Но самое ужасное — девушка услышала шаги за дверью. Нет, не за дверью, в комнате! Так уже было, подумала она, около двух недель назад, во дворце, когда ее хотели убить. Или смертельно напугать.
Опять кто-то проник в ее комнату! Кьяра попыталась стряхнуть сон, но ей не удавалось. Страх, который она испытывала сейчас, был как бы подавлен этим желанием уснуть. Ей не захотелось шевелиться, что-то делать, звать на помощь. Может быть, все это только сон?
Она лежала без движения, одурманенная сном и страхом, вперившись глазами в темную стену, прижимаясь щекой к раскрытой книге.
Так лучше, спокойнее. Пусть тот, кто вошел, сам думает, как ему поступить. Кьяра будет лежать и ждать. Спать.
Снова донесся звук осторожных шагов. На этот раз совсем рядом. Как тогда, во дворце… Чем он нанесет удар теперь? Ну же…
Вслед за этой мыслью пришла другая. Ройс! Он поможет! Но где он? Почему оставил ее? Надо позвать его! Закричать! Она открыла рот, но язык, казалось, распух и не хотел повиноваться. Только стон, тихий стон сорвался с ее губ.
Злодей был уже близко. Он тоже не проронил ни слова. Вот сейчас ринется на нее. Ведь он специально выждал, когда Ройса не окажется рядом, а Кьяра будет одна. Слабая, беспомощная.
Позвольте! Кто сказал, что она беспомощна? Только сегодня Ройс учил ее защищаться, хвалил. Да, хвалил за успехи. Что это он твердил все время? Требовал, чтобы Кьяра запомнила?
Ах да, локоть и пятка. И еще пальцы руки.
Пожалуй, лучше уснуть — и будь что будет.
Темная крупная фигура приблизилась к кровати.
Нет! Она будет защищаться! Лишь бы хватило сил. Боже, помоги ей!
Кто-то наклонился над ней.
Сжавшись в комок, Кьяра мгновенно распрямилась и вонзила локоть в бок злодея. Впрочем, это оказалась голова.
Судя по возгласу удивления и боли, который она услышала, злодей совершенно не ожидал отпора от своей жертвы, да еще такого сильного. Но самое диковинное было то, что этот крик сопровождался каким-то звенящим звуком, показавшимся ей очень знакомым. А уж когда за ним последовала вереница проклятий, Кьяра уверилась, что знает негодяя.
— Ройс?!
— Да, миледи, вы угадали. Точно между глаз.
— О Боже! Я… поверьте… — Язык у нее почему-то заплетался, в голове шумело, перед глазами плыли круги. Что с ней такое? — Вам больно?
— Нет, черт возьми. — Он продолжал тереть лоб и переносицу. — Нос как будто бы цел. Спасибо и на этом. На свою беду, я научил вас хоть чему-то полезному.
Кьяра склонила голову набок, стараясь получше рассмотреть его, но это ей не удавалось. И тогда она решила обидеться:
— Почему вы крались, как вор? Нарочно, чтобы испугать меня?
— Я совсем не крался, как вы изволили выразиться. Я принес вашу мандолину, которую вы забыли в зале, и не хотел будить. Вообще-то я думал оставить ее за дверью, но увидел, что вы ее не заперли, и немного обеспокоился. Почему вы не закрылись?
— Я… я забыла.
Почему, в самом деле, она первым долгом не задвинула засов? А если бы это был не Ройс, а… Ох, представить страшно! Но она и не думала ни о каком злодее, когда оставила дверь незапертой. О ком же она думала? Быть может, кого-то ждала?
Ройс встал на ноги и, подняв выпавшую из рук мандолину, бережно прислонил к стене. Потом втянул ноздрями воздух и сказал:
— Чую, добрая Элинор не пожалела дорогих ароматов, чтобы сделать нашу ночь как можно приятнее. О Господи, Кьяра, зачем вы встаете? Вы же… не совсем одеты.
Девушка с достоинством вскинула голову.
— Я? Почему же? Эту рубашку мне дала Элинор. Разве она не идет мне? — Она покачнулась и оперлась на столик, стоявший возле кровати. — Впрочем, вы правы, милорд. Я не вполне одета. — Кьяра схватила одеяло и завернулась в него. — Теперь лучше? А рубашка очень красивая. И еще Элинор оставила здесь вино. Чудесное вино. Я его уже почти выпила.
— Вино? — воскликнул он с беспокойством. — Какое вино?
— Да вот же! — Кьяра величественным жестом указала на серебряный графин.
— Вы… она при вас принесла его? — спросил Ройс.
Кьяра задумалась.
— Нет, — сказала она немного погодя. — Кажется, он уже здесь был. Да в чем дело?
— Его мог поставить сюда кто угодно. И подсыпать в вино чего-нибудь. Как вы не понимаете?
— Ничего подобного. Я не такая глупая. Хотите сказать, что меня могли отравить, верно? Но я ведь живая! Я живая, Ройс?
— Пожалуй. Но какая-то странная. — Он удержал ее за руку, потому что она опять покачнулась. — Что с вами?
— Сама не понимаю. Вообще-то ничего, но сильно кружится голова. После первых трех бокалов было лучше… совсем хорошо… А потом…
— Потом? Сколько же вы выпили? Не помните?
— Откуда я знаю? Пять… шесть… семь…
Она стала загибать пальцы, проказливо глядя на него.
— Шесть! — в ужасе воскликнул Ройс. — Этого напитка!
— А что такого? Очень легкое, приятное вино. Только вот голова почему-то…
— Кьяра. — В глазах у него появились веселые искорки, голос смягчился. — Кьяра, это не вино. Это называется кассис, весьма крепкий напиток из горной ежевики, который пьют понемногу, маленькими глотками. В семье моего друга Баярда его приготавливают из поколения в поколение.
— А, я понимаю, — произнесла она, опускаясь на постель и с трудом разлепляя веки. — Поэтому он такой вкусный.
— Да, но, несмотря на это, милая крошка, — сказал Ройс злорадно, — завтра у вас голова будет раскалываться от боли.
Кьяра совсем не испугалась — завтра еще так далеко. Кроме того, ей понравилось, что он назвал ее крошкой: такого ей никто раньше не говорил. Какое красивое слово! Гораздо красивее, чем принцесса.
Огонь в очаге снова разгорелся, пламя приятно гудело. Или это гудит у нее в голове? Как здесь хорошо, в этом замке. Какие славные люди вокруг. Лучшее место в мире! Нет, не лучшее. Кажется, ее что-то расстроило, разозлило совсем недавно. Что это было? Ах да.
Она повернулась к Ройсу:
— Отчего вы не рассказали, какой вид был с восточной башни?
Он с недоумением посмотрел на нее:
— Что? А-а, не знаю. Я там не был.
— Неужели? — В голосе у нее звучала насмешка, но в душе было ликование. — Почему?
Их взгляды встретились. В его глазах девушка вновь скорее почувствовала, нежели увидела неистовое желание. То, что разглядела вчера, в лесу.
— Почему вам взбрело в голову, что я взбирался на восточную башню? — спросил Ройс.
— Вас настойчиво приглашала туда весьма привлекательная особа. А где же тогда вы были?
— Сидел в зале. Не спускал глаз с вашей двери, и, оказывается, не напрасно: она не была заперта.
Кьяре захотелось прижаться к его сильному телу — просто так, нежно, в знак благодарности. За то, что он столь серьезно, столь рьяно относится к своим обязанностям. К ней. Она ощущала, как он напряжен, и, хотя не понимала подлинной причины, готова была на все, чтобы ему стало легче.
— Вы сердитесь на меня? Но почему?
— Нет, Кьяра, вовсе не сержусь. — Ройс говорил медленно, будто с трудом. — У меня и раньше не было злости. Просто я… — Он замялся как бы в поисках нужных слов и чуть охрипшим голосом добавил: — Я обеспокоен вашей безопасностью, Кьяра. И не хочу, не могу потерять вас.
Словно яркий свет озарил комнату. Голова закружилась еще сильнее, чем от крепкого напитка, которым она, видимо, злоупотребила, а услышанные слова вызвали прилив необычной радости.
О, как чудесно то, что он сказал! Значит, она не ошиблась, считая Ройса добрым и заботливым!
— Но отчего же, — спросила Кьяра, — мы все время говорим колкости друг другу? Словно бьемся на турнире?
— Милая девушка, — ласково проговорил он, — вы многого еще не понимаете. И об этом лучше помалкивать.
— Но я хочу знать!
Наклонившись, она легко прикоснулась к его спине. Ройс стиснул зубы, мышцы его напряглись, как струны мандолины, спасенной им от чужих рук. Повернувшись вместе со стулом, он посмотрел на Кьяру.
Она пододвинулась на кровати, доверчиво положила голову ему на плечо и с удовольствием отметила, что его одежда пропитана не резкими ароматами, которые словно облако окутывали ту привлекательную брюнетку с вызывающим декольте, а дымом очага. Кьяра облегченно вздохнула И повторила с улыбкой:
— Ну же, Ройс. Пожалуйста, объясните мне, отчего мы так…
Биение его сердца было таким громким, что девушка испугалась: все ли с ним в порядке?
— Кьяра…
Ройс приподнял руку, и она испугалась, что он собирается оттолкнуть ее. Но его пальцы коснулись ее волос, а потом он сжал ладонями ее лицо и повернул к себе.
— Невинное создание, — пробормотал рыцарь. — Ангел. Понимаете ли вы, что делаете со мной? — В голосе его звучала невыносимая боль. — Но я дал слово… — Он прикрыл глаза, снова открыл их. — Дал слово.
Она не могла постичь смысл его речей, потому что видела только темные жгучие глаза, слышала звуки голоса, чувствовала ласковые прикосновения пальцев. Их сердца забились в унисон.
Лицо Ройса застыло, и, желая снять это напряжение, она провела рукой по его щеке, по губам, которые прошептали что-то нечленораздельное. Дыхание его стало прерывистым.
Ройс медленно, осторожно приподнял ее с постели и прижал к себе. Боже, как же крепко прижал!
Теперь она услышала и поняла его шепот.
— Не поддавайся мне, Кьяра. Борись со мной. — Он обвил ее талию рукой, а другая зарылась в копну густых волос. — Не позволяй. Оттолкни.
— Но почему? Если я не хочу, — выпалила она в то время, как их тела сливались в единое целое. — И не могу…
С тяжким вздохом Ройс впился губами в ее губы.
Шквал доселе неизведанных ощущений обру. шился на Кьяру. Какие горячие, мягкие и настойчивые губы! Нежные и требовательные. У нее вырвался слабый радостный стон, по телу прошла сладкая дрожь. Блики пламени освещали их соединившиеся тела.
Не отпуская девушку, он сделал несколько шагов назад, и прислонился к стенке возле очага. Одеяло упало с ее плеч, она осталась в одной рубашке, но не замечала холода, только груди стали необыкновенно чувствительными; затвердевшим соскам было больно от соприкосновения с жесткой материей его туники, от жара его мускулистого тела. На сей раз вырвавшийся у нее стон прозвучал громче.
Ройс отпрянул, не сводя с девушки горящих глаз.
И тогда она, почти не помня себя, протянула руки и привлекла его к себе.
Их губы вновь слились. Она отчаянно прильнула к нему. Безрассудно.
И вдруг его язык настойчиво раздвинул ее губы. Жар и холод новизны! Радость. И никакого чувства вины или стыда. Ведь ей так хорошо!
Когда Ройс снова оторвался от нее, Кьяра протестующе вскрикнула. И тогда он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею; его руки скользнули по ее груди и задержались на ней. Она замерла от этого дерзкого прикосновения, обрадованная и удивленная, что не может и не хочет противиться.
Нагнувшись, он приник губами к розовому твердому соску, и ей показалось, что она сейчас сойдет с ума. Внутри у нее все пылало, и девушка выкрикнула его имя.
Ройс поднял голову, не переставая ласкать ее тело через тонкое полотно ночной рубашки. Она без сил припала к его груди, и он нежно гладил ее, как малого ребенка.
Неожиданно он понял, что они зашли слишком далеко.
Ройс резко, быть может, чересчур резко, отстранил ее, сделал шаг к двери.
Кьяра присела возле очага, совершенно обессилев, боясь, что никогда уже не сможет подняться на ноги.
— Я ухожу, — повелительно бросил он. — Не забудьте запереть за мной дверь.
Она смотрела на него из-под полуопущенных век, губы ее все еще горели от поцелуев, груди было тесно под тонкой рубашкой.
— Ройс…
Каким хриплым стал ее голос!
Он был уже у двери.
— Заприте! — настойчиво повторил Ройс.
И вот его уже нет. Комната пуста. Она совсем одна в ней.
Ей понадобилась уйма времени, чтобы сделать то, на чем он настаивал: дойти до двери и запереть ее. Пожалуй, на сей раз он опасается не столько вторжения посторонних, сколько самого себя, ее надежного защитника и стража.
Кьяра задвинула наконец засов, но не сразу отошла, ибо чувствовала: он сейчас стоит там, за дубовыми створками, что отделяют их друг от друга. Она не ощущала, что радостные обильные слезы текут по щекам.
Что же будет завтра, когда между ними не окажется этих дубовых дверей?
Глава 9
— Боже, я умираю.
— Вы не умираете, принцесса.
Ройс стоял на коленях в снегу рядом с Кьярой. Он отводил с ее лица длинные волосы, чтобы они не мешали ей избавляться от пищи, которую та ела — ох, зачем она это делала? — нынче утром.
Рыцарь вынужден был остановить коня на горной тропе, потому что Кьяре стало плохо.
— Нет, я умираю, — упрямо повторила девушка, опускаясь на плащ, который Ройс расстелил на снегу. Лицо у нее было болезненно-бледным. — Ненавижу кассис! Кто его только придумал? Я запрещу производить этот напиток. И чтобы ни одной капли не было, вот!
Ройс подавил улыбку — так серьезно были произнесены эти слова. Он вспомнил собственные, теперь уже весьма давние переживания, связанные с употреблением этой ежевичной настойки.
— Скоро все пройдет, — попытался он утешить страдалицу.
— Как скоро?
— Ну, завтра.
— До этого еще надо дожить!
Кьяра застонала и снова привстала с плаща.
С самого утра ее одолевали два чувства: жалость к себе и раскаяние. Признаться, Ройс испытывал то же самое.
Они поздно покинули гостеприимный кров Ба-ярда: Ройс страшился встречи с Кьярой и всячески старался оттянуть этот момент, уговаривая себя, что дает ей возможность хорошенько отдохнуть.
Он не хотел вновь увидеть ту, кого так страстно обнимал прошлой ночью, не хотел, чтобы вновь вернулись те ощущения, которые надо как можно скорее забыть. Ибо Ройсу неожиданно открылась правда: Кьяра вызывает в нем не только безумное желание, вожделение. Нет, нечто большее, гораздо большее. В этом пора уже откровенно признаться самому себе.
Ройс прикрыл глаза и возблагодарил небо и ежевичный кассис за то, что Кьяра сегодня так мучилась от головной боли. Это спасло его от ненужных разговоров и объяснений, от извинений за то, что произошло между ними ночью, и в чем была, как ему казалось, не только его вина.
Отпустив ее волосы, он спросил, отчего она не заплела их нынче в косу.
Девушка сморщилась, как от боли.
— Пожалуйста, не говорите так громко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35