Вместе с мечтами и надеждами у нее пропал аппетит.
Когда следующей ночью под проливным дождем Джастин прибыл в Гревилл-Холл в мокрой, липнущей к телу одежде, в плаще, с которого стекала вода, она вместо того чтобы выбежать в холл ему навстречу, как намеревалась вначале, осталась в комнате наверху. Она не хотела его видеть, боялась того, что могла бы прочесть в его глазах, в его лице. Она опасалась, что показала себя еще большей дурой, чем прежде, и, если это окажется так, она знала, что второй раз ей не оправиться.
Джастин сорвал с плеч плащ и передал Перкинсу, который унес его, насквозь промокший и сочащийся влагой, в холл. Он оглядывал холл в надежде увидеть там ожидающую его Эриел, но вместо жены, которую он так страстно желал увидеть, навстречу ему выбежал Томас.
– Дядя Джастин!
Ребенок высоко подпрыгнул. Джастин поймал его, поднял и держал теперь на расстоянии вытянутой руки.
– О Господи! Ты стал тяжелее, пока меня не было.
Томас восторженно смеялся, пока Джастин бережно опускал его на пол.
– Ты привез мне подарок?
Джастин вопросительно поднял бровь:
– А ты был паинькой?
Улыбка мальчика потускнела.
– Мама сказала, что я вел себя плохо. Она отправила меня спать без ужина. – Он снова улыбнулся. – Но тетя Эриел тайком прокралась ко мне и принесла кусок баранины и яблочный пирог. Только не говори маме.
Джастин сжал плечико малыша:
– Твоя тайна умрет вместе со мной.
Он сунул руку в карман и извлек оттуда маленький деревянный кораблик, привезенный им из Лондона для племянника. Он был изготовлен из восточного тикового дерева и оснащен миниатюрными полотняными парусами, а покрашенный в черный цвет шнур играл роль оснастки.
– Какой красивый! – сказал Томас, с благоговением принимая подарок.
– Не какой, а какая красивая шхуна! Все корабли в английском языке женского рода. И имя у нее женское – «Мирабель». Видишь? Ее название написано на корме золотыми буквами.
Ребенок провел пальчиками по буквам.
– Это и правда очень красивое имя. – Мальчик засмеялся, прижимая кораблик к груди. – Спасибо, дядя Джастин.
– Не стоит благодарности. – Он снова оглянулся, ища глазами Эриел. – Где твоя тетя? Ты видел ее?
– Она наверху, в своей комнате. Думаю, она неважно себя чувствует.
Джастин нахмурился. Он взъерошил темные волосы малыша и направился к лестнице, торопливо поднялся по ступенькам и оказался в холле верхнего этажа. Постучал, тотчас открыл дверь и вошел.
Эриел сидела перед камином. Ее пальцы поглаживали только что сделанный ею шов на ткани. При появлении мужа она повернула голову.
– Эриел, дорогая, ты здорова? Томас сказал, что ты чувствуешь себя неважно.
Он сделал шаг к ней и хотел было поднять ее с софы и обнять, но что-то его остановило. Эриел тщательно собрала шитье и отложила в сторону. Ему она показалась бледной.
– Со мной все в порядке. Я не… Я не слышала, как ты вошел.
Почему он усомнился в правдивости ее слов? И если она солгала, то почему?
– Я несся сюда, как ураган, надеялся попасть домой скорее, но мне пришлось присутствовать на одной деловой встрече. К тому же для меня не подготовили бумаг в банке, которые я должен был подписать. Я мог бы вернуться в Лондон, но мне не хотелось повторять это путешествие снова.
Эриел встала с софы и улыбнулась ему, но это была не та улыбка, которую он рисовал в своем воображении. И глаза Эриел оставались печальными.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Я немного устала – только и всего. Боюсь, у меня начинается мигрень. Я хотела лечь пораньше… если ты, конечно, не возражаешь.
Конечно, он был против. Он надеялся – что было, разумеется, безумием, – что она скучала по нему, что, когда он вернется, она его встретит, в ней не будет этой постоянной настороженности, и он сможет прийти к ней в постель. Но этому не суждено было случиться, и если она и в самом деле была больна, значит, нуждалась в отдыхе и уходе.
Джастин с трудом заставил себя улыбнуться:
– Отдохни. Утром ты почувствуешь себя лучше.
Но и утром жена показалась ему какой-то другой, и его беспокойство продолжало расти. Большую часть дня она избегала его, а вечером, за ужином, казалась далекой, настолько занятой своими мыслями, что он оставил ее и ушел в кабинет. Он не мог даже предположить, что могло случиться за время его отсутствия и так отдалить ее от него, больше, чем прежде. «Дай ей больше времени», – говорил он себе. Но его грызло беспокойство. Ему казалось, что и та слабая привязанность, которую она питала к нему, теперь окончательно исчезла.
Декабрь принес пронизывающие ветры и ледяной дождь. Хотя погода и была немилосердной, Эриел редко видела мужа. Со времени его поездки в Лондон она старалась избегать его. И как ни печально, кажется, его это ничуть не беспокоило. Она приходила в ужас, все больше убеждаясь в правоте Барбары и подозревая, что он ездил в Лондон повидаться с другой женщиной. То доверие, которое она питала к нему прежде, почти полностью иссякло.
И все же иногда их бросало друг к другу. например, когда Барбара устроила званый вечер. Она назвала его рождественским суаре, и он должен был ознаменовать собой начало сезона. Барбара пообещала, что не будет ничего слишком экстравагантного, ничего из ряда вон выходящего. Просто она пригласит нескольких близких друзей.
Сначала было запротестовал Джастин, но Барбара проявила упорство.
– Приглашения были разосланы несколько недель назад. Мне и в голову не приходило, что ты станешь возражать. Мы в Гревилл-Холле ежегодно даем прием по случаю Рождества. Собственно говоря, это рождественская традиция. – Она многозначительно улыбнулась. – Но где тебе знать об этом? Верно?
Джастин стиснул зубы и промолчал.
– Возможно, это хорошо, – сказал он Эриел, когда Барбара ушла. – Рано или поздно нам придется снова зажить светской жизнью. Этот малый прием в здешнем доме может стать хорошим способом возобновить старые связи.
Принимая во внимание то, как складывались их отношения, это сообщение не порадовало Эриел, но она понимала правоту слов мужа: рано или поздно им придется общаться с этими людьми.
– Вероятно, ты прав. Этот вечер состоится всего через несколько дней. Если приглашения уже разосланы, у нас нет выбора.
– Я тоже кое-кого приглашу, людей, на чью поддержку я могу рассчитывать.
Званый вечер приближался, но Эриел это не волновало. Джастин так и не приходил к ней в постель. Конечно, если бы он больше ни с кем не спал, он уже предъявил бы на нее права. Наступила ночь бала, и напряжение между ними теперь казалось почти осязаемым. Эриел в этот вечер одевалась тщательно. Из своих туалетов она выбрала платье из золототканой парчи с высоким лифом. Это было изысканное произведение портняжного искусства, расшитое по низко вырезанному корсажу ослепительно сверкающими бриллиантами. Низкий вырез позволял видеть ее прекрасную грудь. Это было платье, вызывающее вожделение у мужчин, и выбрано оно было, чтобы поднять ее дух.
Вечер был в разгаре, когда она спустилась вниз по лестнице. Нервы ее были напряжены, а голова слегка кружилась. Она была удивлена, заметив, что муж ждет ее. Когда он поднял на нее глаза и оглядел ее туалет и забранные наверх бледно-золотые волосы, на лице его засияла одна из его редких, но так красивших его пленительных улыбок, и напряжение чуть отпустило ее. Она спустилась по лестнице с меньшим трепетом и даже заставила себя улыбаться.
– Ты выглядишь прелестно, – сказал он, целуя тыльную сторону ее руки. – Мне будут завидовать все присутствующие здесь мужчины.
Румянец удовольствия окрасил ее щеки, хотя она была убеждена, что завидовать будут ей. Высокий и элегантный, в темно-серых панталонах и фраке цвета бургундского вина, с алмазной булавкой в галстуке, сверкавшей и переливавшейся, он выглядел строгим и не допускающим вольностей, но невыразимо прекрасным.
Джастин с улыбкой предложил ей руку, они прошли через холл и проследовали в гостиную.
Хотя Барбара и уверяла их, что вечер будет скромным и камерным, на деле он оказался образцом великосветского приема. На хорах играл оркестр, мебель сдвинули, чтобы освободить пространство для танцев. Гостиная была отдана во власть игроков в карты. Всю ночь к услугам гостей был великолепный буфет. Дом был роскошно убран в кремовые и серебряные тона, и гирлянды из вечнозеленых растений окутывали каменные потолки, а белые роскошные цветы в серебряных вазах распространяли тонкий аромат. С галереи доносилась музыка и смешивалась с голосами из гостиной. Эриел снова охватил страх. Принимая во внимание скандал с Хорвиком и поспешную женитьбу графа Гревилла на женщине сомнительной репутации, Эриел понимала, какой прием ожидает их в обществе. По мере того как они приближались к гостиной, пальцы Эриел, лежавшие на рукаве фрака Джастина, дрожали все сильнее. Ей казалось, что она слышит насмешливый шепот и ловит язвительные взгляды. Лицо Джастина оставалось любезным, но на щеке подрагивал мускул. Эриел отчаянно искала дружеское лицо в толпе гостей и очень жалела, что среди них нет Кассандры, но, увы, отец ее подруги, обеспокоенный своеволием дочери и ее склонностью навлекать на себя неприятности, запретил ей появляться на этом празднике. И на этот раз Китт пришлось подчиниться ему. Вместо нее Эриел встретила улыбающегося Клэйтона Харкорта, отвесившего ей изысканный поклон и склонившегося над ее рукой.
– Сегодня вы ослепительны, миледи, – сказал он с обворожительной улыбкой.
– Благодарю вас, Клэй. Я так рада, что вы здесь. – И это было правдой. Ей было так приятно встретить хоть одного друга в стане врагов.
Должно быть, Клэй прочел ее мысли, потому что он заговорщически наклонился к ней:
– Ваш муж подумал, что вам потребуется некоторая моральная поддержка. Поэтому я привел с собой друга. – Он повернулся к красивому седовласому мужчине, стоявшему рядом с ним, почти такому же высокому, как Клэй, и с такими же мягкими золотисто-карими глазами. – Ваша светлость, могу я вас представить графине Гревилл? Миледи, это герцог Ратмор.
Она низко присела в реверансе, и сердце ее бешено забилось – отец Клэйтона. Ей никогда не приходило в голову, что герцог Ратмор может оказаться на их стороне.
– Для меня это большая честь, ваша светлость.
Он улыбнулся ей, и в его улыбке она прочла явное одобрение.
– Напротив, это для меня удовольствие – познакомиться с вами, миледи, уверяю вас. Ваш муж и я, конечно, хорошо знакомы. Мне приятно видеть, что у этого плута наконец достало ума жениться. На женщине редкостной красоты, смею добавить.
Она, польщенная, слегка покраснела.
– Благодарю вас.
– Надеюсь, вы окажете мне честь и оставите для меня танец, молодая леди. Не для того же я трясся по грязным дорогам, чтобы узнать, что в вашей записной книжке все танцы уже распределены.
Она рассмеялась. Обходительность и любезность герцога привели ее в хорошее расположение духа, и она почувствовала себя легко.
– Ни в коем случае. Для меня честь танцевать с вами, ваша светлость, когда вы только пожелаете.
Он улыбнулся, и на одной щеке у него появилась ямочка. Она вспомнила, что и у Клэя есть ямочка, и только на одной щеке. На той же самой. Некоторое время они мило болтали, потом появился старый знакомый герцога и увел его. И все же усилия Клэя не пропали даром. Одобрение герцогом графа и его выбора резко изменило атмосферу в зале. Некоторые гости – лорд Фоксмор, которого Эриел мельком видела в Танбридж-Уэлсе, лорд и леди Окснард и с полдюжины других – по очереди подходили к ней выразить свое почтение. И леди Фоксмор, похоже, простила Эриел ее прежние приключения. Эриел отнесла это главным образом на счет деловых контактов лорда Фоксмора с Джастином и больших прибылей, которые это партнерство приносило. Вечер шел своим чередом, как казалось Эриел, и длился бесконечно долго, но пока все было хорошо. Оркестр заиграл вальс, и Джастин повел ее на площадку для танцев. Когда его рука обвилась вокруг ее талии, Эриел почувствовала себя по-настоящему хорошо и счастливо вздохнула.
– Я мечтал вальсировать с тобой, – тихо сказал Джастин.
Он увлекал ее все дальше и дальше по залу, и ей казалось, что они плывут.
– Мечтал? – Она почувствовала легкое прикосновение его бедра, его руку на своей спине, и знакомый жар вновь охватил ее тело.
– Много-много раз. – Его глаза не отрывались от ее лица. – Знаешь, что мне обычно снится?
Она не могла отвести взгляда от его жесткого смуглого лица.
– Что же?
– Наша брачная ночь. Я вспоминаю сладостный вкус твоих губ и то, как твое тело откликалось на мои ласки и что я чувствовал, когда был в тебе. Я мечтаю, чтобы это повторилось.
Внутри у нее все оборвалось. Она пыталась справиться с охватившим ее отчаянным томлением и на мгновение сбилась с ритма. Он привлек ее ближе и повел легко, снова войдя в ритм вальса. Разве могли его слова не вызвать в ней отклика? Она помнила каждое мгновение той ночи так же отчетливо, как и он. Музыка прекратилась слишком скоро. С легким поклоном он отступил в сторону, и взгляд его снова стал загадочным. Через несколько минут в зале появился герцог, чтобы потребовать обещанный танец. Эриел снова оказалась в центре зала, и озабоченный взгляд Джастина следовал за ней. Весь вечер он был к ней внимателен, старался ограждать ее от Барбары и ее прозрачных намеков и фальшивых снисходительных улыбок ее друзей.
«Возможно, я ошиблась, – думала Эриел. – Не исключено, что Барбара не права».
Но тут появилась группа запоздавших гостей, и внимание Эриел теперь было приковано к ним. Одна из вновь прибывших дам отделилась от группы. Это была высокая женщина с оливковой кожей, сильно выступающими скулами, высокой и полной грудью. Она была ослепительно красива и затмевала статью сопровождавшего ее седого низкорослого мужчину. Она была экзотична, и как только обратила на Джастина взгляд своих черных глаз, опушенных густыми ресницами, Эриел тотчас же поняла, что когда-то она была его любовницей. У нее на этот счет не возникло и тени сомнения. На мгновение грудь ее так сдавило, что ей стало трудно дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45