Она бесшумно спустилась по лестнице, пересекла зал и постучалась в дверь библиотеки. Два часа перед ужином граф обычно проводил за чтением или любовался видом из окна. Позади дома был парк, где он и его предшественники создали почти сказочную картину с миниатюрными озерами, венецианским мостиком, маленькими копиями греческих храмов, с пещерами и уединенными гротами, где стояли классические скульптуры.
Граф ответил на ее стук, и Джорджиана вошла в библиотеку. Джон Чарльз Хайд, граф Трешфилдский, находился возле кресел, составленных перед окнами, выходящими на террасу. Он стоял возле своей инвалидной коляски. Трешфилд приветливо улыбнулся ей. Своими зачесанными назад густыми седыми волосами он напоминал Джорджиане белоголового орлана, которого она видела на картинах. Его водянистые глаза, как всегда, блестели озорством, любопытством и циничной веселостью.
— Джорджиана, дорогая моя, вы изящны, как соната Моцарта. Уже наступило время ужина?
— Нет еще. Я хотела поговорить с вами без свидетелей.
Опершись на трость с рукояткой из слоновой кости, граф поднял седую бровь и насмешливо посмотрел на нее.
— Без свидетелей? Это очень непросто сделать в нашем доме.
— Вот поэтому я и хочу поговорить с вами сейчас же. Трешфилд, вы в самом деле позволили этому неотесанному мистеру Россу остановиться в вашем доме? Я уверена, что вы уже слышали о его приезде и о его грубой выходке по отношению ко мне?
— Говорите погромче, моя дорогая. К сожалению, мои старые уши не такие чуткие, как прежде. Я долгое время не виделся с мистером Россом. Насколько я понял, он произвел на вас не очень хорошее впечатление.
Джорджиана помогла графу сесть в инвалидную коляску.
— Не очень хорошее — это еще мягко сказано. Он подъехал ко мне на бешеной лошади, едва не сбил с ног и затем, не стесняясь в выражениях, в оскорбительном тоне потребовал, чтобы я вернулась домой. Он крайне невоспитан и очень дерзок. Я презирала бы его, не будь он столь жалким созданием. — Она положила свою руку в перчатке на предплечье графа и склонилась над ним. — Он вел себя непозволительно грубо по отношению ко мне. Прошу вас, граф, велите ему уехать.
Граф вежливо улыбнулся ей, погладил по руке и повернулся к одному из кресел с подголовником, стоявшему у окна.
— Что скажете, сэр?
Джорджиана ахнула, неожиданно увидев молодого джентльмена, который поднялся из кресла и направился к ней. На нем был модный фрак, брюки, белоснежная рубашка и шелковый жилет, такие же непритязательные и элегантные, как любая одежда в гардеробе Джоселина. В этом человеке, казавшемся образцом изысканности, трудно было узнать грубого дикаря, что не далее как в полдень налетел на нее на своей огромной лошади. Его блестящие каштановые волосы были аккуратно причесаны, открывая чисто выбритое лицо. Она почувствовала запах мыла из сандалового масла, но, что самое удивительное, он двигался по комнате так, словно она принадлежала ему. Николас Росс превратился в элегантного аристократа, очень похожего на сказочного рыцаря Ребекки.
— Что я скажу? — ответил Росс графу, в то время как Джорджиана, смотревшая на него в изумлении, заливалась краской. — Я бы сказал, что леди Джорджиана знает очень много слов, начинающихся на букву «н» — невоспитанный, назойливый, непозволительный. А я предпочитаю букву «с» — себялюбивая, своевольная, самонадеянная. — Он посмотрел в глаза Джорджианы спокойно и уверенно. Исчезли его протяжное произношение, неправильные обороты речи, сутулость.
— О Господи, — произнес граф, переводя взгляд с Росса на Джорджиану.
— Трешфилд, как вам не стыдно! — закричала Джорджиана вне себя от ярости. — Это некрасиво, очень некрасиво с вашей стороны. И вы тоже, — она повернулась к незваному гостю. — Ваше поведение соответствует вашей репутации.
Джорджиана замолчала, потому что Росс неожиданно отошел от окон и встал по другую сторону инвалидной коляски графа. Даже несмотря на то, что между ними был граф, ей показалось, что он стоит слишком близко от нее. Она не знала почему, но ей хотелось быть подальше от этого мужчины. Когда он приблизился, она занервничала и сделала над собой усилие, чтобы не попятиться, как будто ей что-то угрожало.
Но она не зря выросла в семье герцога. С детства ее учили держать на почтительном расстоянии от себя людей, стоящих ниже нее по положению. И он был одним из таких людей. Плебей. Высокий, мускулистый и нахальный плебей. К несчастью, он смотрел на нее так, словно она была соблазнительной горничной, а он богатым владельцем поместья.
Его пристальный взгляд словно снимал с нее слой за слоем ее сдержанность, обнажая непроницаемые покровы, оберегающие ее достоинство. Теперь он уже улыбался ей, не отводя взгляда от ее глаз. Он пытался сконфузить юную леди еще сильнее.
— Трешфилд, вы попросите этого человека уйти? — с раздражением спросила Джорджиана.
Граф рассмеялся:
— Мне очень жаль, дорогая. Слишком поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
Росс обошел коляску графа, приблизился к ней и тихо сказал:
— Джордж, дружище, он имеет в виду, что ты опоздала.
— Не называйте меня Джорджем, сэр. — Джорджиана посмотрела на своего суженого с подозрением. — Трешфилд, что у вас на уме?
— Ах, моя дорогая, я не могу прогнать лучшего друга вашего брата после того, как оказал ему сердечный прием. Это было бы невежливо и неблагородно с моей стороны.
Она поняла, что проиграла еще до того, как вошла в библиотеку, и почувствовала, что ее щеки пылают.
— А как насчет его поведения в отношении меня?
— Мистер Росс обещал исправиться. Мы должны учитывать, что этот молодой человек долгое время жил в дикой стране.
— Нельзя оправдывать этим его нахальство и назойливость.
— Тебе, действительно, нужно быть поосторожнее со словами, начинающимися на букву «н», Джордж.
— Я уже просила не называть меня так. Граф стукнул по полу своей тростью, заставив Джорджиану вздрогнуть.
— Прекратите. Мистер Росс приехал ко мне в гости и останется здесь. Ему нужно остаться, потому что я собираюсь купить у него картину.
— Какую картину? — с подозрением спросила Джорджиана.
Росс сцепил руки за спиной и принялся изучать потолок.
— Я случайно напал на изумительный портрет одного из предков Трешфилда. Это картина Гейнсборо , в которой отразились основные черты его творчества. Она будет прекрасным экспонатом моей новой коллекции.
Граф пожал плечами и положил трость себе на колени.
— Если мы договоримся о приемлемой цене.
— Разумеется, — подтвердил Ник, глядя на Джорджиану с хитрой улыбкой. — И чтобы договориться о подходящей цене, требуется время.
Распрямив спину и подняв голову, Джорджиана сказала:
— Я и не знала, Трешфилд, что вы такой меркантильный.
— Как же не знали, моя дорогая? Как еще я мог собрать мою египетскую коллекцию, мои классические памятники древности и все эти голландские, итальянские и английские шедевры?
Чувствуя себя оскорбленной и едва сдерживая злость, Джорджиана отступила от усмехающихся мужчин.
— Я знаю, что вы задумали, Трешфилд, но сомневаюсь, что мистер Росс знает об этом.
— О чем это вы? — спросил Росс, продолжая усмехаться.
— Помимо коллекционирования произведений искусства у графа есть и другие увлечения, мистер Росс. Особенно он любит шокировать своих близких. Трешфилд ждет не дождется ужина, потому что хочет посмотреть, как его племянника хватит удар, когда он узнает, что граф разыгрывает из себя гостеприимного хозяина перед невоспитанным человеком, торговцем с манерами докера.
Она дождалась, когда ухмылка на лице Росса сменится сердитым выражением, сделала реверанс и демонстративно вышла из библиотеки. Чувствуя себя так, словно ее поджарили на рашпере, Джорджиана пересекла зал и вышла из дома. К счастью, ужин в этот вечер должен был состояться на покрытой травой лужайке под газовым навесом.
Ярость ее несколько улеглась, когда она спустилась по изогнутой лестнице и прошла мимо итальянского фонтана со статуей единорога в центре. Упрямство всегда было одной из самых дурных черт характера Трешфилда. Если он цеплялся за какую-нибудь идею, то потом редко отказывался от нее. Зная, что Росс никак не сможет помешать его женитьбе, он пригласил этого человека погостить, только для того чтобы досадить Эвелину и Пруденс. Теперь она сама должна поставить мистера Росса в такое положение, чтобы он отрекся от своей затеи и покинул Трешфилд-хаус. Она с большим удовольствием займется этим.
Джорджиана замедлила шаг, когда приблизилась к навесу, потому что Эвелин и Пруденс]же сидели за столом. Разговор с графом вывел ее из равновесия, и она не была уверена, что ей хватит терпения выдержать его родственников. Кольца Пруденс сверкали в свете вечернего солнца. Леди была маленькой и склонной к полноте. Черты ее лица повторяли округлость ее тела: круглые глаза, нос картошкой и рот, сжимавшийся в маленькую круглую пуговку. Оглянувшись, Джорджиана увидела ужасного мистера Росса, идущего по лужайке рядом с инвалидной коляской Трешфилда, которую вез слуга. За ними следовали четыре здоровенных лакея. Они всегда находились поблизости, чтобы при необходимости подхватить коляску и понести своего хозяина вверх или вниз по лестнице.
— Ну, торопитесь же, Джорджиана, — крикнула Пруденс своим истеричным голосом. — Я налила вам чай, и он может остыть.
Джорджиана села как можно дальше от Эвелина и оказалась рядом с раздраженной Пруденс. Возможно, причина ее дурного настроения заключалась в том, что она точно знала, что смогла выйти замуж за наследника графского титула только благодаря своему огромному приданому.
Несмотря на то, что женщины не чувствовали друг к другу особых симпатий, Джорджиана жалела маленькую смешную супругу красавца Эвелина. Она была уверена, что Пруденс находила утешение в том, что обвешивала себя драгоценностями, особенно кольцами, и одевалась по последней моде в самые дорогие наряды. В этот вечер на ней было платье горчичного цвета, придававшее ее лицу землистый оттенок и не гармонировавшее с ее темно-каштановыми волосами.
Тем временем подошли граф с мистером Россом, и все кинулись помогать Трешфилду устроиться поудобнее на стуле возле Джорджианы. Она была рада, что ей удалось отвлечься, поскольку на лице Росса снова появилась усмешка. Эвелин и Пруденс, которые уже знали о приезде Росса, сидели с таким видом, словно проглотили мыло. Возможно, это и вызвало улыбку гостя.
Мистер Росс сел на железный стул между графом и Эвелином. Эвелин, совершеннейшая копия графа, сидел с деревянным лицом, пил чай и почти не разговаривал с гостем. Пруденс была более разговорчивой.
— Мистер Росс, кажется, я не знакома с вашими родителями. Они из Шотландии?
Джорджиана, которая смотрела на Пруденс, бросила быстрый взгляд на Росса. Этот вопрос был продуман заранее. Пруденс прекрасно знала о происхождении мистера Росса.
Росс взял чашку из рук леди Пруденс, спокойно помешал чай и прямо посмотрел в карие глаза хозяйки.
— Трешфилд, должно быть, говорил вам, леди Пруденс, что у меня нет родных. Я родился в грязной однокомнатной квартире в Сент-Джайлзе. Нажив состояние, я теперь занимаюсь самосовершенствованием и путешествую по свету.
К своему изумлению, Джорджиана увидела, что Росс совершенно покорил женщину своим взглядом и заставил ее смущенно заулыбаться. Пруденс, которая минуту назад была олицетворением возмущенной хозяйки, вдруг покраснела и смутилась.
Граф громко отхлебнул чай и сказал:
— Молодой Ник в прошлом был вором. — Пруденс испуганно вскрикнула, и граф от души рассмеялся. — Каким словом вы называли вора, Ник?
— Тать, сэр. В детстве я практиковал тем, что отнимал деньги у детей, которых посылали за покупками. Это было довольно доходное, а главное, безопасное занятие.
Эвелин поперхнулся. Его чашка застучала о блюдце, но Ник успел поймать их, прежде чем они упали. Он хлопнул Эвелина по спине, и граф фыркнул от удовольствия. Джорджиана не шевелилась, потому что начала чувствовать укоры совести. Какие бы проступки ни совершал мистер Росс, у него, очевидно, было трудное детство. Ей никогда не приходилось обкрадывать детей, чтобы выжить. Она дала себе зарок, что во время споров с ним ни разу не напомнит ему о его прошлом.
Читая тайком газеты, — что ей категорически запрещалось, — она узнала об ужасной нищете, в которой жили очень многие люди совсем рядом с ее роскошным домом. После этого она перестала игнорировать женщин на Стрэнде , торгующих фиалками, и детей, которые вызывались донести ее свертки. Отец очень разозлился, когда узнал, что свое небольшое денежное пособие она тратит на какие-то вялые букеты. Но мистер Росс был взрослым человеком. Его постоянная неучтивость была непростительной. Неучтивость. Неужели она действительно употребляет слишком много слов, начинающихся с буквы «н»? Она не обращала внимания на беседу за столом.
— В самом деле, дядя, — раздраженно произнес Эвелин, — одно дело оказывать гостеприимство коммерсанту, но мириться с присутствием преступника… Тем более что он так… так неуважительно обращается с вашей суженой.
Голубые водянистые глаза графа сверкнули, и он хитро посмотрел на Эвелина.
— Что-то я не замечал, чтобы ты раньше беспокоился за Джорджиану. Я-то думал, ты обрадуешься появлению красивого молодого человека, который может увлечь ее и отбить у меня.
— Что?! — воскликнула Джорджиана, едва не пролив чай на свое платье. Пруденс застыла с поднятой чашкой в руке. Ник откинул голову назад и расхохотался, в то время как Эвелин сжал кулаки и прикусил губу.
— Право, дядя, вы ведете себя нелепо, — сказала Пруденс и поставила чашку на стол, глядя влюбленными глазами на мистера Росса.
Джорджиана от удивления открыла рот. Глаза ее были обращены на Эвелина, который пристально смотрел на нее со странным выражением лица. Она ответила ему холодным, полным достоинства взглядом, который, однако, лишь раззадорил Эвелина. Он на мгновение отвел в сторону глаза, и губы его скривились в отвратительной дерзкой улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31