– Я вообще не верю, что ты говорил с моим отцом! – прошептала она, грозно сверкая глазами. – Я даже не думаю, что он знает о твоем присутствии!– Может, нам спросить его самого?– Ты не посмеешь.Фрэнсис не колебался ни минуты. Повернувшись, он сказал так громко, чтобы его было слышно сквозь шум на другом конце зала:– Милорд Гленкеннон, вы не могли бы подойти сюда?Смеющиеся голоса вокруг них внезапно смолкли. Граф удивленно поднял голову, переводя взгляд с возмущенного лица Энн на ухмыляющуюся физиономию предводителя клана Маклинов. На лице его мелькнуло раздражение, но он быстро взял себя в руки и подошел к ним.– У вас какие-то затруднения?– Милорд Гленкеннон, мне крайне неловко вас беспокоить, но у нас тут возникло небольшое недоразумение, – сказал Фрэнсис. – Госпожа Рэндалл убеждена, что вам неприятно мое общество. Будучи преданной дочерью, она отказывается танцевать с человеком, неугодным ее отцу. – Он с вызовом взглянул на Гленкеннона. – Но, возможно, я переоценил искренность вашего собственного гостеприимства? Мы с Конрадом готовы уехать в любую минуту… У нас нет ни малейшего желания обременять вас своим присутствием.Гленкеннон внимательно посмотрел на Маклина. Было очевидно, что проклятый горец получает какое-то извращенное удовольствие, напрашиваясь на скандал, но граф решил, что сейчас лучше его не злить. Если его непрошеные гости попытаются уйти, он будет вынужден задержать их силой, а ему не хотелось обнаруживать свои истинные намерения раньше времени. Сначала надо посоветоваться с Блейком и решить, как использовать этот неожиданный визит с наибольшей выгодой для себя.– Моя дорогая Энн, – вкрадчиво заговорил он, – мне не хотелось бы думать, что ты проявляешь неуважение по отношению к одному из наших гостей. А между тем я дал сэру Фрэнсису слово, что все удовольствия, какие может предложить Рэнли, к его услугам. Прошу тебя, сделай все, чтобы он чувствовал себя как дома, и, уж во всяком случае, отдай ему этот танец.Опустив глаза, Энн присела в почтительном реверансе: возражать было бесполезно.– Да, конечно, отец. Я… не хотела обидеть вашего гостя.Фрэнсис церемонным жестом протянул ей левую руку.– Разрешите, сударыня?Все еще кипя от возмущения, Энн положила ему на руку самые кончики пальцев и позволила вывести ее на середину зала.– Какая послушная дочь! Ты всегда с такой готовностью повинуешься отцу? – спросил Фрэнсис, сжимая ее холодные пальцы в своих.– А ты думаешь, у меня был иной выбор?Он еще крепче сжал ее руку, в его глазах мелькнуло сочувственное выражение.– Нелегко тебе приходится, да, милая?Не обращая внимания на его участливый тон, Энн сказала себе, что никогда больше не будет пешкой в чужой игре.– Не твое дело! – ответила она холодно.Фигура танца разлучила их, и Фрэнсис мысленно проклял эту неудачную попытку поговорить наедине посреди бального зала, по которому кружились не меньше четырех десятков танцоров.– Дженет шлет тебе свои наилучшие пожелания, – снова начал он, когда они сошлись в танце. – Дональд и Кэт тоже передают привет.Энн кивнула.– Я их часто вспоминала. Они были так добры ко мне прошлой весной, что я…Она вспыхнула и осеклась, мысленно выругав себя. Вот дура! Сама упомянула о той злосчастной весне!Если Фрэнсис и заметил ее замешательство, то виду не подал.– Ты редко выходишь за ворота, милая. Надеюсь, ты не была больна?Энн искоса бросила на него взгляд. Такое неподдельное участие светилось в его глазах, что сердце у нее на мгновение замерло.– Я была здорова, – коротко ответила она.– А как поживает Чарльз?«Будь ты проклят! Будь проклято твое черное сердце предателя и это непринужденное очарование, которым ты так бессовестно пользуешься!» – произнесла про себя Энн, стиснув губы. В эту минуту она окончательно осознала, что они – непримиримые враги.Энн была уверена, что до конца своих дней не забудет той страшной минуты, когда Чарльз со своим маленьким отрядом окровавленных и измученных солдат появился в воротах Рэнли. Шатаясь от усталости и потери крови, он рассказал Гленкеннону о поединке и стойко перенес гнев отца. Более того, он осмелился утверждать, что во всем виноваты его солдаты: они первыми затеяли драку, имея перевес в силе. А когда Энн громко возмущалась жестокостью Фрэнсиса, Чарльз устало попросил ее замолчать. Потом, промыв безобразные раны, она обнаружила, что на самом деле все не так страшно, как казалось под слоем запекшейся крови и грязи, но в первый момент…– Боюсь, что моему брату повезло меньше, – сказала Энн, вскинув голову и глядя на Фрэнсиса с ненавистью. – Его здоровье долгое время внушало мне опасения.– А по-моему, твоему брату очень крупно повезло: он остался жив.– Стало быть, ты не отрицаешь, что пытался его убить?– Если бы я пытался его убить, он был бы мертв, – угрюмо возразил Фрэнсис.Энн с горечью рассмеялась.– Милосердный сэр Фрэнсис!.. Будет вам, милорд, я уже не так наивна, как раньше. Вы его отпустили лишь потому, что усмотрели в этом какую-то выгоду для себя. Да, смелости вам не занимать, когда можно использовать свое превосходство над женщинами и беспомощными подростками… – Она ехидно улыбнулась. – Но вот мой отец – совсем другое дело, не так ли? Его-то вы все-таки побаиваетесь, несмотря на все ваши смелые заверения!– Тебе ли не знать, что я не использую свое превосходство над женщинами, как бы им самим того ни хотелось, – возмутился Фрэнсис, уязвленный ее словами. – А что до «беспомощных подростков», то второго такого, как твой брат, еще поискать надо. Из всех, с кем мне приходилось драться за последний год, Чарльз оказался самым сильным противником. – Жестокое выражение его лица неожиданно смягчилось. – Может, я и ранил его гордость, но все остальное до свадьбы заживет. Я обещал, что постараюсь причинить как можно меньше вреда тебе и твоему брату, милая, – и, как видишь, свое слово сдержал. Впрочем, ты ничего не видишь, кроме своей собственной уязвленной гордости… Как бы то ни было, тебе придется запомнить: я не буду стоять в стороне и смотреть, как моих людей убивают, – даже ради тебя. Но я оставил Чарльзу жизнь не из страха перед Гленкенноном…– Значит, ты просто глуп, – перебила его Энн. – Отец считает, что именно ты организовал все последние набеги. И если ему удастся убедить в этом других, тебе не уйти отсюда живым!– А ты и в самом деле не станешь горевать, если меня убьют, милая?У Энн перехватило дыхание от возмущения. Наглость этого человека не имела границ! Он уверен, что она все еще находится под властью его чар!– Горевать? – воскликнула она. – Да я благословлю тот день, когда мир будет избавлен от такого лживого мерзавца, как вы!Музыка умолкла, но ни Энн, ни Фрэнсис даже не заметили, что перестали танцевать задолго до ее окончания. Несколько мгновений они смотрели друг на друга с негодованием, потом Фрэнсис повернулся на каблуках и отошел прочь.Эдмунд Блейк выступил из тени у стены и проводил глазами Маклина. Зловещая улыбка на миг осветила его лицо; он неслышными шагами подошел к Гленкеннону.– Весьма любопытный поворот событий, – заметил Блейк, взяв бокал вина с подноса у проходившего мимо официанта. – Какого вы мнения о наших незваных гостях?Гленкеннон рассмеялся.– Я ломал голову, как мне пробраться в неприступную крепость Маклина, а тут он сам пожаловал ко мне в гости! Богом клянусь, нам сегодня неслыханно повезло: баран по собственной воле пожаловал на бойню!– Я уже приказал удвоить стражу и выбрал комнату, где наши молодые друзья могут заночевать.– Да-да, отлично. Надо держать их в счастливом неведении, пока мы не придумаем, как с ними покончить, чтобы это не слишком бросалось в глаза.– В таком случае вам следовало бы поговорить с вашей дочерью, милорд. Кажется, она не слишком расположена ублажать нашего гостя…– Расположена она или нет, значения не имеет: Энн будет ублажать любого, если я ей велю, – самоуверенно отмахнулся Гленкеннон. – Эта девчонка еще более послушна, чем ее мать.– Так вы хотите, чтобы я продолжал за ней приглядывать, милорд?– Да, и непременно давайте мне знать, если она проявит неучтивость к нашему гостю. – Гленкеннон мрачно усмехнулся. – Возможно, моя прелестная дочь сумеет несколько скрасить последнюю неделю приговоренного к смерти. * * * Гнев Фрэнсиса развеялся к тому времени, как он пересек бальный зал. В конце концов, чего еще он мог ожидать от Энн? Девушка имела все основания его ненавидеть после того, как он обошелся с ней в Кеймри. Теперь он горько сожалел о том, что в свое время не открыл ей всей правды, но в тот момент правда не привела бы ни к чему и лишь стала бы для Энн источником смертельной опасности. Да и сейчас ее открытая враждебность к нему служила им обоим лучшей защитой от подозрений Гленкеннона.Поскольку Энн была явно не расположена выслушивать его объяснения, Фрэнсис покинул зал и направился по коридору в комнату, отведенную для игры в кости и в карты. Он прошелся между столами, раскланиваясь со знакомыми и наблюдая за капризами судьбы, которая дарила игроков благосклонностью, а в следующее мгновение отворачивалась от них.– Кого я вижу! Сэр Фрэнсис Маклин собственной персоной! Вот уж не ожидал увидеть вас здесь!Фрэнсис замер, сразу узнав этот надменный голос. Он медленно обернулся и окинул сидящего за столом господина презрительным взглядом. Перси Кэмпбелл явно выпил лишнего: его длинное, заостренное лицо пошло красными пятнами.– О, сэр Перси, мой добрый друг! Мне бы следовало догадаться, что вас надо искать именно здесь, за карточным столом. Говорят, что в последнее время вам приходится беречь себя: более сильных переживаний ваш организм может и не выдержать.Кэмпбелл пнул ногой пустой стул, отодвигая его от стола.– Присядьте, Маклин, сыграйте партию и поведайте нам, что вы здесь делаете. Ведь вам, горцам, нечасто случается вылезать из своих крепостей – если только речь не идет о грабеже и разбое. Впрочем, иногда вам все же случается выбраться в город, чтобы напиться в кабаке и устроить пьяную драку на улице, не так ли? – Его тонкогубый рот искривился в снисходительной усмешке. – Надеюсь, вы не собираетесь поставить нас всех в неловкое положение, совершив подобное варварство в этих стенах?Игроки, стоявшие поблизости, почли за благо ретироваться, а сидевшие за столом затаили дыхание и замерли. У Фрэнсиса руки чесались взять Кэмпбелла за ворот и перебросить его через стол головой вперед, но он решил воздержаться: дракой ничего не добьешься, зато у Гленкеннона появится законный повод заковать его в кандалы.– Ну что вы, сэр Перси, я бы не посмел сесть с вами за карты: я играю только с сильными противниками. А что до цели моего визита, удивляюсь, как вы до сих пор не поняли. Я прибыл сюда именно ради вас. Вы столько раз говорили о своем желании скрестить со мной меч, что ваши слова наконец достигли моего слуха. Что ж, я к вашим услугам, Кэмпбелл… И поспешите, я не привык ждать!Кэмпбелл внезапно побледнел, его темные глаза выкатились из орбит; оттолкнувшись от стола, он в спешке опрокинул свой стул и выхватил из ножен усыпанный драгоценностями кинжал.– Г-граф! Позовите графа! – закричал он, заикаясь. – Скорее, пока этот бандит меня не зарезал!Фрэнсис продолжал стоять, опираясь рукой на стол, и даже не сделал попытки взяться за кинжал.– Успокойтесь, Кэмпбелл, вам ничто не угрожает. Я не собираюсь злоупотреблять гостеприимством Гленкеннона, обнажая сталь в его доме. – Он презрительно усмехнулся. – Как видите, меня нельзя обвинить в варварстве.Не обращая внимания на любопытные взгляды, Фрэнсис проследовал к столику в углу, за которым сэр Юэн Маккью и лорд Гэлбрейт играли в карты. Постепенно все мужчины, находившиеся в комнате, вернулись к своим занятиям, а Перси Кэмпбелл так и остался стоять с дурацким видом, сжимая в кулаке бесполезный кинжал.Чарльз Рэндалл, который сидел за соседним столом, с невольным восхищением проводил глазами высокую статную фигуру Маклина. В этот вечер он уже один раз столкнулся с горцем, но был приятно удивлен, когда Маклин вместо того, чтобы обрушить на него град ядовитых насмешек, вежливо поздоровался и проследовал своим путем.«Может, Маклин и негодяй, – подумал Чарльз, – но все-таки он настоящий мужчина! Уж лучше иметь одного такого врага, чем целую свору союзников, подобных этому хвастуну Кэмпбеллу». На мгновение Чарльз позволил себе забыться и вообразить, каково бы это было – выступать заодно с Маклином, а не против него… Впрочем, он быстро опомнился и прогнал из головы крамольную мысль. * * * Какое-то время спустя опустевший зал погрузился в зыбкий полумрак. Свечи догорали и гасли одна за другой. Усталые слуги выносили подносы с пустыми стаканами и передвигали столы для утреннего пиршества, которое должно было начаться уже через несколько часов.Энн отдала последние распоряжения слугам и пошла к дверям, где еще толпилось несколько дам, не желавших расходиться. «И почему бы им не подняться наверх и не лечь спать?» – устало подумала она. Сама она едва держалась на ногах и не знала, хватит ли ей сил вскарабкаться вверх по ступеням.Внезапно до нее донесся знакомый смех, и она сразу поняла, почему дамы не желают расходиться. Фрэнсис стоял на пороге, развлекая этих тщеславных дур какой-то легкомысленной болтовней. Слезы усталости и досады навернулись на глаза Энн. Боже, она просто не выдержит еще одного столкновения с Фрэнсисом!Любезно улыбнувшись дамам, Энн вознамерилась незаметно проскользнуть в дверь, но Фрэнсис загородил ей дорогу.– Госпожа Рэндалл, примите мои поздравления по случаю прекрасного во всех отношениях вечера.Глубоко вздохнув, Энн подняла глаза. Господи, как же она его ненавидела в эту минуту! Ненавидела за его двуличие, за его неотразимую внешность, за все те взгляды, улыбки, лживые слова, в которые ей так отчаянно хотелось поверить…– Увы, вечер окончен, – невозмутимо продолжил Фрэнсис, – но, прежде чем вы исчезнете, позвольте мне вручить вам кое-что в честь сегодняшней годовщины.Сунув руку за пазуху камзола, он вытащил бархатный мешочек и вложил его ей в руку прежде, чем она успела открыть рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48