Все это длилось пять или шесть минут, но они показались им вечностью. Очутившись в постели, оба обнаженные, чуть не задохнулись, соприкасаясь обнаженной плотью.
– Смотри, как ты прекрасна, моя любовь; как прекрасна, – говорил Эли с жаром, перецеловав каждый пальчик на руке, а потом и на ноге, как и все соблазнительные места на ее теле с ног до головы.
Она отвечала на его поцелуи, объятия, исследуя его тело так же восторженно, как и он ее – не стыдясь, несдержанно и необузданно. Именно Эли, а не она, заколебался, прежде чем решиться на последний шаг, – вспоминался Дэниел, появился ноющий страх: не руководит ли им собственное эгоистичное желание воспользоваться этим порывом Фебы?
Как будто прочитав его мысли, она подняла руки, взяла его лицо, кончиками пальцев погладила губы.
– Я принадлежу своему любимому, и он желает меня, – процитировала еще одну строку. А затем добавила: – Твои губы… твои руки… твое тело доходят до самого моего сердца. Войди в меня, Эли. Я тоже хочу тебя. Не как замену любимого, хочу тебя, тебя самого.
Мерцающий свет свечи отразился тысячами искр в глазах Фебы и Эли.
– Обожаю тебя, – прошептал он хриплым голосом, а затем минутой позже ликующе воскликнул: – Ты теперь моя.
– Твоя, – подтвердила она со счастливым доверием.
Назавтра Эли проснулся один в своей узкой походной кровати. Камин погас, комната настыла. Прошедшая ночь казалась удивительным сном… если бы все это не произошло на самом деле – слишком явными были воспоминания: Феба в его объятиях, и ласки… и эти предательские пятна крови на простынях.
Он быстро оделся, насвистывая и напевая, как делал много лет назад, когда они с отцом были мелкими торговцами, разъезжавшими по Новой Англии.
Фебы нигде не было видно. Он улыбнулся, готовый ждать, но начал утренний обход в сопровождении Лайзы.
– Эли, – спросила Лайза, когда они переходили из большой палаты в меньшую, – не собираешься ли купить или взять в аренду Грейс-Холл?
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Трудно отказываться от него, – призналась она. – Очень люблю это место, но придется жить в Англии. Нет смысла держать его для себя, но и не хочется, чтобы все превратилось в руины и пепел. Сам говорил, что намереваешься купить дом и основать частную практику после войны. Почему бы не здесь, где тебя знают и ты уже практически осел?
– Звучит восхитительно, – изумился Эли. – Я… я могу позволить себе это… Никогда не тратил даже половины моих доходов. Я… я очень хочу… поселиться недалеко от Шошанны и Чарли и…
– Почему бы тебе не поселиться рядом с Фебой, а еще лучше вместе с ней? Иногда думаю, Эли бен-Ашер – самый большой дурак на свете: любит ее… хочет ее… с первого дня, как увидел, и вместо того, чтобы что-нибудь предпринять еще тогда, ушел в сторону, уступив ее Дэниелу, даже не подумав о том, что вы двое больше всего подходите друг другу! В голове не укладывается, неужто собираешься поступить сейчас точно так же? Где, ради Бога, ты найдешь жену, более подходящую твоей вере, которая гордилась бы возможностью стать еврейской принцессой, разделила бы твою любовь к книгам, твои знания языков, испытывала бы интерес к твоей работе, имела бы такое же чувство юмора? Дэниел очень любил ее, но, вернувшись домой, ждал бы от нее хорошего обеда, а не изложения «Комментария Цезаря». Он – фермер и надеялся бы, чтобы поступки жены соответствовали ее положению. Феба была бы несчастной всю жизнь. Ты же можешь нанять слуг, чтобы ей остаться наедине с любимыми занятиями. Как ты думаешь, много ли она найдет похожих на тебя мужчин? А сколько таких, которых не смутила бы ее африканская прабабушка? Если хочешь, Эли, ради Бога, протяни руку и возьми ее. Или попытайся, во всяком случае!
Эли, несколько раз тщетно пробовавший прервать Лайзу, подождал, пока не иссякнет ее красноречие.
– У меня твердое намерение жениться на Фебе, – сказал он, – и я сообщил бы тебе об этом, если бы ты во время своей убедительной лекции дала бы такую возможность.
Лайза покраснела и замолчала, оставаясь молчаливой даже во время завтрака, хотя видела, как Феба часто бросала исподтишка взгляды на Эли, Лайза догадывалась, что Шошанна тоже внесла свою лепту в это дело.
Эли нежно и иронично наблюдал за тремя женщинами, думая, которая из них первой сделает предложение вместо него.
Его взгляд встретился с глазами Фебы, краска бросилась ей в лицо, как и прошлой ночью, – не просто горячая девушка, подумал он, а пылкая и страстная!
Черт побери, решил Эли, переполненный счастьем медового месяца. Он сам сделает предложение – и прямо сейчас.
– Феба, – спросил он громко спокойным голосом, – не станешь возражать, если наша свадьба состоится раньше, чем Лайза уедет в Нью-Йорк?
Лайза открыла рот от изумления, а Шошанна пробормотала грубое выражение, недавно услышанное от Чарли, но Феба, не моргнув глазом, ответила возлюбленному.
– Конечно, – согласилась она, улыбнувшись кузине и подруге. – Какая же свадьба без Лайзы.
Удивительно, но нашелся священник, согласившийся отслужить церемонию, прочитать английский перевод, сделанный из еврейского молитвенника. Сначала Эли, а потом Феба повторили клятвы на иврите.
Церемония состоялась в самой большой палате, и все солдаты – кто передвигался или был прикован к койке – стали ее участниками.
После поданного вина, эля, холодного мяса и чая с пирожными последовали восклицания, объятия и поцелуи.
В середине празднества внесли израненного солдата. Эли пошел оказать ему помощь, Феба тоже поторопилась сменить свадебное платье на халат медсестры.
А час спустя все снова собрались на галерее, дрожа от холода. Лайза готовилась отправиться в путь со своим эскортом.
– Будь счастлива, – пожелала она Фебе на прощание.
– До встречи снова, дорогой друг, – пообещала Эли, который крепко поцеловал ее.
– Пиши чаще, – прошептала Шошанне. – Буду скучать без вас.
Слезы застыли у нее на глазах, то ли от быстрой скачки по направлению к Гудзону, то ли потому, что уезжала, покидая навсегда Грейс-Холл, привычную жизнь, семью, друзей.
Пройдет много-много лет – когда-нибудь, да случится – и она снова пересечет Гудзон. Но она постоянно помнит, что в Нью-Йорке ее ждут Джей-Джей и Гленниз. На пристани встретит Торн. Вспомнив Торна, ей захотелось откинуть капюшон, предоставив ветру свободу трепать ее волосы.
– Торн, – прошептала она. – Торн, как я люблю тебя.
Всего на одну минуту солнце выглянуло из-за серых облаков, а когда исчезло, Лайза улыбнулась – первый раз за долгое время, пересекая Гудзон – не с тоской по оставшемуся там Нью-Джерси, а в гордом ожидании будущего.
Сначала – Нью-Йорк, затем – Лондон; ей нечего бояться – рядом с Торном любой дом превращается в замок.

ПРИМЕЧАНИЯ
Часть I (Лайза)
Колледж в Нью-Джерси, существовавший до революции, в 1896 году был переведен в Принстон, и этот город стал местом его нового расположения.
Часть II (Эли)
Принято считать, что казнь Джуда Суисса совершилась в результате вынесения несправедливого приговора.
Во время революции один из врачей Нью-Джерси использовал ром для дезинфекции ран. К сожалению, это открытие не имело дальнейшего применения.
Преподобный Эбенезер Дэвид был священником в двух полках на Род-Айленде, отрекся от сана 1778 году и стал медицинским офицером. Умер в этом же году.
Часть III (Дэниел)
Семья Люти – художественный вымысел, но корабль «Очаровательная Нэнси» в 1737 году действительно перевозил пассажиров из Европы в Америку. Во время рейса Ганс Джейкоб Кауффман и его жена потеряли четырех детей. В день прибытия в Филадельфию у них родился пятый ребенок, который умер здесь же.
По иронии судьбы, монастырь в Евфрате, штат Пенсильвания, на самом деле отдал непереплетенные копии «Martyrs Mirror» американским солдатам для чистки ружей.
Часть IV (Шошанна и Феба)
Скиннеры в основном действовали в округе Вест-честер, штат Нью-Йорк, иногда пересекали Гудзон и совершали мародерские набеги на Нью-Джерси.
Часть VI (Беглецы)
Генерал Джордж Вашингтон и его военная «семья» провели зиму 1779 года в доме миссис Теодосии Форд; она осталась ему навек благодарной за почести, оказанные мужу во время похорон.
Грейс-Холл является художественным вымыслом, таким же, как и публичное оскорбление Бенедикта Арнольда.
Мятежи в американской армии не выдуманы: три смертных приговора были приведены в исполнение двенадцатью однополчанами мятежников, выделенными в расстрельную бригаду. Вымышленный Дэниел Люти, конечно, не был одним из трех.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49