Она ждала, пока Эллисон объяснит, в чем дело.
– К сожалению, личные чемоданы, которые герцог попросил Гарриса также отнести наверх, идентичны. Гаррис не знает, который чей. Допустимо ли будет, если он оставит их в ваших комнатах, пока вы не найдете время определить их принадлежность? Тогда, если вы позвоните, чемодан герцога можно будет перенести в его апартаменты.
– Конечно, – немедленно согласилась Лиз. Хотя слуги паковали вещи своих хозяев, у высшей знати было принято возить личные чемоданы, трогать которые не дозволялось никому, кроме них самих. При обычных обстоятельствах она ни за что не стала бы открывать чемодан Грэя, но в данном случае либо он, либо она непременно должны будут увидеть содержимое чемодана другого. Лиз решила, что это вполне может сделать она.
Весело улыбаясь, Лиз поднялась:
– Я пойду сейчас же и определю.
– Благодарю вас, мэм. – Эллисон кивнул, и его обычно безразличное лицо осветилось теплой улыбкой, когда Лиз прошла мимо него к двери гостиной.
Войдя в свой будуар, Лиз обнаружила одинаковые чемоданы, аккуратно поставленные около кровати. Она рассеянно направилась к ним, витая в облаках, чуть улыбаясь от будоражащего предвкушения. Придет Грэй в ее постель сегодня ночью или отнесет ее в свою?
Лиз встряхнула головой, отчего золотые пряди выбились из удерживавших их гребней, которым не под силу было справиться с такой массой волос, и решительно обратилась к задаче, ждавшей решения. Пряжки ремней на чемоданах были уже расстегнуты, но она была уверена, что крышки не поднимали. Принимая во внимание и лихорадочные действия после выстрела, ранившего Грэя, и пьянящие наслаждения последующих часов, мало было удивительного в том, что оба чемодана не были сложены с особой тщательностью.
Когда она одновременно открыла их, из переполненного чемодана Грэя выпал скомканный обрывок бумага. Лиз наклонилась поднять его и слегка нахмурилась. Бумага определенно была не того прекрасного качества, которое предпочитает знать. Напротив, она была грубая и явно оторвана от большего листа, – возможно, из тех, что используют на рынке для заворачивания покупок. Положив обрывок на книгу, лежавшую в ближайшем углу чемодана Грэя, она расправила его ладонью… и похолодела.
«Остановитесь, или в следующий раз мы будем целиться лучше». Краткая, но жестоко ясная угроза, написанная корявым почерком, ударила Лиз с такой же жалящей силой, какую, должно быть, почувствовал Грэй, когда пуля пронзила его тело. Она упала на колени, обессилев от страха за жизнь своего любимого. Через мгновение в памяти вспышкой пронеслось воспоминание о похожем обрывке с неровными краями. Лиз вскочила. Невзирая на дрожь в ногах, она бросилась из комнаты вниз по лестнице в библиотеку.
Лиз начала тщательный обыск письменного стола Грэя, к невысказанному отчаянию Дейзи, пухленькой, хорошенькой девушки, недавно назначенной на место Анни в качестве горничной, после того как Анни пожаловали в камеристки герцогини – должность, о которой мечтает любая горничная.
Сосредоточенно разбирая содержимое стола, Лиз почувствовала на себе пристальные взгляды, исподтишка бросаемые горничной, старательно протирающей книжные полки. Считая, что всегда лучше сразу отмести всякие сомнения, Лиз приостановилась и посмотрела на девушку с веселой улыбкой:
– Вы довольны своим новым положением? – Лиз догадалась о причине появления этого нового лица в передней части дома.
– О да, мэм.
Дейзи присела в быстром реверансе, стоя слишком близко от переносной стремянки, которой пользовались, чтобы достать книги с верхних полок. Она чуть не упала. Подобно всем людям с очень белой кожей, Дейзи легко краснела. И под взглядом красивой герцогини ее лицо загорелось еще больше, а глаза влажно заблестели от неловкости.
Лиз ужаснулась при мысли, что вызвала такое сильное огорчение.
– Клянусь, эти стремянки специально придумали, чтобы люди спотыкались. – Зная, что опять несет чепуху, но не в состоянии остановиться, она добавила: – Я имею в виду, что ни одна женщина не может пользоваться ими с подобающим приличием. Как вы думаете, мужчины поэтому и изобрели их?
Всплеск смеха чудесным образом осушил готовые было пролиться слезы и оставил на кругленьких щечках только очаровательный румянец.
– Именно поэтому я вытираю здесь пыль, только когда никого – я имею в виду, почти никого – нет.
– Мудрое решение. Я уйду через минуту и обещаю, что не буду подсматривать, если вы обещаете мне то же самое. Договорились?
Дейзи кивнула с серьезным видом, думая про себя, что на половине слуг говорят правду: американская герцогиня особенная и приятнее многих из своего класса.
Уверенная в своей странно заключенной сделке, Лиз вернулась к поискам. Так же, как она не заглянула бы в чемодан своего мужа, если бы не настоятельная необходимость установить владельца, она не стала бы обыскивать и святилище его письменного стола без существенной причины. Но, конечно же, необходимость получить информацию, которая могла бы помешать негодяю осуществить смертельную угрозу, была важнее тонкостей светских правил.
Под кипой оплаченных счетов в одном из нижних ящиков бюро Лиз нашла то, что искала: еще пять предупреждений, написанных таким же скверным почерком. Их содержание ясно указывало, что их доставляли после каждого из предыдущих «несчастных случайностей» с Грэем. Ясно было и то, что ее муж отказывался поддаться угрозам, хотя точно знал, как опасен выбранный им путь. Лиз, с одной стороны, гордилась его мужественным решением противостоять запугиванию, а с другой стороны, была напугана больше, чем когда-либо в жизни.
Через секунду она отказалась от мысли предстать перед Грэем с этим доказательством. Он не захотел склониться перед угрозами злодеев и, конечно, не поддастся ни на какие ее мольбы. Нет, она должна действовать самостоятельно – с небольшой помощью от Тимоти и Дру. Тщательно сложив бумаги в прежнем порядке, Лиз встала и вышла из комнаты, улыбнувшись на прощание горничной, что, она полагала, будет истолковано как доказательство того, что ничего особенного в ее действиях нет.
Слепо пройдя мимо Эллисона, Лиз направилась к лестнице. Она не заметила, как Эллисон сделал знак молчать Гаррису, который хотел было перехватить ее, чтобы спросить, можно ли уже перенести чемодан герцога в его комнаты.
Войдя к себе, Лиз признала, что перед ней новая проблема. Таким же образом и, вероятно, по той же причине – защитить другого – она не должна ничего ему говорить. Она не могла позволить Грэю узнать, как много ей известно. Случись такое, он наверняка запретил бы всякие действия с ее стороны. Ироничная улыбка на короткий миг осветила потемневшие от тревоги глаза. Учитывая, что запрещать ей что-либо оказалось лишь тратой его времени и энергии, она не рассматривала это как серьезное препятствие.
Хуже другое – узнав о ее намерениях, он приложил бы все усилия к тому, чтобы помешать ей отчаянно искать его потенциального убийцу. Не важно, но, используя любые необходимые способы и невзирая на опасность, она этого злодея найдет.
– Вы клялись, что Грэю никогда не будет причинено вреда, и лгали! – В тишине ночного сада голос Юфимии дрожал от негодования из-за предательства, которое, как она считала, совершили по отношению к ней.
– Нет, моя дорогая леди. – Сардонический смех последовал за немедленным ответом. – Вы просили меня об этом, но я поклялся лишь в том, что Грэй серьезно не пострадает… и он не пострадал.
Юфимия возмущенно втянула воздух и открыла рот, готовая опровергнуть это утверждение. Однако посетитель, не видный в темноте между живой изгородью и незапертой калиткой, выходившей на конюшни позади Брандт Хаус, не дал ей возможности оспорить этот пункт.
– Кроме того, если вы хотите, чтобы ваш брат оставался здоровым, – он помолчал и затем притворно ласково предупредил: – Я советую вам быть осмотрительнее. Послав мне записку с требованием встречи, вы ужасно рисковали подвергнуть опасности не только себя, но и своих партнеров.
– Мы не партнеры! – Шипящий ответ женщины прозвучал слишком громко.
– Спокойно! – Тихая команда посетителя была тем не менее очень выразительна. – Помните о сделке, которую мы заключили для решения как вашей проблемы, так и моей. Помните, что в этом вы виновны так же, как и я. Благодаря этому неопровержимому факту мы действительно партнеры.
Уверенная, что после проливного дождя никого не потянет в полночный сад, Юфимия выбрала его для встречи. Луну скрывали тучи, проливной дождь сменился моросящим, и земля была насквозь пропитана влагой. Она захлюпала под ее ногами, когда Юфимия затопталась на месте от сильного расстройства по поводу принятого решения. Может быть, ей рассказать об этом мерзком деле Грэю? Нет. Это лишит ее гордости, опозорит имя семьи и Дру…
– Я наблюдал за вами, – продолжал посетитель пугающе напряженным шепотом, – у вас сдают нервы. Меня беспокоит, что вы можете признаться в нашей сделке. Хотя я восхищен вашей сестринской заботой о Грэе, искренне заботясь о вашем здоровье, я советую вам держать рот на замке.
Юфимия еще задержалась в холодном саду, когда человек скользнул прочь. Туманная сырость пропитала ее шаль и платье, пронизывая ее до костей. Но она не замечала этого, потрясенная правдой бесстрастно констатированных фактов.
Глава 13
– Так что, Тимоти, есть материальное доказательство, что ты не виновен в несчастных происшествиях с твоим кузеном. – Лиз чувствовала, что должна произнести эти слова в качестве компенсации за первоначальную неуверенность в этом вопросе.
Пока большинство представителей высшего света Лондона еще спало, она сопровождала Дру в ранней утренней поездке в парк. Леди Юфимия еще не вставала, но, поднявшись, она не сможет найти ничего предосудительного в этой прогулке, хотя всего в нескольких кварталах от Брандт Хаус у них было свидание с Тимоти. Молодой человек сидел сейчас с обеими женщинами в относительном уединении богато отделанной кареты. Карета, круг за кругом, объезжала большую зеленую площадь, умытую дождем, недалеко от центра города.
– Но в чем они хотят помешать Грэю? И кто они? – Убежденная в невиновности Тимоти, Дру заговорила о все еще нерешенной загадке, что и кто стоит за грозившей ее дяде опасностью. – К сожалению, эти жуткие угрозы не дают настоящего ответа.
– Ты права. – Нежный рот Лиз сжался в подтверждение верности слов Дру. – В записках не упоминается, что именно авторы требуют прекратить. Все, что мы можем предположить, – это что речь идет о каком-то деле, в котором Грэй имеет определенное влияние.
Хотя окна кареты были открыты, но двигалась она довольно быстро, и слова Лиз вряд ли могли быть подслушаны.
– Я думаю, это, как предположил Тимоти, политический вопрос. Однако, судя по речам, напечатанным в газетах, Грэй занимает твердую позицию по целому ряду острых вопросов – от ирландского самоуправления до пересмотра закона о бедных. Кажется, невозможно установить, какой из них является предметом этих угроз, а это означает, что мы должны утроить свои усилия.
– Возможно, я знаю ответ, – нерешительно начал Тимоти, но запнулся при виде надежды на лицах обеих женщин. – Я не уверен, что он правильный. Разбирая протоколы палаты, я обнаружил слабую ниточку, тем не менее объединяющую даты происшествий с Грэем.
Обе женщины все еще смотрели на него выжидательно. Он неловко переменил позу.
– Каждое происходило после красноречивого выступления Грэя по одному и тому же вопросу, эти выступления находили все большую поддержку его точке зрения и предлагаемым мерам.
Тимоти смущала тема этих выступлений, которую ни один благовоспитанный мужчина даже упоминать не стал бы в присутствии благородных дам. Кроме того, он особенно не хотел обсуждать эту тему в присутствии его милой наивной Дру. Он набрал воздуха, готовясь нырнуть в рискованные воды этого трудного объяснения.
– Торговля белыми рабынями? – Вспомнив речь, за чтением которой застал ее Грэй и которую они потом обсудили, Лиз избавила молодого человека от первого упоминания этой позорной темы.
– Да, – подтвердил Тимоти, вздыхая с облегчением. – Да, именно это. Или, точнее, торговля, процветающая между Британией и Ближним Востоком.
Лиз понимала не только как трудно было этому импульсивному, однако очень добродетельному молодому человеку заговорить на такую тему, но и как много он приложил усилий, внимательно разбирая протоколы, чтобы вычислить ее. Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой:
– Спасибо тебе за упорство в поиске. Я уверена, много часов ушло на сопоставление времени выступлений и дат происшествий.
– О да, Тимоти, – тут же добавила Дру, с любовным восхищением глядя на своего поклонника. – Это чудесно, и теперь я прощаю тебя за то, что ты так редко бывал на светских вечерах, где я напрасно искала тебя.
В это время Лиз, несмотря на искреннюю благодарность, размышляла, как долго он, владея этой информацией, не решался обсудить ее со своими союзницами. Ну да ладно, она двинулась дальше.
– Если белое рабство – единственный политический вопрос, соотносимый с датами происшествий, тогда, я думаю, мы можем быть уверены, что мотив наших злодеев – добиться, чтобы предложенные Грэем законодательные меры по прекращению этой практики не прошли. К сожалению, даже если наши предположения верны, это не раскрывает личностей злодеев.
– Дело не так уж скверно.
Сообщение Тимоти поразило Лиз. Темно-бронзовые брови приподнялись в молчаливом требовании пояснить.
Тимоти пожал плечами с деланно равнодушным видом:
– Постоянно упоминается одно имя.
– Имя? В этих речах упоминалось имя? О, Тимоти, почему ты сразу не сказал нам? – Дру нетерпеливо дернула любимого за руку.
– Не в речах, а в сопутствующих документах – полицейских интервью и прочих. И я не сказал вам сразу, потому что не хотел будить, возможно, ложных надежд. – Укор в темных глазах был смягчен светившейся в их глубине любовью к хрупкой девушке рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37