— А-а… — Лорна издала победный звук фанфары и торжественно извлекла серебряную ложку.
— Только одна? — удивился Йенс.
— Одна нам и нужна.
Они уселись на скамейку, прямо на пороге, выставив ноги на улицу, и стали лакомиться ягодами, сладостями и конфетами, беря по очереди серебряную ложку, а потом Лорна собрала остатки ягодного сока, смешанного с сахаром, и поднесла Йенсу к губам.
— Съешьте, — сказал он. — Это же последняя.
— Нет, вы, — настаивала она.
Он сидел, положив руку на спинку скамейки, чуть выше плеча Лорны, полностью расслабившись. Она продолжала держать ложку в руке, глядя своими карими глазами в его глаза, собираясь накормить его в последний раз. В конце концов голова его подалась вперед и он раскрыл губы. Она поймала кончик его языка и зачарованно любовалась, как его губы сомкнулись вокруг ложки… медленно… медленно ложка попала в рот… а потом они слились в долгом поцелуе.
Наконец ложка была свободна. Она нежно звякнула, ударившись о миску, гнездившуюся в складках юбки девушки. Стало так тихо, что слышно было, только их дыхание и биение сердец. Столько дней они вели себя примерно, осторожно, но все оказалось напрасным: они не могли быть просто друзьями, когда полюбили и хотели принадлежать друг другу.
Еще до того, как он придвинулся к ней, они уже оба знали, что произойдет.
Он убрал руку со скамейки и нежно привлек ее к себе, а она, подняв лицо, порывисто обняла его шею. Он знает, что за эти дни все сказано без слов между ним и ею и что они ждут только момента и решимости осуществить это, сказанное без слов. Их точно ослепило, пьянея друг от друга, они слились так тесно, как только можно было это сделать, сидя на скамейке. Ее язык утонул в горячей влажности его рта, зубы стучали от озноба, охватившего их тела, а вкус черной смородины придавал неповторимый аромат поцелую, который прервался, когда Харкен опрокинул миску с ложкой. Они продолжали держать друг друга в объятиях, раскрыв губы и продолжая касаться всех доступных мест, чувствуя, что все было хорошо, во всем было безмерное счастье, великая радость, даже в этом зное и запахе смородины, а их сердца просто разрывались на части, чувствуя, что одному просто не хватает другого и хочется большего. Слегка отодвинувшись друг от друга, они молча, без улыбки, глядя глаза в глаза, тихо сидели, едва переводя дыхание.
Йенс освободился и тоном приказа сказал:
— Пошли со мной.
И, взяв ее за руку, повел в сарай. Там в тени прохладной комнаты он снова обнял ее, а она, встав на цыпочки, прильнула к нему, обвив его шею руками. Они застыли в долгом поцелуе, мучительно пытаясь доказать, как нежно и восторженно они любят друг друга. Казалось, время остановилось, когда его руки скользили по ее спине, по бокам, деликатно трогая начало грудей.
Он поднял голову, и их взгляды встретились.
— Лорна, — прошептал он. — Просто Лорна.
— Йенс, — ответила она, чувствуя потребность произносить его имя.
Некоторое время они только могли смотреть друг на друга, спускаясь с небес на землю.
— Можно мне теперь сказать?
— Да… что-нибудь.
— Ты самая прелестная женщина, какую я когда-либо встречал. Я так думаю с того самого вечера, когда ты пришла к нам на кухню.
— А я думаю, что ты самый приятный из всех мужчин, которых я знаю. Мне совсем нетрудно это сказать.
— А мне трудно сказать очень многое.
— Ну, скажи прямо сейчас.
— Прекрасная девочка, знаешь, как часто я думал именно о том, что я сейчас делаю?
— Целоваться со мной?
— Целовать, обнимать тебя, трогать твое чудесное тело.
Его руки касались ее груди, затем пальцы его приблизились к двум наиболее чувствительным ее точкам.
— Сколько раз?
— Пятьдесят, сто, тысячу. Так много раз, что я не мог спать по ночам, представляя себе это.
— Я тоже. Ты совсем лишил меня сна.
— Я рад.
Она снова встала на цыпочки, горя желанием поцеловать его, ее губы раскрылись, и он радостно принял это приглашение. Их языки двигались плавно, как балетная пара, обволакивая друг друга нежной сладостью. Он лизнул ее верхнюю губку, а затем ласково куснул ее и утонул в глубоком сладостном напряжении, во время которого он, томясь желанием, обхватил ее обе груди, нежно и крепко сжимая их обеими руками.
Она тихо дышала ему в шею.
— О… — шептала она снова и снова, стоя неподвижно, с полуприкрытыми веками, обняв его за плечи. Его движения были легкими и медленными, словно он давал ей время привыкнуть к его ласкам.
Ее веки чуть приоткрылись. Между зубов показался кончик ее языка. Ее грудь поднималась и опускалась у него в руках в такт ее дыханию. Он продолжал нежно ласкать круговыми движениями самые чувствительные точки на груди, а потом крепко обнял ее и прижал к себе.
— Здесь небезопасно, — сказал он поверх ее головы.
— Нам нужно подыскать какое-нибудь подходящее место.
— Ты уверена?
— Да. Я знала это задолго до сегодняшнего дня.
Она теснее прижалась к нему, чувствуя, что он несколько растерян и не привык к такого рода делам, хотя они и обоюдно решили насчет такого рода дела. Это было самым важным для них сейчас, так мак они принадлежали друг другу.
— Можно подождать до воскресенья? — спросил он.
— Если нужно, потому что я чувствую себя так, как будто я умираю каждый раз, когда ухожу отсюда. К югу от студии Тима есть небольшая рощица, там заброшенный пляж и склады, так что никто туда не ходит. Встретимся там. Я возьму лодку у Бена. В час, ладно?
— В час.
— А, Лорна?
— Да, Йенс.
— Если ты считаешь, что там для тебя лучше, возьми с собой острую шляпную булавку.
Воскресенье было солнечным. Лорна прихватила с собой еды для пикника. И одеяло. Она была в голубом и воткнула в шляпу огромную острую булавку. Вскоре она нашла лодку Йенса, которая стояла там, где высились скалы, а над ними раскинулась маленькая рощица. Йенс вышел ей навстречу из-за деревьев и спустился к подножию скал. Он был в белом воскресном костюме и черной шляпе.
— Привет.
— Привет.
Они медленно поплыли вдоль берега.
— Приехали.
Он подождал, пока лодка уткнется в берег, а затем привязал ее к ивовому кусту. Лодка подпрыгнула и замерла. Лорна передала Йенсу одеяло и корзину, а затем взяла протянутую ей руку и сделала шаг вперед. Он осторожно поставил ее на землю, не выпуская из объятий.
Йенс все еще держал ее за руки. Она обнимала его за плечи. Стоял жаркий неподвижный полдень, и они застыли в ожидании.
Она заметила, как он изменился в белом костюме и шляпе, в белой рубашке и черном галстуке. Это было так удивительно.
Он тоже заметил, что она была в том же наряде, что и в первый раз на пикнике, — та же голубая юбка, блузка с широченными рукавами и шляпка из итальянской соломки с голубыми лентами.
— Привет, — еще раз сказал он с нежностью. Она в ответ озарилась радостной улыбкой и тоже очень нежно поцеловала его.
Мимо на некотором расстоянии проплывали лодки. Он подал ей руку. Держа в руках одеяло и корзину, Йенс повел ее по берегу, пляж был диким, и повсюду валялись острые обломки скалистой породы.
— Осторожно, очень острые камни.
Когда Лорна вдруг начинала ускорять шаг, он мягко останавливал ее ради безопасности, пока они не достигли наконец верхней площадки, где лесок был довольно густым, но сквозь деревья проглядывала водная гладь озера. Там, чуть ниже, они расстелили одеяло и собрались устроить пикник, ради которого они сюда и пришли.
Было так хорошо, что он поставил корзину и привлек Лорну к себе. Они стояли на траве около того места, которое приготовили для пикника.
— Что-нибудь не так? — спросил он.
— Я никогда раньше не видела тебя в костюме. Он глянул вниз.
— Это очень старый костюм. И притом единственный.
— И шляпа тоже.
Он снял шляпу и, держа ее в руках, произнес:
— Ради воскресного дня.
— Нет… — запротестовала она. — Не снимай, ты мне в ней нравишься.
— Хорошо. — Он снова надел шляпу. — Для тебя.
Она пристально смотрела на него, и ее взгляд скользнул по его свежевыбритому лицу и затем остановился на его костюме. Пиджак, застегнутый на все пуговицы, казался ему тесноватым, а рукава короткими — наверное, он сильно возмужал с того момента, когда покупали этот костюм. Что же касается Лорны, то ей только нравились его развитые формы и мускулы.
— Я предполагаю, леди не следует говорить, что мужчина выглядит потрясающе.
Йенс не смог сдержать улыбки.
— Нет, я считаю, что я именно такой потрясающий мужчина, если леди говорит такое.
Он перестал улыбаться и добавил:
— Ты выглядишь неотразимо, мисс Лорна. Надеюсь, ты примешь этот комплимент, а также и то, что я всегда восхищаюсь твоими широкими рукавами и разными юбками.
— Правда? — Она взглянула на юбку и одернула рукава. — Это будет мой самый любимый комплимент, несмотря на то, что я всегда цепляюсь рукавами за дверные косяки.
Он ничего не мог сказать ей, только то, что очень хотел поцеловать ее, но прежде всего должен был состояться пикник, а потом вежливый разговор о погоде и о местной рыбалке и как идут дела с яхтой.
— Садитесь, пожалуйста, мисс Лорна, и вы позволите мне сесть рядом с вами?
— Ну, черт возьми, я не поняла.
Она опустилась на колени, наблюдая, как он расслабился во всю длину своего большого тела, приподняв одно колено и опираясь одной рукой на одеяло.
Они посмотрели друг на друга. Потом на воду.
— Нам можно не спрашивать друг друга, какой сегодня чудесный день, правда? — заметил он.
— Нет, конечно.
— Как много рыболовов на озере.
— Да.
— И парусников тоже.
— Мм.
— Приятно иногда покидать свой сарай.
Он нарочно был так чрезмерно вежлив. Их глаза снова встретились, говоря все без слов.
— Мы устроим пикник прямо сейчас? — спросила она.
— Отлично. А что у нас там? Она открыла корзину и начала выкладывать еду на одеяло.
— Холодный цыпленок со специальным грибным соусом, иерусалимские артишоки с беконом и нарезанный ананас.
— Я так совсем испорчусь.
— Я бы тебя очень любила, если бы ты испортился. — Она улыбнулась ему, накладывая еду в тарелку. — Однако этого всего мало, чтобы убить твою любовь к холодной рыбе. Вот почему я люблю наши пикники. Моя еда экзотична, а твоя просто вкусна. Таким образом нам удается узнать чуточку больше друг о друге, правда?
Она передала ему тарелку, а затем наполнила другую для себя. Он с удовольствием наблюдал за ней, следил за каждым движением, каждой особенностью, за нежными пальчиками и длинной шеей, за множеством пуговиц на груди, за волосами, которые развевались из-под шляпки.
— Ты просила миссис Шмитт упаковать корзину? — поинтересовался он.
— Да, ее.
— И что же она сказала?
Она продолжала накладывать себе в тарелку, но голос ее слегка задрожал.
— Ей платят не за то, что она должна что-то говорить. Более того, я не отвечаю миссис Шмитт и тебе тоже. Ты взял лодку у своего друга?
Она направила на него прямой взгляд.
— Да, у него.
— И что же ты сказал ему?
— Правду. Что я встречаюсь с девушкой.
— А ты сказал ему, кто эта девушка?
— Он знает.
— Откуда?
— Он увидел голубую живокость на окне и спросил, откуда она у меня. Я не люблю врать.
Молчание воцарилось между ними, обнажая правду об их чувствах и важности их свиданий.
Помолчав, Йенс продолжал:
— Я хочу, чтобы ты знала, Лорна, что, если это когда-нибудь раскроется и хоть слово дойдет до твоих родителей и они напрямую спросят меня, я скажу всю правду.
Она прямо посмотрела ему в глаза и ответила:
— Я тоже.
Оба держали в руках тарелки с едой. Обменявшись взглядами поверх корзины, они сразу поняли, что лучшего момента для поцелуя больше не будет.
Йенс поставил тарелку на траву. Перегнувшись через корзину, он пересел к Лорне поближе. Затем снял шляпу.
— Какой замечательный пикник, — сказал он. — А я совсем не голоден.
Щеки Лорны покрылись румянцем, а сердце заколотилось, когда Йенс опустился на колени перед ней, его глаза прямо смотрели на нее, а вся поза выражала какой-то призыв. Она сидела прямо на корточках, сомкнув руки. Он взял ее за руки, смяв рукава, и заключил в объятия. Она радостно откликнулась на его порыв, потому что это было именно то, чего они оба больше всего хотели, задолго до того, как наступил этот день, этот час, эта минута. Лежа по ночам в разных постелях, и днем, ожидая, когда кончатся бесконечные часы ожидания, они мечтали именно об этом. И наконец теперь это случилось. Он опустил голову ниже и прильнул к ее губам. Слившись воедино, они нежно прильнули губами друг к другу, радостно приветствуя этот миг. Йенс разъединил на минуту их головы, чувствуя, как трудно отрываться от нее, и ровно, без выражения, но довольно быстро проговорил:
— Пойдем, дальше, не бойся, дай мне уговорить тебя ласками…
Над головами с криками взвивались и тонули в небе чайки. Над тарелками жужжали мухи. Невдалеке послышался тихий свист. Они ничего этого не слышали, прислушиваясь только к стуку собственных сердец, а они им говорили: наконец, наконец…
Земля вздыхала… Или это был только ветер? Лето обнимало их или это были чьи-то прикосновения? Двое счастливых влюбленных ничего этого не замечали, а видели только, как Йенс машинально поднял руки и снял ее шляпку, нашел булавку и убрал ее, и две шляпы легли на траву рядом. Он сжал ее лицо в своих ладонях и чуть приподнял его.
Только летом можно было быть таким нежным и бесконечно безрассудным и наслаждаться любимым лицом — глазами, носом, губами, щеками, плечами.
— Да, — вымолвил он. — Ты само совершенство, как я и запомнил.
Его голова опустилась ниже, а руки крепче обхватили ее. Теперь они лежали, прижавшись всем телом друг к другу, губами к губам.
— Я не могу поверить в это, — произнес он странным изменившимся голосом, хриплым от желания.
— Я тоже не могу поверить.
— А ты правда здесь.
— Я уже думала, что этот день никогда не наступит, а когда он наступил, я думала, что здесь ничего не произойдет.
— Нет… нет.
Она притянула его голову и коротко поцеловала в губы, а потом легкими поцелуями покрыла щеки.
— Как ты мог подумать так? Я всегда приходила к тебе, разве нет?
— Ты же знаешь, что я тоже пришел бы к тебе, если бы мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52