На столе было столько еды, вся она была горячая и свежая, и, к величайшему своему изумлению, Рэйчел почувствовала зверский голод.Молли Брэйди, ее тяжеловесный и туго соображающий сын Билли, доктор Флетчер и она. Мысленно вновь переживая эту сцену, Рэйчел поняла, что навсегда сохранит в памяти ее спокойную чинную торжественность.Молли была энергичной, прямой женщиной, всегда готовой посмеяться, и она понравилась Рэйчел, хотя и заставила девушку задуматься: ограничивались ли услуги, оказываемые экономкой Гриффину Флетчеру, уборкой, приготовлением пищи и мытьем посуды?Рэйчел вздохнула и подтянула плотный фланелевый пододеяльник к самому подбородку. Ей было интересно, в какой спальне находится Фон Найтхорс, та индианка, которую она встретила утром – казалось, целую вечность назад, в палаточном городке.Весь вечер Фон была объектом повышенного внимания: Молли бегала в ее комнату с подносом, а озабоченный доктор Флетчер много раз навещал ее. Рэйчел не знала, заболела ли Фон, или с ней случилось что-то еще. Она не осмелилась спросить. Теперь, лежа в одиночестве в маленькой, тихой спальне, она ощутила укол зависти, а потом глубокое, болезненное чувство одиночества.А доктор Флетчер – Гриффин – опять куда-то ушел. Его отсутствие почти физически ощущалось в этом просторном доме, как будто все в нем замирало до возвращения хозяина.Тут где-то вдалеке захлопнулась дверь. Дом вздохнул и ожил, и все стало как обычно. Рэйчел опустила веки и уснула.
Гриффин неохотно проснулся на рассвете. Еще один день. Господи, иногда он желал, чтобы время остановилось, хотя бы ровно на столько, чтобы дать ему возможность собраться с мыслями.Он отбросил смятое одеяло и, не одеваясь, ступил на прохладный гладкий пол. Подойдя к умывальнику, он наполнил раковину теплой водой из кувшина и стал умываться. Покончив с этим, он побрился, надел свои привычные черные брюки и свежую белую рубашку и причесался.Хотя ему нужно было подумать о многом, его мысли продолжали возвращаться к Рэйчел, которая спала в комнате прямо напротив его. Внезапно бешеное желание охватило его, заставляя забыть все его благие намерения. Он теперь свободен, напомнил он себе. Нет ничего такого, что может помешать ему увлечься ей.В судорожном, неудержимом волнении он бросился к окну и выглянул наружу, в свежесть нового дня, рождающегося из солнечного света, синего неба и тающих туманов. Он глубоко, прерывисто вздохнул и попытался понять, что же именно его тревожит, но обнаружил только одно – боязнь снова полюбить.Внутренне собравшись с силами, Гриффин отвернулся от окна и вышел из спальни. В коридоре он остановился – все его существо рвалось к закрытой двери комнаты Рэйчел. Через несколько секунд усилием воли он заставил себя двинуться дальше и заглянуть в комнату, где находилась Фон.Индианка исчезла, а комната выглядела такой чистой и нетронутой, словно Фон там никогда и не было. Гриффина это одновременно и расстроило и позабавило, но он не удивился. Даже ребенком Фон с трудом могла оставаться в одном и том же месте более двух часов подряд.Он спустился по лестнице, прошел сквозь тишину дома на кухню. Там четыре лампы помогали лучам зарождающегося рассвета, а Молли стояла у огромной плиты, помешивая что-то в чугунной кастрюльке. Женщина настороженно улыбнулась, прядка медных, влажных от пара волос упала ей на лоб. Она отбросила ее назад тыльной стороной ладони.– Ну как там эта девушка, Маккиннон? – поинтересовалась она безо всяких предисловий.Гриффин со смехом отвесил легкий поклон:– И вам доброго утра, миссис Брэйди.Молли добродушно покачала головой и наполнила горячей овсянкой глиняную миску, пока Гриффин наливал себе кофе.– Она ведь хорошенькая, правда? – настаивала Молли.– Святые небеса, могу себе представить, что эти фиалковые глаза творят с мужскими душами!Гриффин присел к круглому дубовому столу и, зачерпнув ложкой коричневого сахару, посыпал овсянку, которую поставила перед ним Молли.– Она всего лишь ребенок,– огрызнулся он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Молли.Она усмехнулась с добродушной издевкой:– Ребенок, как бы не так.– Ей только семнадцать,– возразил Гриффин, проявляя повышенный интерес к кувшину со сливками.– Ага, – весело согласилась Молли. – В ее возрасте я уже год была замужем и родила Уильяма.Гриффин проигнорировал это замечание и продолжал есть молча.Молли на этом не успокоилась:– Бедняжка, она выглядела такой растерянной и смущенной вчера вечером! Готова поспорить, что вы и не побеспокоились все ей объяснить, Гриффин Флетчер!Гриффин снова сел за стол, чтобы допить кофе.– Это может сделать ее отец. Сегодня я собираюсь его найти.Молли подняла четко очерченную темную бровь:– Да? В гору и обратно – да это же поездка на целый день. А вдруг вы будете нужны здесь?Гриффин пожал плечами с притворным безразличием. Ему не следовало ехать, он знал это,– в особенности, поскольку он вполне мог уговорить Филда отправиться вместо него. Но Гриффину нужна была это поездка, время, расстояние...– Я вернусь так быстро, как только смогу. До этого присмотри, чтобы Рэйчел была дома или поблизости. Джонас лежит пластом, и у него здорово болят кое-какие весьма существенные места, но это не значит, что он не попытается что-либо предпринять.Молли быстро, пока он не отказался, налила ему еще кофе.– Гриффин,– решилась осторожно спросить она,– я знаю, что вы с Бекки Маккинном были близкими друзьями. Я знаю, что вы обещали ей защитить Рэйчел от посягательств Джонаса. Но что, если он ей нравится? Помимо всего прочего, Джонас красив и богат. Эти качества играют большую роль, когда девушка всю жизнь прожила в бедности.Гриффин резко отодвинул от себя чашку, забрызгав при этом хрустящую белоснежную скатерть, и, встав из-за стола, надел пиджак и шляпу с загнутыми полями, висевшие на деревянном крюке рядом с задней дверью.– Джонас сломает ей жизнь, – сказал он. Пожав плечами, Молли протянула ему неизменный черный саквояж.– Возможно, он действительно любит ее, – с сомнением проговорила она, и взгляд ее зеленых глаз стал тревожным и отрешенным.– Любит? – с горечью повторил Гриффин. Он распахнул дверь, и хлынувший навстречу прохладный воздух принес ему облегчение.– Джонасу никогда не понять, что такое любовь.Молли вскинула свой упрямый ирландский подбородок:– Не вам бросать камни в других по этому поводу, Гриффин Флетчер. Вы же сами беситесь и удираете от этой самой любви.Гриффин, не ответив, удалился, со стуком захлопнув за собой дверь.
Когда Рэйчел проснулась, она была поражена тем, что ничего не чувствует. Ни скорби по матери, ни страха перед Гриффином, ни одиночества. Казалось, внутри у нее образовалась пустота.Она отправилась на кухню. В уютном доме было тихо и прохладно. На кухне Молли Брэйди улыбнулась Рэйчел своей быстрой улыбкой и осторожно, вопросительно взглянула на девушку.– Садись поешь,– велела она.Рэйчел нерешительно улыбнулась в ответ, принимая предложенную овсянку, пробормотала слова благодарности и села за стол. При каждом движении грубая шерстяная ткань платья раздражала кожу на бедрах и груди, но девушка не обращала на это внимания. Ей было все равно.Молли поправила свою широкополую соломенную шляпу:– Рэйчел?Рэйчел подняла голову, выдавив из себя слабую, неловкую улыбку:– Да?– Добро пожаловать.У Рэйчел слезы подступили к горлу, и это удивило ее: она ведь перестала что-либо чувствовать.Должно быть, Молли что-то заметила в ее лице, так как быстро подошла, сняла шляпу и опустилась на стул рядом с Рэйчел.– Мне кажется, что тебе надо с кем-нибудь поговорить, Рэйчел.– Это так странно, – призналась Рэйчел, отодвигая от себя недоеденный завтрак.– Со мной столько всего случилось, но я ничего не чувствую.– Еще почувствуешь, – пообещала Молли, положив свою маленькую покрасневшую руку на запястье Рэйчел.Рэйчел сглотнула слезы и отвела глаза.– Что за человек доктор Флетчер? – спросила она. Экономка вздохнула:– Он хороший человек – сильный и надежный.– Но он равнодушный и заносчивый тоже! – Неожиданно все утраченные было эмоции нахлынули на Рэйчел, и она сомневалась, стоит ли радоваться этому. – Господи, Молли, я никому не мешала! Я поехала к мистеру Уилксу, потому что он пригласил меня принять ванну...Ярко-зеленые глаза сверкнули весельем, но одновременно в них промелькнуло нечто, встревожившее Рэйчел. Да?– Все было совершенно прилично – я просто испачкалась, понимаете, и мне было больше негде вымыться. И вдруг ни с того ни с сего Гриффин – доктор Флетчер – ворвался туда, потащил меня с собой и с той минуты все время командует мной и оскорбляет меня!Молли откинулась назад и скрестила руки на груди.– Такт никогда не был сильной стороной Гриффина. Он очень прямолинейный человек.– Какое право он имеет указывать, где мне можно, а где нельзя находиться, и держать меня у себя в доме?– Наверное, никакого. Но доктор и твоя мать были близкими друзьями, Рэйчел. И он обещал ей оберегать тебя.– От чего? – воскликнула в отчаянии Рэйчел.– От мистера Джонаса Уилкса,– спокойно ответила Молли, и ее глаза цвета ирландского трилистника подернулись дымкой воспоминаний.А Рэйчел будто вновь услышала слова матери. Здесь есть один человек, страшный человек... Значит, мать имела в виду Джонаса Уилкса, а не доктора Флетчера? Все было слишком запутано.– Разве мистер Уилкс хочет причинить мне вред? Молли явно смутилась и понизила голос:– Мы еще не знаем, этого ли он хочет. Насколько я понимаю, он увлечен тобой – а это очень опасно.Рэйчел вздохнула. Неужели они все сошли с ума? Зачем такому богатому и могущественному человеку, как Джонас, нужна дочь лесоруба?– Доктор Флетчер ненавидит его – и, мне кажется, мама тоже ненавидела его.Молли кивнула:– Да. Мне кажется, Бекки думала, будто Джонас попытается выместить на тебе злобу за те разногласия, которые были у него с Бекки. Что касается Гриффина, у него есть очень веские причины ненавидеть Джонаса, хотя, по-моему, лучше бы их давно забыть.– Какие разногласия были у мамы с мистером Уилксом?Солнечный луч упал на стол, и яркий свет, ослепив Рэйчел, почти скрыл от нее лицо Молли.– Джонас Уилкс – один из самых богатых и влиятельных людей в штате, Рэйчел. И хотя он подчинил себе многих, ему никогда не удавалось управлять твоей матерью. Она просто не боялась его – пока ты не приехала сюда.Некоторое время Рэйчел молчала, переваривая это странное сообщение, потом заговорила снова:– Поэтому он ненавидит и доктора Флетчера – потому что не может его себе подчинить?– Думаю, главная причина в этом,– согласилась Молли. Солнечный луч потускнел, и ее лицо вновь стало видимым.– Но между этими двумя людьми есть еще и многое другое, и это началось задолго до того, как Джонас получил в наследство эту гору.Что-то в тоне Молли заставило Рэйчел более тщательно подбирать слова:– Это связано с тем, из-за чего так страдает доктор Флетчер?Молли вдруг заторопилась, вскочила со стула, оправила чистенький передник и повязала свои медные волосы желтым платком. Шляпка осталась лежать, забытая, на буфете.– Я и так тебе слишком много рассказала, а мне еще нужно поработать в саду. Ты пока отдохни, но если у тебя появится настроение почитать, то у доктора в кабинете есть сотни книг.Рэйчел понравилась идея забыться за чтением романа или стихов – конечно, если у сурового доктора Флетчера имелась столь легкомысленная литература.В хаосе мыслей и переживаний, она направилась в глубину дома, к закрытой комнате, которая, по ее догадкам, и была кабинетом Гриффина. Молли определенно знала больше, чем пожелала рассказать, и ее скрытность расстроила Рэйчел. ГЛАВА 8 Рэйчел замерла на пороге кабинета, пораженная. Молли Брэйди не преувеличивала: здесь были сотни – если не тысячи – книг. Они стояли ровными рядами на полках, лежали шаткими стопками на столах и стульях, громоздились на большом письменном столе в центре комнаты.И все же, вопреки этому, в помещении царила атмосфера строгой опрятности. Медная подставка для дров в камине была вычищена до блеска, черные кожаные кресла с полукруглыми спинками издавали запах дегтярного мыла, хирургические инструменты, аккуратно разложенные в застекленном шкафчике, сверкали.Не привыкшая к долгим колебаниям, Рэйчел вошла в комнату, приблизилась к стене, сплошь уставленной книжными полками, и с восхищением провела пальцами по разноцветным кожаным корешкам. Многие названия были вытиснены золотом, а сами книги представляли все разнообразие литературных жанров.Разумеется, здесь имелись медицинские книги – толстые тома трактатов по анатомии человека,– но была и классика, а также труды по ботанике, астрономии, философии политике. Порой среди томов попадались – будто бы для нарушения строго единообразия – легкомысленные комедии и книги о приключениях. Эти сочинения все до единого имели подпись «Луиза Г. Флетчер», сделанную витиеватым причудливым почерком.Рэйчел задумалась, кому бы могло принадлежать это имя. Но вряд ли ей когда-либо удастся удовлетворить свое любопытство, так как спрашивать у Гриффина, кто такая Луиза, Рэйчел не собиралась, а Молли, если обратиться к ней, возможно, не захочет отвечать.Смирившись с этим, девушка устроилась в одном из внушительных кресел возле камина и открыла легкомысленный французский роман. Утро прошло в обстановке приятной, спокойной праздности; по крайней мере, на несколько часов Рэйчел Маккиннон смогла отвлечься от мрачных событий реальной жизни. На это время ее колючее уродливое платье превратилось в шелковый наряд, бедность – в сказочное богатство, а одиночество уступило место толпе восторженных поклонников в столь изысканных одеждах, что девушка лишь смутно себе их представляла.Рэйчел, с пылающими щеками следившая за героическими подвигами героини, все еще пребывала в мире грез, когда вдруг почувствовала, что она не одна в комнате, и увидела перед собой доброе лицо преподобного Холлистера.– Простите меня,– проговорил он с мягкой улыбкой. – Кажется, я оторвал вас от чего-то весьма увлекательного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49