Лис покачнулся в седле и чуть не выпал из него. Побледнев, Тэсс ухватилась за край седла и с трудом уселась позади обмякшего седока. Крепко обхватив Джека за талию, она усадила его прямо, подгоняя вперед огромную вороную лошадь.
— Вперед, Каприз! — закричала она.
На этот раз сгорбившийся перед ней человек не стал протестовать.
Стоящие в песке на коленях драгуны уже перезаряжали ружья.
— Поскорей соображайте и стреляйте, вы, чертовы идиоты! — проревел Хоукинз со своего места позади цепочки. Один из солдат замешкался в своем желании вставить запал в винтовку, и Хоукинз злобно пнул его ногой, отчего тот полетел лицом в песок. — Сейчас же брось это или, клянусь Богом, ты станешь добычей отряда вербовщиков!
В ушах Тэсс свистел ветер, ее кровь пела от возбуждения и безрассудной решимости.
Еще пять ярдов!
Один из драгун встал на ноги. Он поднял винтовку и тщательно прицелился. Время, казалось, остановилось.
Тэсс мучительно долго не могла оторвать взгляд от дула, как бы заглядывая в саму преисподнюю.
— Ну, Каприз! — взвизгнула она, и огромное животное отозвало копыта от земли, перенеся их над цепочкой остолбеневших драгун в тот момент, когда мимо ее уха бешено просвистела пуля.
Позади Тэсс офицеры разразились беспорядочными криками, когда она перевалила через гребень дюн. Скрывшись из виду, Тэсс резко повернула коня на запад.
Как раз за устьем Родера, обмелевшего при малой воде, была узкая тропинка, идущая через предательские каналы и заводи Петт-Левелл. В дневное время она была достаточно опасной. А ночью…
Тэсс не колебалась, другого пути все равно не было. По крайней мере никто не попытается преследовать их. Слишком много там было тупиков, слишком много узких тропинок, резко обрывающихся у болотистых заводей.
— Что ты наделала, девонька?! Пресвятая Матерь Божья, если б я знал, что ты замышляешь в своей упрямой голове, я бы сам отстегал тебя.
— Ты мог бы попробовать, Джек, — прошептала Тэсс, — но лаже ты не смог бы повлиять на мое решение.
Сидящий впереди нее человек не ответил. Он снова обмяк, навалившись всем телом на усталые руки Тэсс.
— О, Джек! — хрипло прошептала она, изо всех сил стараясь держать его прямо, пока лошадь пробиралась через песок.
Тэсс молила Бога, чтобы в тростниках у берега реки был ялик, который она спрятала там накануне. Прищурив глаза, девушка высматривала берег Родера, протянувшегося в лунном свете подобно серебряной ленте.
Заметив очертания весла, она наклонилась, чтобы ухватиться за скрывающие ялик тростники. Раненый контрабандист покачнулся в седле, и Тэсс рванулась назад, чтобы удержать его.
— Держись, Джек, — твердо сказала она. Трясущимися руками стащила Тэсс его с лошади, сгибаясь под тяжестью. Считая драгоценные минуты, Тэсс поволокла его, подталкивая из последних сил, к маленькому ялику. За ее спиной, по ту сторону дюн, были слышны крики людей Хоукинза, пустившихся по горячим следам в погоню.
Уложив раненого в лодку, Тэсс повернулась и похлопала вороного коня по крупу.
— Домой, Каприз! — приказала она.
Каждый знал большого вороного коня Лиса. Так они сэкономят время, которого им отчаянно не хватало, потому что много времени ушло на то, чтобы разместить Джека в маленьком ялике.
Тэсс быстро оттолкнула лодку от берега, соскользнула вниз и села на весла, испытывая жгучую боль в ребрах при каждом движении. Стиснув зубы, она сосредоточилась на том, чтобы выровнять лодку. К счастью, был отлив, и противоположный берег оказался не более чем в десяти ярдах.
Лодка с глухим звуком стукнулась о дальний берег. За спиной Тэсс рассеялись люди Хоукинза, прочесывая пески.
Прозвучал выстрел.
— Эй, вы там, чертовы идиоты! Это Лис! На этот раз не дайте негодяю уйти. Помните — пятьсот фунтов тому, кто доставит мне эту парочку. Живыми или мертвыми!
Лорд Рейвенхерст сидел перед потрескивающим камином, все еще очень далекий от бездумного забвения, к которому он так стремился.
Дейн слегка пошевелился, чувствуя, что его широкие плечи неудобно упираются в спинку старинного хрупкого кресла, слишком тесного для него. Его плащ криво свисал позади. Длинные сильные ноги он подставил огню. Пронзительными темно-синими глазами он изучал наполовину пустой стакан, который покачивал в правой руке.
Как холодно бывает здесь, на побережье, даже в начале лета! После месяцев, проведенных в изнеживающей роскоши Лондона, эта сырость, казалось, проникала в кости, все тело начинало ломить. Слава Богу, Хобхаус приказал зажечь камин!
Пламя весело шипело и потрескивало, а виконт смотрел не отрываясь на пляшущие языки. Перед его немигающим взором оттенки цвета начали мерцать и сливаться вместе. Он слабо улыбнулся. Быть может, он ближе к забвению, чем предполагал. Все еще улыбаясь, он допил остатки коньяка в стакане и налил себе еще.
Тэсс вздрогнула, когда холодный ветер швырнул ей дождь в лицо.
«Проклятие!» — выругалась она про себя, всматриваясь в сторону Камбера. Через несколько минут эта смертельная игра будет окончена! Хоукинз схватит ее, как и намеревался, а Лис будет повешен.
Потом она вознесла благодарственную молитву, потому что увидела Юпитера именно в том месте, где привязала его, за плотной завесой тростника.
Теперь ей бы только втащить Джека на лошадь!
— Проснись, Джек! Ты должен помочь мне. — Она склонилась над лежащим на дне лодки без чувств человеком и, стащив с него маску, слегка похлопала по щекам.
Боже милостивый, пусть он очнется! Просунув руку ему под плечи, Тэсс попыталась приподнять большого мужчину.
— Помоги мне, Джек, — молила она.
Ее отчаяние преодолело болезненное забытье контрабандиста.
— Попытаюсь, девонька, но мало от меня тебе будет толку. Подтолкни меня немножко вперед, — прохрипел он. Ему удалось неловко сесть, он немного покачался и выпрямился. С угрюмой решимостью он попытался подняться на ноги с помощью Тэсс.
Каким-то образом, непонятно как, они поковыляли от лодки.
— Еще чуть-чуть, Джек, — просила она шепотом. — Не останавливайся сейчас.
Здоровой рукой контрабандист ухватился за спину лошади и подтянулся вверх, потом тяжело взгромоздился боком на седло. Тэсс сразу же вскочила позади него, поддерживая его за спину холодными руками. В это время через реку до них донеслась дикая ругань Хоукинза.
Бледные заводи блестели справа и слева. «Как красиво, — думала Тэсс, чувствуя головокружение от боли и усталости. — И так опасно».
К тому времени как они достигли старого прибрежного укрепления, у нее в голове созрел отчаянный план.
Она быстро осадила Юпитера и соскользнула вниз, похлопав лошадь по шее.
— Иди домой в Фарли, Юпитер, — приказала она. — Иди по старой тропинке. Ты знаешь дорогу.
Большой чалый конь повернулся и заржал, не двигаясь с места.
— Домой! — жестко приказала она.
Человек, известный на болоте только под именем Лиса, начал что-то бормотать, с трудом возвращаясь из болезненного небытия.
— Тэсс? — хрипло прошептал он, хватая ее холодной рукой за запястье. — Нет, детка, не отпущу тебя! Возьми лошадь и оставь меня здесь, на другое я не согласен.
— Не могу, Джек, — в отчаянии произнесла Тэсс. — Томас в домике смотрителя. Он позаботится о тебе, пока я доберусь назад. — И добавила с напускной храбростью: — Думаю, это займет у меня не больше часа или двух. Не тревожься обо мне. Я знаю эти заводи так же хорошо, как погреба «Ангела»!
Лис покачнулся на секунду и ослабил хватку. Тэсс немедля вырвала у него руку и резко хлопнула Юпитера по крупу.
— Пошел, Юпитер!
Большой конь двинулся на север, в тихом воздухе эхом отдавались приглушенные проклятия Джека.
— Когда доберусь до тебя, девочка, заставлю пожалеть об этой ночи. Дождешься у меня. Да, будь я проклят, если это не так! — хрипел Лис.
Рейвенхерст услышал робкий стук в дверь.
Он прищурился. Может быть, если бы он проигнорировал его, стук бы не повторился. Нахмурившись, Дейн уставился на огонь. Ответственность тяжким грузом давила на его плечи. Даже сейчас ему казалось, что в голове у него тикают часы. «Две недели, — отсчитывали они время, — остается только две недели».
Стук повторился, на этот раз более настойчиво.
— Кто там, черт побери? — проворчал он, не отрывая взгляда от огня, потрескивающего на решетке.
Дверь отворилась со слабым скрипом.
— Всего-навсего Пил, капитан. — Неслышно вошел камердинер Рейвенхерста с лицом как из дубленой кожи и поставил на место сапоги, которые он только что начистил до зеркального блеска.
— Не называй меня капитаном, — пробормотал человек с суровыми глазами, сидящий около камина. — Я больше не капитан. Я просто Дейн, — его голос ожесточился, — чертов лорд Рейвенхерст!
Слуга ничего не ответил, зная, что ни один ответ не подойдет, когда виконт в таком настроении. Суровая военная выучка Пила не подвела, пока он заканчивал свою работу, затем принялся распаковывать последний оставшийся чемодан Рейвенхерста, стараясь не бросить нечаянный взгляд на полупустой графин, стоящий на столике около хозяина.
Поскольку свечи уже погасли, ему пришлось довольствоваться слабым светом от догорающего камина. Но он работал и в худших условиях.
Камердинер критически разглядывал склоненную фигуру Рейвенхерста. Это было крепкое, мускулистое тело с широкими плечами, четко вырисовывавшимися под рубашкой. Прошла усталость, навалившаяся на офицера по возвращении в Англию. Рельефные мускулы плеч и мощного торса были результатом ежедневных занятий боксом и фехтованием. Пил знал, что виконт плавает при любой возможности, но в последнее время это удавалось делать довольно редко. Может, поэтому он выглядит с недавних пор сильно подавленным. Кроме того, на них обрушился поток закодированных документов из морского министерства.
Камердинер прищурил глаза и покачал головой. Завтра тоже не будет плавания. Если только он не ошибается в своих предположениях, его хозяин к утру будет мучиться ужасной головной болью.
Стараясь казаться бесстрастным, камердинер, который был, по сути, не только камердинером, наконец поднял взгляд.
— Не желаете ли еще коньяку, прежде чем я уйду? — вкрадчиво спросил он. — Ваше сиятельство, — добавил он с опозданием.
— Я не нуждаюсь в няньках, Пил! — огрызнулся Рейвенхерст. — Мы многое пережили вместе, но даже Трафальгар не дает тебе такого права!
Камердинер тихо вздохнул. Этим вечером он ничего больше не мог сделать. По крайней мере, когда виконт пьет, можно выспаться. Обычно в такие ночи он расхаживал по комнате взад-вперед как рассерженный, встревоженный зверь.
Несколько томительных минут Рейвенхерст сидел в задумчивости у камина с затуманенным взглядом.
— Прости, Пил, — сказал он немного погодя, — ты не заслуживаешь такого обращения. Я знаю это лучше других.
Дейн неуверенно поднялся и пошел к окну. Отдернув хрустящие белые занавески, он уставился на тихую улицу. К югу в лунном свете призрачно мерцало устье Родера. Рейвенхерст мог различить поблескивание шхуны далеко в море, гораздо дальше волнорезов гавани Уинчелси.
Без сомнения, опять контрабандисты, будь они неладны! Проклятие всего чертова побережья!
Так или иначе, что он здесь делает? — спросил себя Дейн. Он должен быть в море, вышагивая по палубе со скрипящими под ногами грубыми досками и свистящим в снастях ветром. Почему, ради всего святого, он сидит на земле, когда за горизонтом бушует война?
Пальцы Рейвенхерста сжали белые кружева. Упавшая ему на лоб седая прядь отливала серебром на фоне черных волос. Нет, настало время ответить на волнующий его вопрос. Почему судьба пощадила его, когда так много достойных людей сложило головы?
Но возможно, это не имеет значения. Та жизнь ушла навсегда. Нельсон погиб. Семья Рейвенхерста тоже погибла, унесенная болезнью и необъяснимым происшествием на море. Он не стал бы выходить больше в море, если бы не долг. Однажды этот долг призовет его жениться, чтобы произвести наследника для продолжения рода Рейвенхерстов.
Дейн нахмурился при мысли о расчетливом альянсе на благо потомства. Но он считал, что должен смириться и с этим тоже, как ему пришлось смириться со многими вещами после возвращения.
В море паруса далекой шхуны блеснули на мгновение, а потом исчезли, когда корабль поплыл на юг, обгоняя ветер. В Дьепп, без сомнения, думал Дейн, непроизвольно теребя пальцами оконную занавеску.
Неужели они даже сейчас везли золотые гинеи, чтобы накормить и вооружить изнуренные войной наполеоновские войска?
Лицо Дейна ожесточилось при воспоминании о последней встрече в морском министерстве всего несколько дней назад.
— Потратил чертову уйму времени, разыскивая вас, Рейвенхерст, — строго произнес суровый седой адмирал с плохо скрываемым под недовольством уважением. — Вино и женщины — это, конечно, очень хорошо. Разумеется, вы заслужили это. Но не думаете ли вы, что пришло время возвращаться к делу вашей жизни? В конце концов, вы должны были давно залечить свои раны.
«Только раны принимаются во внимание», — с горечью подумал Дейн, уставившись в ночь. Он беспокойно задвигал левой рукой, ощупывая безобразные шрамы, покрывавшие руку от запястья до локтя. Длинные, жесткие линии, отливавшие серебристым и кроваво-красным цветом в пляшущем огне камина.
Возможно, Старик прав. Возможно, работа — это, в конце концов, то, что ему нужно. То, что отвлечет его мысли от призраков Трафальгара и Ла-Коруньи. Одному Богу известно, сколько он перепробовал за последние месяцы. Вино не помогало, как и бессмысленная ветреность Лондона.
Женщины помогали, но ненадолго. Вскоре их притягательность, даже таких, как роскошная Даниэла, начинала тускнеть.
И вот его разыскало морское министерство.
Глаза Дейна потемнели при воспоминании о грубоватых словах Старика.
— На сей раз это приказ, — спокойно произнес мужчина с суровым лицом. — Я знаю, что вы были освобождены от обязанностей из-за несчастий с вашей семьей. Ужасно вернуться домой и узнать такое… — Он поднял руку, когда Дейн попытался вмешаться. — Нет, дайте мне сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58