Черные глаза Лодиши смягчились.— Неужто ты не знаешь, что кэптин не станет охаживать тебя ремнем?— Иногда ему этого очень хочется! А на моей стороне кто?— Мы все на твоей стороне, голубка. — Лодиша соскребла со стола в ведро для помоев испорченный пирог. — Против тебя только ты сама.Рози залпом проглотила остатки виски и сползла в ванну, раскрасневшаяся и негодующая. Спорить с Лодишей не имело смысла. Приняв решение, та бывала неколебима, как скала.— К дьяволу, гори все огнем!Лодиша вздохнула и, встав перед ванной, демонстративно оторвала лоскут от трико Рози.— Захочешь починить, рассчитывай на себя.Рози запрокинула голову и завопила, совершив тем самым явную ошибку. Воспользовавшись моментом, Лодиша схватила ее за волосы и погрузила в воду. Когда разъяренная Рози, отплевываясь, вынырнула, сильные пальцы Лодиши уже намыливали ей голову.— Так, голубка, а теперь пора поговорить о том, что вы с кэптином спите в разных комнатах. Это неестественно.— Что-что?! — Вертясь и извиваясь, Рози пыталась вырваться из рук Лодиши, но та не ослабляла хватку. — Да я лучше сдохну с голоду, чем позволю ему трахать себя! Да я скорей пущу себе пулю в лоб!— Для мужчины неестественно не трахать, — изрекла Лодиша, продолжая драить голову Рози. Затем ловким движением она окунула ее в воду, чтобы смыть мыло.Рози вынырнула, кашляя и отплевываясь от попавшей в рот мыльной пены.— Джон Хоукинз, к примеру, не норовит трахнуть каждую юбку!— Джон Хоукинз — старик и не женат. К тому же откуда тебе знать, чем он там занимается, когда навещает своих дружков на индейской территории.Рози охватила дрожь.— Ни один мужчина больше не причинит мне боль таким гнусным способом!— Это не всегда больно. Есть леди, которым очень даже нравится, когда их трахают, не говоря уж о шлюхах. Сдается мне, что кэптин знает, что к чему в этом деле. Как иначе ты собираешься заиметь ребенка? Подумай сама.— Я бесплодна. Если бы я могла забеременеть, это случилось бы уже давно! — При одной мысли о том, что она могла носить его ребенка, к горлу ее подступила тошнота.— Дело не всегда в женщине. Есть мужчины, неспособные заронить семя, как бы они ни старались. Правда в том, что ты не знаешь, можешь ли родить.— Да не хочу я ребенка! — Рози извернулась и бросила на Лодишу недоверчивый взгляд. — Неужели ты думаешь, что мне нужен ребенок, если у меня все мозги пропитались виски?— Ну, кое-кто здесь хочет ребенка. А о мамаше с пропитыми мозгами мы поговорим в другой раз. Сейчас речь идет о постели. Твой муж выказал больше терпения, чем деревянный святой. Но кэптин — мужчина, голубка. Если ты не пустишь его в свою постель, рано или поздно он отправится в город и заплатит денежки какой-нибудь жалкой девке в заведении у Мод. Тебе понравится, если языки начнут трепать по городу, что твой муж шастает за удовольствиями к Мод?Глаза Рози расширились от ужаса. Она живо представила себе хитрые взгляды, ехидные улыбочки, насмешки и сплетни, распространяющиеся со скоростью пожара. А что скажут парни у Гарольда? Да она не переживет этого.К страху примешивалось тайное сознание того, что в последнее время ее стали посещать мысли о мужчине. Эти мысли были неприятны Рози, и она не понимала, что, черт побери, заставляет ее думать о столь отвратительных вещах.Но все чаще и чаще Рози мучила бессонница, сколько бы виски она ни вливала в свое горло. Разгоряченная и нервная, Рози лежала на кровати, испытывая беспокойство, непонятный трепет во всем теле и прислушиваясь к тому, как ее муж ворочается за стеной. Когда Стоун только появился, эти звуки вызывали в ней ужас и тошноту. Теперь от тех же самых звуков сердце Рози екало, внутри вспыхивал жар, а во рту пересыхало.Мало того. Когда они работали на солнце, Стоун порой скидывал куртку, и Рози видела, как рубашка облегает его широкие плечи. Если же Боуи напрягался, чтобы поднять упавшую ограду или поправить осевшую стену, линии его бедер отчетливо проступали под грубой тканью рабочих штанов. От этих мимолетных наблюдений Рози пронзало такое странное чувство, будто она подхватила лихорадку. Раз или два девушка поймала себя на том, что разглядывает рот Боуи, мысленно обводя его контуры.Позже она задумалась над тем, все ли мужчины одинаково трахаются и неужели не получают удовольствия без побоев и боли. Эти мысли удивили ее.Слезы растерянности и смущения заблестели в глазах Рози. Блевинз обладал ею, и она знала, насколько это мерзко и болезненно. Но, наблюдая за Боуи Стоуном и встречая его взгляд, Рози невольно думала, что, возможно, в этом деле есть что-то, неведомое ей.Столь безумные мысли испугали ее и окончательно запутали, доведя до головокружения.— Господи! Да ты, никак, плачешь? — Лодиша изумленно уставилась на нее.— Ничего подобного!Вытащив Рози из ванной, негритянка завернула ее в чистое сухое полотенце и заключила в свои теплые объятия.— Все будет хорошо, вот увидишь. Будем все делать потихонечку, шажок за шажком, и не успеешь оглянуться, как ты у нас начнешь петь и танцевать. Да, сэр. И нечего бояться. Всего-то один крошечный шажок!— Ни за что! — простонала Рози, уткнувшись в широкое плечо Лодиши. — Все равно Стоун меня не хочет, и пусть так все и остается!— Всего один крошечный шажок, голубка. Глава 9 — Чего уставился? — Отодвинув лампу, Рози смерила мужа свирепым взглядом.— Ты сегодня очень хорошенькая.Джон Хоукинз пробормотал что-то одобрительное, а Лодиша просияла.— Это Лодиша прицепила ленту к моим волосам, а не я. — Наградив Лодишу хмурым взглядом, Рози наполнила стакан виски, а затем с каменным выражением лица повернулась к Стоуну: — Наверное, ты не прочь трахнуть меня сейчас.Боуи опрокинул чашку с кофе. Джон Хоукинз поднял голову, и его вилка застыла на полпути ко рту. Лодиша кинулась за полотенцем и вытерла разлитый кофе.— Так вот — и не надейся. Эта дурацкая лента никакой не сигнал, что можно запрыгнуть ко мне в постель! — Ее плечи поникли, и она содрогнулась.Боуи не верил своим ушам. Рози, казалось, жаждала перерезать ему горло. Лодиша и Джон Хоукинз с ожиданием посматривали на него.Подыскивая ответ, он глубоко вздохнул и промокнул салфеткой кофейные пятна на рубашке и брюках.— То, что ты хорошенькая, еще не повод для того, чтобы броситься на тебя или начать приставать.— Вполне достаточный повод. Женщина может избежать этого, только если она законченная уродина.— Ошибаешься. — Боуи посмотрел на нее в упор. — Далеко не все мужчины животные, не способные управлять своими страстями. Большинство мужчин в состоянии оценить красивую женщину, не принуждая ее ни к чему силой.— Ответь лучше на вопрос. Ты намерен трахать меня? — требовательно спросила Рози, шаря по его лицу сузившимися глазами.Боуи перевел взгляд с Джона Хоукинза на Лодишу. Оба взирали на него с нескрываемым интересом.— Конечно, нет. Не намерен, — неохотно выдавил он.Джон Хоукинз снова занялся едой. Лодиша разочарованно вздохнула.— Даже если Лодиша будет прятать заговоренные узелки и украшать мои волосы лентами?Поднявшись из-за стола, Боуи подошел к плите и налил себе кофе. Он не знал, что и думать об этом нелепом разговоре, крайне смущавшем его.— Даже если ты разоденешься в платье с кружевным лифом, обольешься с головы до ног духами и покроешь себя слоем пудры. — Боуи вздохнул. — Даже если ты будешь разгуливать в своем трико. — Представив себе Рози, надушенную и напудренную, он почувствовал спазм в желудке. Боуи сомневался, что Рози понимает, как она хороша с шелковистой гривой волос и свежевымытым лицом. Ее кожа сияла, янтарно-карие глаза сверкали от ярости. Даже свободная мужская рубаха не скрывала изящных очертаний высокой груди.Когда Боуи вернулся к столу, Рози все так же буравила его настороженным взглядом. Вся ее фигура выражала крайнее напряжение.— Видимо, рано или поздно ты галопом поскачешь в заведение Мод, чтобы переспать с одной из ее шлюх. — Красные пятна вспыхнули у нее на щеках.— Черт бы тебя побрал, Рози! — Боуи заметил, что Джон Хоукинз едва сдерживает улыбку. Лодиша шлепнула на тарелку капитана еще один кусок тушеного окорока, делая вид, будто ей нет дела до этого разговора. — Нам что, необходимо обсуждать это сейчас?— Полагаю, это означает, что ты собрался к Мод.Темный румянец залил его шею.— Пока не думал об этом. Такой ответ тебя устроит? — Боуи обвел всех возмущенным взглядом. — В любом случае это никого не касается.— Еще как касается, гореть мне в аду! У одной из девиц Мод сифилис. Все знают об этом!Возможно, глаза Рози увлажнились, но на выяснение этого обстоятельства просто не было времени. Лодиша как смерч сорвалась со стула, выхватила у Рози тарелку с ужином, мгновенно пересекла кухню и бросила пищу в помойное ведро.— В моем доме никаких выражений. Кэптин этого не любит.Рози издала негодующий вопль.— Он тоже выражался! — Она возмущенно ткнула пальцем в Боуи.— Воспитанные молодые леди не бранятся как ковбои, — отрезала Лодиша.— Но это несправедливо. Я не воспитанная молодая леди, я… — Вскочив, Рози пнула ботинком ножку кухонного стола, схватила с крючка куртку и с грохотом захлопнула за собой дверь.Боуи положил на стол забытое печенье, которое держал в руке на протяжении всей сцены.— Что, черт возьми, сейчас произошло?— Это хорошо, — умиротворенно проговорил Джон Хоукинз, принимая из рук Лодиши печенье. — Роуз Мэри задумалась о том, что пора стать женой.Лодиша вздохнула и поставила миску с печеными сливами возле лампы.— Ей долго еще блуждать по этой дороге. Но один шаг вперед мы сделали.Сигнал тревоги прозвучал в голове Боуи.— Лодиша, я ценю ваши усилия в этом… э-э… направлении, но есть вещи, которые лучше оставить как есть.— Неестественно, когда муж и жена не спят вместе. Детишек тогда не видать. Нипочем не видать.Боуи в ужасе уставился на нее.— С Рози чудовищно обошлись. Вы оба это знаете. Меньше всего на свете я хотел бы причинить ей боль. — Его плечи напряглись. — Я много чего сделал в своей жизни, но никогда не навязывался женщинам против их воли.Джон Хоукинз мазал печенье маслом, будто от его усилий зависел завтрашний восход солнца.— Помните день сразу после вашего приезда, капитан Боуи Стоун? Вы отправились в поле с «винчестером» и подстрелили двух зайцев.Эти два выстрела отделили Боуи от того рокового, что стоил жизни Лютеру Рэдисону. Теперь, когда капитану случалось уложить зайца или фазана, он всегда вспоминал о дичи, которую принес Лодише в прошлый раз. Лицо Лютера Рэдисона больше не стояло перед дулом его ружья.— Вам было полезно застрелить тех зайцев, — продолжил Джон Хоукинз. — Теперь вы часто приносите дичь.— Я понимаю, что вы хотите сказать, Джон Хоукинз, — вымолвил Боуи. Однако он не считал себя способным вытеснить ужасные воспоминания Рози. У него нет на это права. Боуи отложил салфетку и встал. — Мы с Рози не можем жить как муж и жена. Это было бы неправильно.Капитан повторял эти слова каждую ночь, когда лежал, уставившись в потолок, прислушивался, как Рози ворочается в постели, и представлял себе, как она выглядит после купания. Вспоминал, как брюки облепили ее круглые ягодицы, когда Рози нагнулась, чтобы разрубить полено. Заново ощущал мягкое женское тепло, как в тот день, когда лежал на ней на земле. Вспоминал груди с вишенками сосков и бронзовый треугольник волос на своде ног, которые предстали перед его глазами, когда она поднялась из жестяной ванны.Боуи проглотил тугой ком в горле.— Ужин был прекрасный, — сказал он, проходя мимо Лодиши к кухонной двери. Прихватив куртку и шляпу, Боуи вышел во двор.Дни стали заметно длиннее. Далеко на западе горизонт окрасился в розовые и оранжевые тона. На бледном, холодном небе появились первые звезды, такие близкие, что, казалось, их можно поймать, взмахнув шляпой.Он нашел Рози возле могилы Фрэнка Блевинза. Она стояла, засунув руки глубоко в карманы куртки. В волосах уже не было ленты, и ночной ветер трепал ее локоны, свободно ниспадавшие почти до талии. Подавив острое желание ощутить шелковистую прядь между большим и указательным пальцем, Боуи тоже сунул руки в карманы.— Я не обижу тебя, — тихо проговорил он. — Ты красивая, желанная женщина, Рози, и я хотел бы, чтобы ты это знала. Знай также, что незачем прятать красоту под мужской одеждой и слоями грязи, стараясь защититься от меня или кого-то еще. Разумеется, в Пэшн-Кроссинге есть мужчины, которые мне не нравятся, но большинство из них порядочные и богобоязненные люди. Они не станут приставать к тебе, если ты позволишь им увидеть, какова ты на самом деле. Так же, как и я.— Ты не можешь поручиться за каждого мужчину в Пэшн-Кроссинге. — Рози подтолкнула валявшийся в стороне булыжник к надгробному камню Фрэнка Блевинза.— Я готов поручиться за большинство. Главное, не вини себя в том, что сделал Фрэнк Блевинз. Он обидел тебя вовсе не потому, что ты носила юбку или как-то по-особому причесывалась, не из-за твоей походки или красоты. Блевинз обидел тебя, потому что был слаб и жесток, труслив и подл, а может, даже порочен. Причина в нем, Рози, не в тебе. Твоей вины здесь нет.В угасающем свете дня Боуи заметил слезы на ее щеках, и сердце у него защемило. Одни женщины добивались слезами своего, другие плакали от боли или жалости к себе, третьи — по пустячным поводам, недоступным мужскому разумению. Но Боуи видел, как Рози Малви, не проронив слезинки, выдернула из большого пальца зазубренную занозу, видел, как спокойно реагировала она на насмешки и грубость. Она не пыталась никем манипулировать и никогда даже в мыслях не пожалела себя. Рози Малви могла заплакать только от настоящей и глубокой боли, и наблюдать за этим было мучительно.— Ты действительно… веришь в это? В то, что сейчас сказал? — прошептала она, не глядя на него.— В каждое слово. В том, что сделал с тобой Фрэнк Блевинз, нет ни капли твоей вины. Я совершенно уверен в этом. Думаю, в глубине души ты тоже это понимаешь.Боуи вдруг захотелось подойти и обнять ее. Словно почувствовав это, Рози отошла от могилы Блевинза и повернулась к темным полям.— Джон Хоукинз говорит, что будет еще одна морозная ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44