Даю вам слово, мистер Джонс.— Ты слышала, Лиза? — прошептала Эвви. — Это Джонс. Должно быть, этот джентльмен — управляющий имениями Пауэрскортов. Он, видно, приехал посмотреть, как дела в замке. Конечно, папа и мама знали его, ведь им был хорошо знаком сам старый маркиз. Вот почему он тебе показался знакомым…Но Лиза уже не слушала ее. Даже простое упоминание о Пауэрскортах было для нее слишком болезненным, так как оно снова пробуждало в ее душе тяжелые воспоминания и чувства.— Лиза, — окликнула ее сестра.— Ты сейчас подумала об… Айване? — тихо спросила Эвви.— Нет.— Ну ладно. — Эвви коснулась рукой лица сестры и погладила ее по щеке.Лиза, которой все еще было не по себе, поставила обратно флакон и сказала:— Давай возьмем письмо от тетушки Софи и пойдем домой. А то Джордж уже скоро вернется из школы. Надо успеть приготовить ему поесть.— Вот это верно, — поддержала ее сестра.Человек по фамилии Джонс занялся изучением столовых приборов, которые были выставлены на одном из прилавков. Мистер Бишоп к этому времени освободился и, увидев Лизу, сразу же вручил ей письмо.— Вам повезло, леди, — сказал он с улыбкой. Похоже, ваша бабушка Софи закончила путешествовать в этом году. Сколько ей лет? Кажется, девяносто? И откуда у нее столько прыти!— Она ведь Альсестер, не забывайте об этом, мистер Бишоп, — ответила Эвви с нервным смехом. Она осторожно пожала руку сестры, и Лиза ответила ей тем же.Но если бы кто-то из них оглянулся на Джонса, то заметил бы, как он помрачнел. Он не сводил глаз с письма, которое держал в руке радостный мистер Бишоп. При этом Джонс, по-видимому, прислушивался к каждому слову их разговора.— Ну, так чем же занимается теперь старая тетушка? — спросил мистер Бишоп. — Ваши рассказы о ней — единственное наше развлечение.Лиза, которой не терпелось узнать новости, улыбнулась ему и сломала печать.Джойс, видимо, больше не мог смотреть на нее, и повернулся спиной. Он делал вид, что рассматривает ножи, но на самом деле они его вовсе не интересовали. Лицо его было печальным.Вскоре таким же стало и выражение лица Лизы. Прочитанное письмо очень огорчило, даже потрясло ее.Она заставила себя перечитать письмо.— Что случилось, мисс Альсестер? — спросил ее мистер Бишоп.— Что-нибудь не так, Лиза? — забеспокоилась Эвви.— Случилось несчастье. Тетушка Софи умерла, — наконец ответила Лиза. Голос ее дрожал, но она продолжала: — Мистер Фенимор, ее лондонский адвокат, пишет, что она скончалась в Вене. Он прислал нам месячное пособие, но больше денег не будет.— Не может быть! — прошептала Эвви. Джонс, на которого никто не смотрел в этот момент, грустно покачал головой.— Боже, неужели еще одно несчастье? Как несправедлива к вам судьба! — вскричала стоявшая за прилавком миссис Бишоп, которая тоже слышала их разговор.— Мы ведь плохо ее знали, миссис Бишоп, — призналась Лиза. — По правде сказать, мы ее вовсе не знали. Еще три года назад мы даже не слышали о том, что у нас есть двоюродная бабушка… но она так поддерживала нас все эти годы.— Что же вы теперь будете делать? — Глаза миссис Бишоп наполнились слезами.— Не знаю, — тихо ответила Лиза.— Пойдем домой, — сказала Эвви. — Мы что-нибудь придумаем. Мы ведь до сих пор как-то справлялись.— Да, справимся как-нибудь, — повторила Лиза. — Спасибо вам, мистер Бишоп и миссис Бишоп.Сжимая в руке письмо, Лиза вместе с сестрой направилась к выходу. Джонс немедленно открыл перед ними дверь, но Лиза даже не взглянула на него. Она уже думала о том мрачном будущем, которое ожидало их с сестрой и братом. Глава 2 — Я должен видеть его немедленно, — заявил Холланд, не обращая никакого внимания на протесты Бидлса. — Где он сейчас?— Его милость в столовой, сейчас он допивает, кофе. — Тон мажордома был ледяным. — Я бы попросил вас… Мистер Джонс! — вскричал он, видя, что управляющий решительно направился в комнату, где завтракал маркиз.Холланд не реагировал. Он решительно открыл дверь как раз в тот момент, когда лакей принес маркизу вторую порцию пудинга. Лакей, шокированный внезапным вторжением, уставился на Джонса.Трамор не поднял головы. Он отхлебнул кофе из чашечки веджвудского фарфора и снова принялся за свой завтрак.— Я пришел поговорить об Альсестерах, — холодно начал управляющий.— Я не помню, чтобы о вас докладывали, Джонс, — невозмутимо заметил маркиз. Только после этого он посмотрел на гостя и кивком велел лакею удалиться.— К черту доклады! — резко воскликнул Холланд. — Я там был, вы меня слышите? Я был там, когда они получили это проклятое письмо. Лучше бы этого не видеть! — Холланд побагровел от гнева. — Зачем было так резко прекращать выплату пособия? Разве нельзя было дать мисс Альсестер хотя бы побольше времени? Или вы хотели, чтобы именно так все и было? Хотели заставить их страдать из-за того, что случилось в прошлом?— А что случилось в прошлом? — спросил маркиз. — Расскажите мне об этом, если вы так хорошо знаете жизнь Альсестеров. — При этих словах Пауэрскорт в упор посмотрел на управляющего.— Я не знаю всего, что было между вами и мисс Элизабет, — ответил Джонс. — Но я знаю, как к вам относились в этой деревне. И я подозреваю, что вам пришла в голову странная идея: если отомстить Элизабет Альсестер, то это будет уроком и для всех жителей деревни Ноддинг Нолл.Маркиз помолчал с минуту, словно обдумывая эти обвинения, потом заявил:— Вы ошибаетесь, Джонс. Возвращайтесь к своим делам в замке Пауэрскорт. Вам остается всего две недели. — Трамор закончил завтрак и дал понять, что разговор тоже закончен.Он собрался уже выйти из столовой, но Холланд вдруг произнес:— Я ухожу от вас.— Что? — переспросил Трамор.— Я сказал: ухожу. Я больше не хочу работать на Пауэрскортов. А вам придется искать нового управляющего имениями.— А что это вас так расстроило, Джонс? — спросил маркиз. — Вы готовы уйти с должности, которую ваши предки занимали не одно столетие, только потому, что я прекратил финансовую помощь женщине, помогать которой, между прочим, я был вовсе не обязан? Я отказываюсь вас понимать.— Это вас трудно понять, а не меня! — закричал Холланд, потеряв терпение. — Вы делаете всякие странные вещи, которые имеют тяжелые последствия. Я больше не хочу иметь с вами дело.— Так вам придется иметь со мной дело — Трамор тоже вышел из себя и перешел на крик. — Хотя бы потому, что всю вашу жизнь Пауэрскорты заботились о том, чтобы вы хорошо питались и хорошо одевались; именно они платили за ваше обучение в Кембридже и обеспечили вашим родителям похороны на лучшем кладбище. Так что вы останетесь моим управляющим, Джонс. Это ваш долг передо мной.Во время этого разгневанного монолога Холланд стоял молча и неподвижно, словно изваяние. Ему хотелось столь же резко ответить на слова маркиза, но мешало внезапно появившееся чувство вины. Он невольно вспомнил и свою студенческую юность в Кембридже, и то, как Трамор работал в конюшне, словно безродный нищий. Еще болезненнее были для Холланда воспоминания о его собственном безоблачном детстве в семье управляющего имениями маркизов, в то время как сам наследник их имений даже не смог похоронить свою мать по-человечески и вел полуголодное существование.Джонс выдержал тяжелый взгляд маркиза, но разговор их на этом закончился. Трамор покинул столовую. Холланд мрачно посмотрел ему вслед.Теперь совесть не позволила бы Джонсу уклонится от возвращения в замок, к его нелегким обязанностям, но, поставленный перед необходимостью вернуться, он утешал себя тем, что, быть может, там, в Пауэрскорте, он сможет повлиять на маркиза и каким-то образом помочь в беде семье Альсестер. Быть может.— Мы должны продать Фиалковую Лужайку, Лиза, — сказала Эвви, не поднимая глаз от вязанья. — У нас просто нет другого выхода.Лиза тяжело вздохнула. Уже две недели они с сестрой обсуждали собственное будущее, но так и не могли ни о чем договориться.День выдался холодный, и сестры сидели у камина, пытаясь согреться. Эвви вязала, а Лиза сидела рядом на диване. Она была слишком возбуждена, чтобы заняться работой. Вот-вот должен был вернуться из школы Джордж, и обе они с нетерпением ждали его, и тогда им всем станет повеселее.— Нам нельзя продавать домик, — сказала, наконец, Лиза. — Ведь другого у нас уже не будет. И кроме этого домика у нас ничего больше не осталось от родительского имения.— Но ведь это единственное, что удерживает нас здесь, — возразила Эвви. — Мы — чужие в Ноддинг Нолл, по крайней мере, с тех пор, как разразился скандал. — Эвви даже перестала вязать от волнения. — Я слепая, но не глухая, Лиза. Я ведь знаю, что они о нас говорят.— Ну, все не так уж плохо, — не очень уверенно возразила Лиза.— Не так уж плохо? Да это просто ужасно! Ты думаешь, Лиза, я не знаю, что старая вдова Таннахил всякий раз, увидев нас, переходит на другую сторону улицы? Ты, правда, говорила мне, что она всегда кивает нам. Но почему я не слышу звука ее шагов? И почему ты всякий раз напрягаешься, когда она поблизости?Лиза нахмурилась, услышав эти слова. Она-то всегда стремилась оградить сестру от деревенского злословия, да, видно, ничего из этого не вышло.— Она ни о чем не разговаривала с нами со времени похорон, — заметила Лиза. — К тому же я ведь и без нее могу прожить. Так даже лучше.— Она говорит, что ты стала совсем как мама, — продолжала Эвви.Это было слишком для Лизы. Руки ее дрожали от гнева. Как могла старая вдова быть столь злой?— Но все не так, Эвви, — проговорила она. — И оставим уже это.— Она не перестанет говорить о нас, — возразила сестра. — Жители деревни не оставят нас в покое, поэтому мы сами должны покинуть Ноддинг Нолл.Лиза покачала головой.— Мы не можем этого сделать. За наш домик мы получим жалкие гроши, а потом будем жить в нищете, и еще неизвестно, сможем ли мы когда-нибудь приобрести новый. — Она снова тяжело вздохнула. С тех пор, как они получили последнее письмо от адвоката тетушки Софи, обе не знали покоя.— У меня есть другое предложение, — произнесла Лиза, поколебавшись немного.— О чем ты говоришь?— О Уилмоте Билингсворте.Эвви так и ахнула.— И слышать больше не желаю об этом мерзком человеке, — воскликнула она. — И нельзя же, чтобы ты жертвовала собой ради того…— Ну, не совсем же он плох, — перебила Лиза. — И потом, он всегда был влюблен в меня…— Влюблен? Да он просто развратник, сестрица, и этим все сказано. У него цепочка от часов — из человеческого волоса.— Ну, по-моему, это обстоятельство произвело на тебя слишком большое впечатление. Мне не следовало тебе об этом рассказывать. Сейчас ведь мода такая. Даже Арабелла Парке стала носить сережки из своих рыжих волос.— Замечательно, — насмешливо воскликнула сестра. — Это, конечно, для него комплимент. Пусть теперь он женится на тебе, и ты в одно прекрасное утро проснешься остриженной наголо, а его дочки будут носить ожерелья из твоих золотистых кудрей! Нет, Лиза, лучше не будем говорить об этом.— Ничего не поделаешь, придется, Эвви. Ведь для нас это сейчас единственный шанс спастись от полного разорения, — произнесла Лиза.Она встала и начала расхаживать по комнате. Что было делать? Не так-то легко представить себе брак с таким человеком, как Уилмот, а тут еще приходится, чуть ли не защищать его перед родной сестрой. И это сейчас, когда Лизе особенно нужна была поддержка Эвви. Без этого она не смогла бы решиться на такой шаг.— А если тебе недостаточно всех «прелестей» Уилмота Билингсворта, — продолжала Эвви, — то не забывай про его милых дочек, про этих, как их… Глорию и Адель.— Да-да, из них получились бы замечательные падчерицы, — заметила Лиза, стараясь не рассмеяться.— Замечательные! Да им обеим вместе уже лет сто пятьдесят!— Что ты, им меньше, — Лиза все же не задержалась от смеха.— Да нет, не меньше! И страшно подумать, сколько лет самому Уилмоту. Лиза, тебе нечего и думать о таком замужестве. Это никуда не годится.Лиза поглядела на сестру уже без улыбки. Это и вправду никуда не годилось. Уилмот действительно был жадным, распутным и вообще довольно противным. Пожалуй, он заслуживал и более нелестных характеристик. Кроме того, Лиза всегда мечтала, что встретит сильного, благородного человека, что она полюбит его всем сердцем, так же как и он ее, что они будут счастливы… Она, сама, не ожидая этого, посмотрела в окно, туда, где высился вдали замок Пауэрскорт. Мечты мечтами, а выход надо было искать в реальной жизни, какой бы жестокой ни была действительность.— Я должна это сделать, Эвви, — сказала Лиза тихо.Необходимо было дать воспитание младшему брату. Необходимо было заботиться о сестре. Без них ее собственная жизнь не имела для Лизы никакого смысла. Именно она должна была сохранить остатки семьи Альсестеров. И если ради этого ей, Лизе, придется пожертвовать своим счастьем, значит, так суждено.Она нервно рассмеялась и сказала:— Да и что нам остается, кроме этого?— А почему бы тебе не написать письмо Айвану? — спросила вдруг Эвви— А с какой стати? — спросила изумленная Лиза.— Знаешь, я ведь помню, что он был неравнодушен к тебе, — ответила сестра. — Тогда я еще видела.Как обычно, при упоминании Айвана Трамора, Лиза почувствовала неуверенность и страх. А, кроме того, воспоминания о нем пробуждали еще одно чувство, в котором она не хотела признаться и сама себе.Заметив, что сестра молчит, Эвви продолжала:— Я думаю, что если ты непременно хочешь пожертвовать собой, то уж лучше Айван, чем кто-то другой…— А ему-то что до всего этого? Он совсем не думает о нас. Тем более что мы не виделись уже пять лет. — Лиза старалась говорить спокойно. — Он живет в Лондоне, в богатстве и роскоши. Да и что мы ему? Мы теперь для него все равно, что крестьяне. Мало ли что… было прежде… так давно… Теперь все иначе… — Она умолкла, не справившись с волнением.Айван Трамор! Лизе даже про себя было трудно произносить его имя, не то, что вслух. Черт бы его побрал! С чего это ему пришло в голову вернуться в Пауэрскорт именно теперь, когда они остались без средств? Лиза закрыла глаза и очень живо представила себе, как он будет злорадствовать, увидев их жалкое положение. Он, пожалуй, даже получит удовольствие, если ему удастся навредить им еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39