли, что меня интересуют дела моего мужа?
– Большинство женщин интересуют только дом, наряды и сплетни.
Она подбежала к нему и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала.
– Я совсем не такая. Я с детства привыкла к труду, потому что ненавидела безделье, – она пожала плечами. – Поскольку театров в колониях нет, мне придется искать себе новое занятие.
– И какое же? – Он взял ее за руки и, приподняв, посадил рядом с собой в седло.
Эллен испуганно взвизгнула.
– Разводить табак, – она довольно рассмеялась. – Я хочу вырастить такой сорт табака, которого нет даже в Лондоне.
Кэвин пустил лошадь вскачь.
– С чего ты взяла, что сможешь заниматься разведением табака?
– А с того, что, может быть, и не смогу, но тогда я хотя бы не буду тебе надоедать, – ответ ее потонул в порыве ветра. Кэвину ничего не оставалось делать, как согласиться с ней.
Вечером того же дня Эллен уже лежала в новой постели, которую для Кэвина сделал его индейский друг Азома. Кстати, тот же Азома предсказал Кэвину перед поездкой, что он вернется в колонии с женой, но Кэвин в ответ на это лишь рассмеялся. Эллен хотела встретиться с таинственным индейцем, ей было любопытно посмотреть на дикаря, с которым Кэвин так часто общался и которого называл своим другом.
Подперев щеку руками, Эллен смотрела на Кэвина, сидевшего за рабочим столом. Он каждый вечер просматривал свои записи, делал пометки и составлял план на следующий день.
Кэвин сдержал свое обещание и взял жену с собой на одну из плантаций, где познакомил с надсмотрщиком, высоким светловолосым шотландцем. Шотландец хорошо разбирался в разведении табака и рассказал Эллен много интересного.
Затем, покончив с делами на той плантации, они поехали с Кэвином посмотреть на новые земли, подаренные ему королем. Ехать пришлось долго, вдоль реки, и все время поездки Эллен чувствовала терпкий и приятный запах листьев табака. Этот запах не смог выдуть даже свежий ветер, идущий с реки, мимо которой они ехали и где Эллен увидела новую строящуюся пристань.
Домой они вернулись только к вечеру. Обойдя все комнаты, в основном пустые, они вернулись к себе в спальню и там сытно пообедали. Нехитро приготовленная пища Эллен очень понравилась. Когда часы пробили десять, она попросила Кэвина:
– Давай сегодня ляжем пораньше.
– Обязательно, – ответил он. – Ложись, а я немного поработаю и приду к тебе.
Но постепенно Кэвин с головой погрузился в работу. Эллен тихо лежала. Незаметно она потрогала живот. Теперь уже она не сомневалась в том, что беременна: она уже не испытывала ежемесячных женских тревог, и груди ее были болезненны и воспаленны. Эллен частенько слышала разговоры женщин на кухне и знала самые первые признаки беременности.
Мысль о том, что она подарит Кэвину малыша, наполняла ее необъяснимым счастьем. Они с Кэвином всегда хотели ребенка. Но, несмотря на то, что она твердо знала, что Кэвин встретит ее сообщение с радостью, Эллен почему-то все тянула, ничего не говоря мужу. В душе она знала почему.
Из-за Уолдрона.
Ричард всегда советовал ей забыть свое прошлое и никогда не заикаться о нем. Но Эллен такое положение вещей не устраивало – она считала, что между мужем и женой не должно быть секретов. Тем более сейчас, когда она собиралась сделать Кэвина отцом.
«Почему же я молчу?» – говорила она себе. – Надо сначала просто намекнуть, а потом сказать прямо. Сказать ему, что я и есть Каролина Вакстон. Ведь он не раз говорил, что уже не испытывает ненависти к ней и не желает мстить ей. Да, что прошло – то прошло. Но, может быть, и не стоит тогда ворошить прошлое? Нет-нет, я обязана все рассказать Кэвину».
Эллен закрыла глаза. Она слышала, как муж встал из-за стола, разделся и задул свечи. Когда он лег и обнял ее, она твердо решила, что завтра обязательно признается ему во всем. Только не сразу, с утра, а днем, когда будет время. Или просто дождется подходящего момента.
– Да отправит Господь твою душу в ад, Вакстон! – орал Хант, потрясая кулаком. Судно швыряло из стороны в сторону, и приходилось держаться за канаты, чтобы не упасть.
Плавание оказалось на редкость неудачным. Хант требовал от капитана, чтобы он, невзирая ни на что, шел только вперед. Капитан пытался возражать, но Хант был неумолим. Из-за его упрямства судно попало в полосу, где господствовал постоянный шторм. Капитан ругался, как зверь, видя, что вместо трех месяцев плавания им придется болтаться в бушующем океане все четыре, а то и пять.
Казалось, что над кораблем навис рок. Неудачи преследовали их на протяжении всего пути. Не прошло и недели с начала плавания, как на корабле внезапно вспыхнула эпидемия. Многие матросы умерли, остальные роптали.
Хант со злобой смотрел на тяжелые волны, которые с шумом обрушивались на корабль. Первая мачта была смыта волной. То же могло случиться и со второй. Рассчитывая на недолгое плавание, Хант не купил достаточно провизии, а ту, что купил, непредусмотрительно заставил сложить на палубе. Несмотря на то, что ящики и бочонки были крепко привязаны, часть их смыло водой. Ночами в своей каюте капитан говорил, что такого страшного плавания он не видел вот уже двадцать с лишним лет. Матросы поговаривали о колдовстве и о проклятии. Свои несчастья они приписывали чудовищному альбиносу.
Напрасно капитан умолял Ханта зайти в какой-нибудь порт и пополнить запасы воды и пищи. Угрозами и деньгами Хант заставлял его гнать корабль в Мэриленд. Капитан нехотя выполнял приказания герцога.
Схватившись за канаты, Хант в изнеможении опустил голову. Порывы ледяного дождя и соленой воды били ему в лицо. Несмотря на шторм, Хант не уходил с палубы. Он пытался успокоиться, путешествие вконец измотало его.
– Нет, ты не уйдешь от меня, Каролина Вакстон, – бормотал он. – Дорого же ты мне заплатишь за все, что мне пришлось пережить из-за тебя. – Он посмотрел в бездонное небо и не увидел ни одной звезды, кругом все было черно от нависших над кораблем мрачных туч.
– Ты пожалеешь, что родилась на свет, но еще больше, что не согласилась стать моей женой. Я сделал бы для тебя значительно больше, чем Уолдрон. Ты стала бы моим другом. – Он набросил на голову плащ и понуро побрел по скользкой палубе к себе в каюту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50