– Она кокетливо опустила ресницы, словно стыдясь собственной откровенности. – Дело в том, что я живу только за счет щедрости лорда д’Арси. У меня нет других средств. Но мне не хватает совести и дальше злоупотреблять его добротой.– Разве у вас есть выбор? Не понимаю, в чем дело. Ведь Себастьян разрешил вам тратить его деньги.Мадлен повернулась к нему.– У вас есть любовница, не так ли?– У меня?.. – Эверли с трудом проглотил вдруг возникший в горле ком.– Скажите мне правду, Брам. – Мадлен положила на его колено затянутую в перчатку ладонь. – Неужели для молодой женщины эта участь страшнее смерти?– Что? – Он выпрямился и прижался спиной к дверце экипажа. – Неужели вы?.. Дорогая моя, обещайте навсегда забыть об этом! Себастьян… нет, я сам никогда не позволю вам так унизиться!От этого чистосердечного заявления у Мадлен торопливо забилось сердце.– Вы удивительный человек, но даже лучшие из мужчин содержат любовниц. Почему же вы считаете немыслимой для меня жизнь, которую обеспечили своей возлюбленной? Вы жестоко обращаетесь с ней? Не оплачиваете ее счета, не кормите ее, не обеспечиваете жильем? Разве она не благодарна вам за великодушие? Видите ли, практичность мне не чужда. У меня нет ни имени, ни связей, ни приданого. Моя молодость и миловидность еще имеют какую-то цену, но она слишком невелика, чтобы я могла надеяться выйти замуж за англичанина.Покрасневший от смущения Эверли не мог не вспомнить о том, что такой же разговор состоялся у него с юной танцовщицей, которую он теперь содержал. Но услышав, что родственница, пусть даже дальняя, заговорила о роли любовницы, Эверли возмутился до глубины души.– Ушам своим не верю! Неужели я услышал эту нелепость от вас? Нет, я не отдам вас на растерзание лондонским волкам! Вы не имеете ровным счетом никакого понятия о том, какая жизнь вас ждет. Если Себастьян сократит сумму вашего содержания, я буду пополнять ее – только я, и никто другой: я не допущу вашего позора, я слишком привязан к вам!Мадлен не слишком удивилась, внезапно почувствовав, что Эверли обнял ее за плечи и прижал к себе. Во время его пламенной тирады она заметила нерешительность в его глазах: в душе Эверли боролись рыцарь и соблазнитель.– К черту! Если Себастьян отверг вас, я готов предложить вам помощь, ни на чем не настаивая!Закрыв глаза, Мадлен позволила поцеловать ее – главным образом потому, что поняла: пришло время сравнить поцелуи мнимых кузенов.Ее постигло разочарование.Нет, Брамуэлл умел целоваться. Но после умелых и старательно исполненных поцелуев опытного лондонского денди она не почувствовала ничего… кроме невыразимого желания оказаться рядом с человеком, отвергшим ее.– Сам не понимаю, как я мог решиться на такое… – пробормотал потрясенный Эверли. – Впрочем, нет… Так или иначе это создает затруднения и необходимость внести ясность… – сбивчиво бормотал он, удивляясь собственным мыслям. – Правда, я не надеюсь на счастливый случай – особенно оказавшись соперником Себастьяна…Мадлен с сочувствием посмотрела на него и коснулась его щеки рукой в перчатке.– Мне очень жаль, – прошептала она, но тут же почувствовала, что ее слова неуместны. Правильнее было бы сказать – «я совершила ошибку». Слезы подступали к ее горлу, ибо Мадлен заподозрила, что случай свел ее с самым добрым и порядочным мужчиной в Лондоне.Эверли не попытался сделать вид, что не понял ее.– Значит, виной всему – мой чертов кузен?Она отвернулась. Как она могла совершить такую чудовищную ошибку? Молчание обеспечило бы ей любовника.– Пожалуй, я еще не готова смело войти в тот мир, о котором мы говорили. – Она глубоко вздохнула. – Разумеется, я пойму вас, если вы впредь откажетесь сопровождать меня.– Не смею надеяться… Вы не отомстите мне за скверный поступок?Мадлен рассмеялась.– Вы смелее многих и не так скучны, как остальные.Эверли откинулся на подушки, скрестил руки на груди и улыбнулся, понимая, что его гордость не пострадала.– Для лягушатницы вы поразительно отважны.– А вы, кузен Брамуэлл, слишком хорошо флиртуете для зануды-англичанина!Оба расхохотались, и смех не утихал до тех пор, пока экипаж не остановился перед домом Мадлен. Из окон лился ослепительно яркий свет, придающий снегопаду неестественный, театральный вид.– Похоже, ваши компаньонки веселятся вовсю.Мадлен сжала губы. Она умоляла тетушек устраивать более скромные вечеринки, но, несмотря на все уговоры, особняк напоминал костер, устроенный Гаем Фоксом. Участник «порохового заговора» (1605 г.).

Мадлен вышла из экипажа, кутаясь в плащ Эверли. Но едва она успела дойти до крыльца, из двери вывалились двое парней в мундирах ополчения. Дверь осталась распахнутой.– Привет, милашка! – заорал один из военных, заметив Мадлен.– Идем к нам, – позвал его товарищ с преувеличенно размашистым поклоном, указывая на дверь. – Не желаешь ли посидеть рядом со мной? Сыграем в фараона! Кто откажется проиграть тебе или, еще лучше, выиграть?– Убирайтесь прочь! – властно вмешался Эверли.Хмельные вояки растерянно огляделись, словно ожидая появления на крыльце генерала.– Вы слышали? И впредь извольте уважительно обращаться к родственнице маркиза Брекона! А теперь убирайтесь, пока я не позвал сторожа!Наконец заметив стоящего перед ним мужчину в гражданской одежде, солдат подмигнул и осклабился.– Значит, это твоя крошка? Получше присматривай за ней, а то как бы она не стала выигрышем!Приложив два пальца ко лбу, он зашагал прочь под руку со своим пошатывающимся товарищем.– Пора прекратить эти дебоши, – пробормотал Эверли, помогая Мадлен войти в дом. – Мне всегда казалось, что Себастьян напрасно выбрал вам в компаньонки сестер Фокан. Вам следовало бы знать, что у них скверная репутация.– Я слышала об этом, – отозвалась Мадлен. – Впрочем, кто я такая, чтобы осуждать их?Нахмурившись, Эверли взял ее под руку.– Никогда так не говорите, Миньон. Мне известно, что такое отчаяние. Вы одиноки в огромном мире, а в таком положении легко ошибиться в суждениях. – Он вдруг расплылся в широкой улыбке. – Мне остается лишь поблагодарить судьбу за встречу с вами. Будем друзьями. Вы согласны?Мадлен посмотрела на протянутую руку Эверли и с улыбкой пожала ее.– Согласна. Благодарю вас.– Тогда подумайте еще раз над моим предложением провести конец недели в деревне. Наступает зима. До Рождества в городе обычно царит скука, а потом столица вновь оживает и веселится.– Не знаю, стоит ли… – начала Мадлен, но тут ее внимание привлек шум шагов спускающегося с лестницы мужчины.– Возможно, мне, как соотечественнику, удастся убедить вас, мадемуазель? – произнес голос, который Мадлен опасалась услышать вот уже три месяца.Обернувшись, она с ужасом увидела мрачное лицо и устремленные на нее черные глаза.– Месье де Вальми! – сдержанно поприветствовала она.– Де Вальми, – Брам холодно поклонился, – что вы здесь делаете?Резкий тон не смутил француза. Он улыбнулся Мадлен так, словно они были давними друзьями, а не просто едва знакомыми людьми.– Жду, надеясь на счастливую встречу. Наконец-то я застал вас дома, мадемуазель Миньон. Не могли бы вы уделить мне толику своего драгоценного времени?Внезапно сверху донесся пронзительный крик, а затем раскатистый гогот, напомнивший Мадлен о вечеринке тетушек. Она взглянула на Эверли.– Кузен Брамуэлл, не могли бы вы объявить гостям, что игра закончена? Я была бы весьма признательна вам…– Разумеется, кузина Миньон. – Эверли не преминул подчеркнуть свои родственные связи с Мадлен в присутствии де Вальми. – Я вернусь через пару минут, – пообещал он и взбежал вверх по лестнице.– Сюда, месье, прошу вас, – произнесла Мадлен, указывая налево.Первое, что ей бросилось в глаза, – мрачность и черные одежды де Вальми. Он казался сгустком черноты. Его черные глаза словно поглощали свет, поэтому, несмотря на десятки зажженных свечей, расставленных по всей комнате, Мадлен показалось, будто в ней царит полумрак.Он был высоким, худощавым и своей настороженностью и пристальным немигающим взглядом напоминал хищника. Благодаря вмешательству тетушек Мадлен посчастливилось встретиться с этим человеком всего дважды, да и то не более нескольких минут. Де Вальми вращался совсем в ином кругу, нежели Эверли, поэтому вне дома Мадлен их пути никогда не пересекались. Сестры Фокан не могли перестать принимать де Вальми: только он располагал сведениями о том, где находится Ундина. Они любезно встречали его, а он плел запутанные истории о том, что Ундину кто-то видел в Париже. Мадлен соглашалась с тетками в том, что этого человека необходимо терпеть, пока Ундина не вернется или не пришлет весточку.Подойдя к камину, Мадлен стала греть ладони над пламенем. Пытаясь убедить себя в том, что она попросту замерзла, Мадлен втайне понимала: причина озноба – леденящее душу присутствие де Вальми.– Так о чем вы хотели поговорить со мной, месье?Он молчал так долго, что Мадлен пришлось оглянуться. Де Вальми стоял неподвижно за креслом, на его суровом лице блуждала легкая улыбка. Мадлен давно заподозрила, что этот человек обладает неиссякаемым терпением. Он мог ждать дни, недели, месяцы, даже годы – и в конце концов добивался своего. Неудивительно, что тетушки его побаивались.– Я просто решаю, как будет лучше приступить к этому разговору, мадемуазель… – Он развел руками. – Странно, но я никогда не слышал вашей фамилии.– Разумеется. Видите ли, у меня есть свои причуды, – отозвалась Мадлен, придумавшая ответ еще несколько недель назад.– Ах вот как! Удачное решение, особенно в кругу англичан, помешанных на чистоте родословных, верно? Впрочем, не важно. – Он обошел кресло и приблизился к Мадлен. – И все-таки вы мне кого-то напоминаете. Скоро я вспомню, кого именно. Память никогда меня не подводит.Мадлен с вызовом вздернула подбородок.– Прошу вас, перейдем к делу, месье. Уже поздно, а я очень устала.– Конечно. К сожалению, дело касается ваших долгов.Мадлен пожала плечами, глядя на огонь.– Не понимаю, о чем вы говорите, месье. Я ничего вам не должна.– Пожалуй, я неточно выразился. – Несмотря на учтивый тон, он стоял почти вплотную к Мадлен. – Мне должны не вы, а кое-кто из ваших домашних, а точнее – сестры Фокан.Страх пронзил Мадлен, словно кинжал. Должно быть, ему известно, кто она такая.– Они оказались у вас в должниках? Но каким образом?– Речь идет о карточном долге. – Встретив недоверчивый взгляд Мадлен, де Вальми насмешливо поклонился и протянул ей листок бумаги. Замысловатую подпись тетушки Жюстины подделать было невозможно. Выше значилась сумма проигрыша – пять тысяч гиней.Мадлен ничем не выдала потрясения, возвращая расписку.– По-моему, с вашей стороны неделикатно извещать о долге чести тех, к кому он не имеет ни малейшего отношения.Тонкие губы де Вальми растянулись в коварной ухмылке.– Разве карточные игры, которые ведутся под крышей вашего дома, не имеют к вам никакого отношения? Разве не вы несете ответственность за все, что здесь происходит?– Я не считаю деньги в карманах моих гостей, – отрезала Мадлен, пытаясь утихомирить судорожно бьющееся сердце.– Напрасно, напрасно, мадемуазель. К примеру, кое-кто из ваших гостей одалживает деньги у родных, друзей, даже любовников, лишь бы утолить свою ненасытную страсть к азартным играм. – Де Вальми коснулся ее плеча длинным пальцем, и Мадлен вздрогнула.Смело глядя на собеседника, Мадлен напряглась, не желая быть застигнутой врасплох во второй раз.– Это все, месье?Его глаза зловеще блеснули.– Об этом я рассказал вам потому, что существуют джентльмены, готовые охотно принять благосклонность дамы в обмен на деньги. – Его ухмылка не вызывала сомнений в том, какую благосклонность он имеет в виду. – Лорду д’Арси вряд ли понравится, если принадлежащий ему особняк превратится в дорогой бордель. – Он перевел взгляд на грудь Мадлен, вздымающуюся в вырезе платья. – Или это входит в его намерения?Мадлен не дрогнула.– Вы наглец, месье! Я не желаю продолжать наше знакомство. – Круто повернувшись, она торопливо пошла прочь.Мадлен не надеялась благополучно достигнуть двери. Ее сердце лихорадочно колотилось, руки дрожали, но она была уверена, что выглядит совершенно невозмутимо, пока не встретилась в коридоре с Эверли и не увидела изумленное выражение на его лице.Де Вальми вышел в коридор вслед за ней, прошептал: «До встречи, мадемуазель», – и направился к парадной двери.– Что случилось? – тревожно спросил Эверли, подойдя к Мадлен. – Этот негодяй оскорбил вас?– Отчасти да, – пробормотала она, понимая, что Эверли ждет объяснений и непременно добьется их. – Похоже, до него дошли кое-какие слухи.– Черт бы его побрал! – Эверли в гневе вспыхнул. – Он еще поплатится за дерзость!Эверли бросился было вслед де Вальми, и Мадлен удержала его за руку.– Прошу вас, не делайте этого, кузен Брамуэлл. Попытавшись защитить меня, вы только создадите новую пищу для сплетен. Подумайте, как поступит лорд д’Арси, узнав о гнусных слухах!– Вызовет виновника на дуэль, – пробормотал Эверли. – Ладно, будь по-вашему.– Кузен, моя честь не может пострадать по вине бесчестного человека.Эверли улыбнулся.– Прекрасно сказано! Знаете, кузина, а ведь у вас мужской склад ума!Мадлен пожала ему руку.– Вы избалуете меня лестью, кузен.Час спустя, когда гости разошлись, а в доме стало пусто, темно и тихо, Мадлен застыла у окна своей комнаты, глядя на пролетающий за стеклом снег. Наблюдая за воздушными хлопьями, сыплющимися с ночного неба, она задумалась о том, где сейчас Себастьян. Внезапно в ней проснулась надежда на то, что ему так же одиноко, холодно и горько, как и ей.– Ненавижу его! – шептала Мадлен, дыша на морозное стекло. – Ненавижу!
Себастьян стоял на утесе над бурным морем, облаченный в плащ и кивер кавалериста конной разведки армии Наполеона. Несмотря на ливень, падающий с небес сплошной стеной, он высматривал в море мерцание фонаря, которое подсказало бы ему, что долгожданный корабль наконец-то достиг французского берега. За прошедшие месяцы Себастьян отпустил усы и баки, привык зачесывать волосы назад и носить фальшивую косицу с красной лентой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48