Одна нога ее поехала, ударилась о перила и застряла между перекладинами. Ценой неимоверных усилий она смогла остановить его падение через сломанные перила, выступающие над полом балкона.
— Хватайтесь за мою руку, — крикнула она.
Он отпустил перила, повернулся и схватил ее за запястье. Ей казалось, что руки ее оторвутся под огромной тяжестью, но она продолжала крепко держать его, пока он подтягивался на руках и искал ногами опору. Неожиданно тяжесть покинула ее руки, и Ник влез на балкон.
Задыхаясь, они упали на пол. Через некоторое время Ник встал и помог ей подняться. Они подошли к дыре в перилах и посмотрели вниз. Если бы Ник упал, то он пролетел бы почти двадцать футов и ударился бы о камни мощеной дорожки.
— О Господи, — сказала Джорджиана.
— Да, разрази меня гром!
Он опустился на колени и дотронулся до перил в том месте, где они переломились, и тихо присвистнул.
— Вы верите в приметы?
— Думаю, да.
— А я — нет. Тем более в этом случае. Эти перила подпилены.
— Подпилены? Что вы этим хотите сказать? — Джорджиана хотела подойти ближе, но он остановил ее.
— Не подходите. Это опасно.
Кто-то забарабанил в дверь гостиной, и они повернулись. В наступившей тишине послышался голос Эвелина.
— Джорджиана? С вами все в порядке? Я слышал странный звук.
Вслед за ним закричал граф:
— Что у вас там за шум, черт возьми! — Джорджиана резко повернулась и уставилась на Ника с испуганным видом.
— Не беспокойтесь. — Он прошел в гостиную и вернулся со свернутой кольцом веревкой.
— Никогда не выхожу на дело без инструментов. — Он привязал один конец веревки к уцелевшим перилам, подергал ее и вернулся к Джорджиане.
— Не забудьте отвязать и спрятать веревку.
Джорджиана с изумлением смотрела, как он исчез за балконом. Она подошла к краю балкона, посмотрела вниз и увидела, что он ловко спустился по веревке и спрыгнул на землю. Потом отошел на несколько шагов и поклонился ей, одновременно сделав изящный жест рукой.
— «Прощай, прощай! Я буду говорить тебе „прощай“ до завтрашнего нашего свидания».
— Ш-ш-ш. Замолчите и уходите отсюда, — прошипела Джорджиана, развязывая узел веревки. Стук в дверь усилился.
Ник прижал руку к груди.
— «Но в горький плен мой разум ты взяла, тебе служить — иного нет желанья!»
Джорджиана бросила в него веревку. Веревка попала ему в лицо, но он отбросил ее в сторону, выставил вперед одну ногу и отвесил ей еще один поклон.
— Вам не нравится Вордсворт? Пертуи учит меня также стихам Байрона. «Сквозь темные ресницы милых глаз нам вниз сияет кротость сожаленья».
— Николас Росс, я сейчас впущу их, так что вам лучше вернуться в дом. Я больше не буду вас просить.
— «Она взглянула на меня в порыве страсти, и я услышал сладкий стон».
Джорджиана сложила руки лодочкой вокруг рта и перегнулась через перила.
— Ночью я придвину к двери платяной шкаф!
— Если я захочу войти к вам, я войду. — Он исчез в темноте прежде, чем она успела возразить, и крикнул на прощанье: — Спасибо, голубка.
11
На следующее утро Ник сидел, склонившись над письменным столом в комнате для переодевания и пытался закончить еще одно письмо Джоселину. Ему потребовалось много времени и усилий, чтобы выразить свою обеспокоенность и в то же время скрыть тот факт, что Джорджиане грозила опасность. Кто-то умышленно подпилил перила.
Он не хотел, чтобы Джоселин тащился через океан, а именно так он и поступит, если узнает, что кто-то пытался убить его сестру. Ник не думал, что этим человеком может быть леди Августа. Хотя она и была душевнобольной, но едва ли у нее хватило бы сил подпилить железные прутья перил. Но зато любой другой член семьи, кроме графа, мог сделать это.
Ник закончил письмо, содержащее недостатки Джорджианы — ее своеволие, вызывающее поведение, себялюбие и ее нежелание смотреть в лицо фактам.
Подняв глаза от страницы, Ник увидел Пертуи, чистящего щеткой его визитку. Ноздри слуги подрагивали как у кролика. Ник несколько раз промокнул и свернул свое письмо.
— Что с тобой, мой рыжеволосый дружище? — спросил он. — У тебя такой вид, словно ты только что проглотил гнилую капусту.
— Да что вы, сэр.
— Слушай, Пертуи, я просто не могу смотреть, как ты ходишь вокруг меня с видом профессионального плакальщика. Рассказывай, что у тебя стряслось.
— Сэр предпринял ночную поездку.
— Ты шпионил за мной?
— Я чинил костюм, который сэр надевает, когда собирается в свои, как он их называет, увеселительные прогулки.
— Успокойся, Пертуи. Я, как уже не раз предупреждал тебя, больше не занимаюсь воровством. У меня нет такой необходимости.
— Известно, что когда сэра одолевает скука, он возвращается к своим старым привычкам ради забавы.
— На этот раз я позволил себе нечто другое, — сказал Ник, написав адрес и запечатав конверт. — Я вломился в спальню леди Джорджианы.
Пертуи уронил платяную щетку. Ник, который укладывал ручку в чернильный прибор, поднял на него глаза.
— Черт возьми, Пертуи, не падай духом. Мне нужно, чтобы ты был настороже. Кто-то хочет причинить зло леди Джорджиане. Вчера ночью сломались перила на ее балконе, и я едва не разбился.
— Сэру не следует говорить мне этого. — Пертуи поднял щетку и начал, не глядя, с силой ударять ею по визитке Ника. — Джентльмен не обсуждает свои… свои…
— Разрази меня гром, но ты, кажется, трусишь. Я не сломал… э… целомудрие леди осталось нетронутым. И не говори мне, что ты и остальные слуги не слышали о грязной истории, рассказанной графом. Я не поверю.
— Я, право, не знаю, что сэр имеет в виду. Ник вскочил с кресла, заставив Пертуи вздрогнуть и шарахнуться в испуге.
— Я считал господ лицемерами, но их слуги, оказывается, не лучше. Леди Джорджиана не заслуживает упреков. Это тебе понятно? Я улажу это недоразумение с графом, как только поговорю с ней. Она не осознает опасности своего положения. Между тем, я хочу, чтобы ты держал ухо востро. Кто бы ни пытался убить ее вчера ночью, он может попытаться сделать это еще раз, прежде чем я увезу ее отсюда.
Он полагал, теперь-то ему удастся убедить тетку Джорджианы увезти ее отсюда. Так они смогут уехать вместе, не нарушая приличия, как этого хотел Джоселин. Он сопроводит их обратно к герцогу и герцогине и снимет с себя всякую ответственность за Джорджиану Маршал. Но сделает ли он это? Зная ее, он готов был держать пари, что у нее есть в запасе целый список старых холостяков. Найдет себе еще одного, и Ник вернется к тому, с чего начинал. Если он оставит ее в покое, то она на этот раз может достигнуть своей цели.
Нет, он не отдаст ее какой-нибудь старой развалине. Она выйдет за молодого человека, который сможет сделать ее счастливой, сможет доставлять ей удовольствие и будет любить ее…
Неожиданно этот выход показался ему не таким привлекательным, каким представлялся раньше. Росс знал весьма многих подходящих для нее молодых аристократов, однако его тошнило, когда он представлял ее рядом с одним из них. Но разве существовал еще какой-нибудь выход?
Ник вернулся к столу, распечатал письмо Джоселину и добавил к нему еще несколько строк. Какой бы тягостной ни казалась ему его роль в этом деле, он не может бросить ее, пока она не найдет себе подходящего жениха. Пусть Джос составит свой список; Ник не сможет этого сделать. Черт возьми, ему придется играть роль свата для Джорджианы, в то время как он сам бы охотно… Нет смысла продолжать эту мысль.
Он закончил письмо и снова запечатал его. Отдал Пертуи, надел визитку и отправился в столовую в надежде найти там Джорджиану. После вчерашней ночи она должна наконец понять, что ей опасно оставаться в Трешфилд-хаусе.
К его огорчению, Джорджианы в столовой не оказалось, но зато там был Эвелин Хайд. Он повернул свой крючковатый нос в сторону Ника, пробормотал нечто нечленораздельное, возможно «доброе утро», и вновь погрузился в чтение газеты.
— Видели леди Джорджиану, дружище? — спросил Ник, подойдя к буфету за тарелкой, чтобы положить в нее яйца, бекон, копченую рыбу и гренки.
— Леди отправились в город за покупками.
— Все? Даже леди Августа?
Эвелин с размаху опустил газету на стол возле своей тарелки.
— Да, и это замечательно. Мне нужно поговорить с вами, Росс. Вчера ночью я слышал ваш голос в комнате леди Джорджианы. И не пытайтесь отрицать это, у меня превосходный слух.
— И длинный язык.
— Мне было противно.
— Вы мне противны.
— Не стоит отпираться, Росс. Я уже разговаривал с графом, хотя он отказывается признать правду.
Ник налил чай в чашку и поставил ее на стол возле своей тарелки.
— И в чем же состоит правда, Хайд?
— А в том, что ребенок Джорджианы, возможно, совсем не от него. В том, что любая попытка обосновать это утверждение есть лишь уловка, призванная скрыть вашу связь с этой девушкой. — Эвелин встал и бросил салфетку на стол. — Я не потерплю этого, сэр. Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как благородное имя Трешфилдов втаптывают в грязь. Вам не удастся скомпрометировать наш древний род и поставить под угрозу положение нашей семьи в обществе. Эта потаскушка никогда не станет хозяйкой дома.
Ник сделал глоток чая, вытер губы салфеткой и положил ее возле своего блюдца. Встал и подошел к Эвелину, на лице которого застыла презрительная улыбка. Ник улыбнулся ему в ответ и бросил взгляд на стоящий рядом буфет со столовым серебром. Неожиданно рука его взметнулась, выдернула из ветчины воткнутый в нее нож и направила его в лицо Эвелина. Одновременно другая его рука схватила Эвелина за воротник и подтащила поближе, чтобы он мог слышать шепот Ника.
— А теперь послушай, что я скажу, Эвелин Хайд. Трешфилд просто хочет досадить тебе. Вся эта история — ложь. Правильно?
Эвелин, задыхаясь, судорожно шевелил губами; над верхней губой его выступил пот.
— Ырп, — только и смог произнести он.
— Хорошо. И ты никогда больше не повторишь эту ложь.
— Ырп.
— И советую тебе держаться подальше от Джорджианы, если не хочешь прежде времени отправиться на тот свет. О, вы не можете дышать? Извините, дружище.
Ник отпустил воротник Эвелина. Тот схватился за спинку стула, ловя ртом воздух. Ник воткнул нож обратно в ветчину, затем сел на свое место и начал уплетать завтрак.
— Вы не хотите доесть свой завтрак? — спросил Ник Эвелина, заковылявшего к двери.
Дверь хлопнула, и Ник стал допивать чай. Ему придется поехать за Джорджианой в город. Все к лучшему. В городе ему даже легче будет поговорить с ней: он отведет ее в сторону в каком-нибудь магазине и убедит, что ей угрожает опасность. Теперь ей придется прислушаться к голосу разума, ведь угроза исходит явно не от леди Августы, а от кого-то более коварного.
Ник отыскал графа и предъявил ему ультиматум, заявив, что если он до заката следующего дня не опровергнет свое лживое утверждение, то его ждет справедливое возмездие. Затем он отправился на поиски Джорджианы. Городок Уортбридж находился в менее чем часе верховой езды от Трешфилд-хауса. Он приехал туда до полудня и оставил лошадь в конюшне за книжной лавкой.
Городок этот был значительно меньше Лондона, но зато мог похвастать большим и оживленным торговым районом, главная улица которого носила название Квадрант. Подобно столичному Стрэнду, Квадрант была довольно длинной улицей, вдоль которой за выпуклыми стеклами оформленных витрин располагались различные магазинчики. Ник остановился в конце улицы и стал наблюдать за спешащими пешеходами, каретами, повозками, уличными торговцами и непослушными детьми, перебегающими улицу туда и обратно. Улица сверкала разноцветьем аккуратно выложенных в витринах товаров и красочными табличками над входами в магазинчики.
Он дошел до книжной лавки. В этом конце улицы находились магазины, представляющие интерес для джентльмена — магазин шляп, маленький уютный магазинчик на углу, торгующий нюхательным табаком и сигарами, обувной и чуть дальше лавка изготовителей стеков. Из нее вышла леди Лавиния в сопровождении подобострастного хозяина лавки. Ник быстро вошел в книжную лавку. Ему хотелось поговорить с Джорджианой без свидетелей. Судя по всему леди Лавиния была одна. Она кивнула торговцу стеками, пошла по улице и исчезла в толпе.
Удостоверившись, что она ушла, Ник вышел из книжной лавки и пересек улицу. Он намеревался вначале найти карету Трешфилда и затем пройтись по близлежащим магазинам. Он считал, что так легче всего найти Джорджиану, он был уверен, что карета будет медленно объезжать район, поскольку не мог себе представить, чтобы Пруденс или Джорджиана вышагивали по пыльной улице, как леди Лавиния. Он узнал карету Трешфилда по гербу на дверце. Она стояла возле перчаточного магазина. Он прошел вдоль витрин, заметив лежащие в них французские перчатки, вышитые вручную английские перчатки и кружевные митенки. Заметил он и капор, украшенный страусовыми перьями и завязанными кольцом лентами в стиле эпохи регентства. Его обладательница леди Августа рассматривала пару длинных перчаток, похожих на те, что она надевала к платьям с короткими рукавами. Рядом стоял измученный лакей, держащий в руках целую кучу связанных бечевкой коробок и свертков. Ник окинул взглядом остальную часть магазина, но Джорджианы там не было.
Пройдя еще несколько метров, Ник увидел Пруденс, выходящую из лавки торговца шелком в сопровождении еще одного лакея, который нес рулон тафты с рисунком, изображающим огромные пионы. Ник представил маленькую Пруденс в длинной юбке с узором из цветов и поморщился. Он пошел за уличным торговцем, увешанным платяными щетками. Пруденс шагала навстречу ему, не глядя на встречных прохожих, уверенная, что они должны уступить ей дорогу. Она прошла мимо него, пробилась сквозь толпу многочисленных покупателей и вошла в ювелирный магазин. Лакей последовал за ней. Ник знал, что Джорджиану бесполезно искать поблизости от Пруденс.
Путь его был свободен. Он обогнал торговца щетками и пошел дальше, оглядывая улицу. Она должна быть где-то здесь, подумал он.
Увидев магазин шалей, он вошел в него, но Джорджианы и там не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31