— Но лишь на мгновение. — Каждому из нас положено страдать. И вы очень хорошо это знаете.— Нет! — вскричала Лиза, сделав еще одну, отчаянную попытку вырваться. Но это было бесполезно.— Послушайте, зачем вам все это? — спросила она упавшим голосом.— Не я все это придумал, алаинн. Вы бы все равно пришли ко мне, рано или поздно.— Я бы не сделала этого.Он рассмеялся:— Даже если бы вы стали женой старого Билингсворта, все равно потом вы пришли бы ко мне.— Нет! — горячо ответила Лиза.— Мы были созданы друг для друга. Ни брак с Билингсвортом, ни даже ваш отец не смогли бы помешать вам найти дорогу к моей постели.Не в силах больше терпеть все это, Лиза дала ему пощечину. Только сделав это, она поняла, что ударила Айвана по той же щеке, на которой у него был шрам.Трамор побледнел от гнева.— Я вам не мальчик для битья, мисс Альсестер, — воскликнул он, стиснув зубы, больно сжав ее руку. — И прошу вас запомнить это.— Я бы могла последовать вашему совету, если бы вы не вели себя как ублюдок! — выпалила Лиза, и когда до нее самой дошел смысл ее слов, она ужаснулась тому, что снова сделала то же самое.— Ну, раз вы и теперь считаете меня ублюдком, — прошипел Айван, — то я вам, покажу, что могу им быть и на самом деле!Он снова силой уложил Лизу на постель и, чтобы она не сопротивлялась, одной рукой завел ей руки за голову и продолжал их крепко держать.Айван снова коснулся губами глаз Лизы, потом ее щек. Она извивалась, пытаясь сбросить его, но это было бесполезно. Его губы потянулись к ее губам, и он снова поцеловал ее.Лиза решила крепиться, не отвечать на его поцелуй, однако это было очень трудно сделать. Страсть, ненависть, чувство удовольствия, гнев боролись в ее душе, и она особенно сильно желала, чтобы наступил мир. Поцелуям и ласкам Айвана нельзя было верить. Она уже знала, что его поцелуи не дают радости, но лишь приносят мгновенное наслаждение, за которым следует чувство опустошения.— Не надо, — шептала она сквозь слезы, когда Айван, оторвав свои губы от ее губ, продолжал свои непрошеные ласки. Свободной рукой он начал снимать с нее нижнюю юбку. Лиза содрогнулась. Она прекрасно понимала, что он собирается сделать, и это ужасало ее. Она стала отчаянно сопротивляться, но лишь впустую тратила свои убывающие силы. Не в силах остановить его, Лиза зарыдала от боли и горн.Если ее попытки бороться с Айваном не достигли своей цели, то ее слезы, кажется, все же тронули его. Он остановился и посмотрел на ее лицо. Потом он закрыл глаза и едва слышно выругался.— Не надо так, — умоляюще прошептала Лиза. Айван нехотя отпустил ее.Немного успокоившись, Лиза, наконец, посмотрела на него, все еще не веря тому, что он перестал ее мучить. Но он, не глядя на нее, встал с кровати, надел рубашку, висевшую на спинке стула, и вышел из комнаты, хлопнув дверью.Лиза почувствовала себя обреченной.— Что за злой рок свел нас? — прошептала она, глядя на закрывшуюся за ним дверь, но никто ее, конечно, не услышал. Лиза упала на постель и заплакала так, как будто не ожидала уже в жизни ничего хорошего. Теперь, казалось ей, у нее не осталось ничего, кроме слез и воспоминаний. Часть II Я слышал, ангелы следят за каждым и делом, и движением людей, И наслаждаются своим сужденьем и знанием о нас, и тем живут. Бен Джонсон. Музыкальный диалог в «Пасторальных беседах». Глава 16 Весна 1850 года запомнилась Лизе не только печальными событиями, которые тогда случились, но и прекрасными погожими днями. К майскому солнцу тянулись яркие ирисы, нежные розы, прекрасные лилии. Голубое небо было совершенно безоблачным. Весна пробудила к жизни все живое. Все вокруг дышало молодостью и жизненной силой. И шестнадцатилетняя девушка не могла остаться невосприимчивой к этому буйству весны.Младшим Альсестерам зима в этом году показалась особенно длинной. Родителей не было дома с Рождества, а слуги шептались по углам, судача о скандальном поведении их матери в Лондоне. Но слуги всегда сплетничали о Ребекке Альсестер, и старшая из детей, Лиза, не обращала на это внимания. К тому же в мае того года у нее были более важные заботы, нежели болтовня каких-то олухов.Зимой Лиза подучила от матери замечательное письмо, в котором она обещала вернуться домой в июне, с тем, чтобы готовить дочь к выходу в свет. Весной из Лондона стали прибывать большие чемоданы с платьями из всевозможных тканей. Сообщение это, а тем более сами наряды, конечно, очень обрадовали Лизу. Она уже не раз представляла себе, как отец ее, в элегантном черном костюме, танцует с нею первый вальс, а ее красавица мать смотрит на дочь с радостью и гордостью.Но вместе с тем Лиза чувствовала и смутное беспокойство. Конечно, когда она появится на своем первом балу, у нее будет много поклонников, из числа знакомых и друзей ее родителей. Конечно, все эти молодые люди будут красавцами и богачами (Лиза не сомневалась в этом). Но среди них не будет одного человека, именно того, которого ей хотелось бы видеть больше всего. Этот бал, на котором она будет танцевать с блестящими кавалерами, как бы воздвигнет стену между нею и Айваном. Особенно обидным казалось то обстоятельство, что Айван даже не узнает, сколько у нее будет поклонников.Лиза сидела на мраморных ступенях родового дома Альсестеров, предаваясь грустным размышлениям. На ней был костюм для верховой езды из темно-синего бархата, а на голове — фетровая шляпка с вуалью. Лиза решала для себя вопрос: что же надо ей сделать, чтобы Айван обратил на нее внимание? А сделать это следовало как можно скорее, еще до первого бала.В действительности Лизе больше всего хотелось не балов, не нарядов, не богатых молодых поклонников, ей хотелось заслужить благосклонность. Айвана, младшего конюха Альсестеров.Конечно, Лиза знала то, о чем говорили все: что он — незаконный сын маркиза Пауэрскорта и что у него нет даже фамилии — для всех он просто Айван. У таких людей не бывает ни семьи, ни родных. Но ради него Лиза вставала по утрам, и каждый день ее главным желанием было увидеть Айвана хотя бы ненадолго. Он казался ей чем-то вроде звезды — прекрасным, но недоступным. В этом чело веке она видела эталон мужской красоты, находя его похожим на «Давида» Микеланджело. Он же вовсе не замечал ее.Лиза решила, что непременно надо что-то поскорее предпринять, иначе ее мечты об Айване никогда не станут действительностью.— А, вот где ты! А я тебя везде ищу! — услышала Лиза голос Эвви.На сестре также был костюм для верховой езды, из бордового бархата. Четырнадцатилетняя Эвви, ясноглазая и розовощекая, была в той поре, когда девочка только начинает превращаться в девушку.— Думаю, наши пони сейчас будут готовы, — сказала Лиза, поглядев в сторону конюшни.— Конечно. Пойдем скорее! — Эвви схватила Лизу за руку и потащила ее вниз, на дорожку, мощеную кирпичом.Их пони, Танцор и Мелодия, были на месте к тому времени, когда барышни Альсестер дошли до первого огороженного выгула. Привел их мистер Мерривезер, старший конюх. Лиза огляделась: Айвана нигде не было, и она сразу почувствовала разочарование. Она села верхом на Танцора, хотя желание кататься вдруг пропало. Конюха Дика, который обычно их сопровождал, также не было поблизости.И тут, оглянувшись, Лиза увидела за спиной человека, которого мечтала здесь найти, сидящего верхом на одном из самых норовистых скакунов.Настроение у нее сразу улучшилось. Известно было, что Айван лучше всех умеет объезжать таких коней, поэтому он и появился здесь. Лиза с обожанием посмотрела на своего героя.— Ты готова, Лиза? — спросила Эвви, которой не терпелось начать скачку с препятствиями.— Вполне, — ответила она, бросив украдкой еще один взгляд на Айвана.— Тогда поехали.Эвви поскакала вперед. Лиза вскоре догнал ее, за ними последовал и красавец конюх.В тот день их спутник был в довольно скверном настроении. Иногда он был в более сносном расположении духа, и с ним можно было даже поговорить. Они с Эвви начинали шутить и дурачиться, и тогда на его губах появлялось подобие улыбки. Они даже мог ли получить от Айвана не односложные ответы на свои вопросы.Но сегодня он был мрачным и замкнутым. В спину ему дул холодный ветер, и Лиза заметила, что Айван, как обычно, был легко одет. На этот раз на нем были кожаные штаны, старая рубаха в заплатах, сапоги и тонкий полушерстяной жилет.— Лиза, поедем на восточную сторону, — окликнула ее Эвви. — Недавно я нашла там старую каменную загородку, как раз подходящей высоты.— Танцор на прошлой неделе потерял подкову, и сейчас он еще не в лучшем состоянии, — объявил Айван. — Ему пока не следует прыгать.Лиза оглянулась. Айван, вмешавшийся в разговор, сказал эти слова тоном, не допускающим возражений. Все же она решила поспорить, хотя бы для того, что бы он о чем-нибудь с ней поговорил.— Танцор чувствует себя прекрасно — Лиза по трепала пони по холке. — Ему нечего бояться каких-то загородок.— Сейчас ему нельзя напрягать ногу. Он может не взять барьера и сбросит вас.— Мне уже случалось падать. Ничего страшного — Лизе хотелось разговорить Айвана, но он, по-видимому, совершенно игнорировал ее интерес к нему.— Я не допущу, чтоб при мне кто-то из детей сломал себе шею, — заявил он.Лиза отвернулась, почувствовав себя оскорбленной. Мало того, что ее сочли ребенком, но сделал это именно Айван. Однако она уже не ребенок! И она в любом случае готова ему это доказать.Она заставила пони скакать быстрой рысью, по том — галопом, а потому достигла восточного луга намного раньше Эвви и Айвана. Гнев и чувство унижения не давали Лизе покоя. Она докажет ему, что она не ребенок! Он еще узнает, сколько у нее будет кавалеров, и умрет от ревности!Вскоре Айван и Эвви нагнали Лизу, и Эвви на своей Мелодии поскакала к загородке. Мелодия легко перескочила препятствие, и Эвви радостно засмеялась. Глядя па нее, Лиза выкрикнула с вызовом, обращаясь, к Айвану:— Я уже не ребенок, и не надо меня так называть! Мне уже шестнадцать лет!Айван оглядел ее с головы до ног так, что она поежилась, и ответил тоном, не допускающим возражений:— И все-таки вы ребенок, мисс Альсестер, и для вашего же блага вам следовало бы молить Бога, чтобы вы оставались ребенком подольше.Лиза сердито посмотрела на него, не зная, как ей воспринимать это замечание. Во всяком случае, его слова показались ей оскорбительными, и она снова попыталась найти утешение в мыслях о своих будущих успехах в свете и о том, что тогда ей, наверно, удастся доказать Айвану, что она уже взрослая. Но и в этом у Лизы не было уверенности. А вдруг и после ее успеха у богатых и красивых мужчин он также не удостоит ее внимания? Эта мысль привела Лизу в ярость, и она вдруг погнала своего пони вперед, старой каменной загородке. Она не позволит Айван помыкать собой! Она не сомневалась, что Танцор сможет взять барьер, что бы там ни говорил конюх.Но, перескочив через загородку, пони задел копытами за верхние камни, и Лиза, не удержавшись в седле, упала на траву по ту сторону стенки Ей почти не было больно, и, за исключением ссадины на виске, повреждений она не обнаружила. Прежде чем Лиза успела встать, разъяренный Айван перепрыгнул через загородку и оказался рядом. Вид у него был такой, как будто он готов убить Лизу, но он вдруг взял ее на руки и прижал к себе, прежде чем она успела сообразить, что происходит.Лиза, пораженная его внезапной заботливостью, замерла от восторга: ведь теперь она была в его объятиях. Когда Айван стал осматривать се, словно врач, Лиза была даже несколько разочарована. И все же, увидев его глаза, она почувствовала себя вознагражденной за все неприятности этого дня. Хотя Айван старался казаться хладнокровным и равнодушным, взгляд его выражал все что угодно, только не равнодушие. Не удержавшись, Лиза по-детски целомудренно поцеловала его в щеку. Айван, словно нехотя, погладил ее висок, на котором была ссадина. Потом он наклонился, как будто собирался поцеловать ее, но в это время вернулась Эвви.Лиза посмотрела на сестру. Эвви, кажется, больше беспокоило то, что Лиза на руках у Айвана, нежели то, не пострадала ли она при падении. Айван тут же поставил ее на ноги, после чего сел на своего коня и ускакал на поиски Танцора.Эвви, узнав о случившемся, дала ей чистый носовой платок, и обе они стали ждать у каменной загородки возвращения Айвана.Домой все трое возвращались в полном молчании. Айван никак не реагировал на все попытки Лизы за говорить с ним, а на Эвви все происшедшее, видимо, произвело сильное впечатление, и она тоже предпочитала молчать. Когда они вернулись к месту, откуда началась прогулка, у Айвана был такой холодный и отчужденный вид, что Лиза даже подумала: а не приснилось ли ей | все, что произошло на лугу? Когда пришла пора спешиться, Айван помог слезть с пони Эвви, оставив Лизу на попечении мистера Мерривезера. Он увел своего скакуна в конюшню, не прощаясь и не оглядываясь.Лиза, рассерженная и обиженная, с трудом смогла овладеть собой. Но сочувственные взгляды Эвви были очень неприятны Лизе, и она поскорее убежала в дом, чтобы побыть в одиночестве.Весь вечер Лиза провела, сидя у камина в своей комнате. На этот раз на ней было простое синее шерстяное платье с белым воротничком, и она была бы похожа на девочку-школьницу, не знающую взрослых забот, если бы не выражение ее лица. Лиза все думала об Айване. Как он мог быть таким бессердечным и равнодушным после того, как едва не поцеловал ее? Не ошиблась ли она, заметив, как он смотрел на нее, после того как она упала? Не приняла ли желаемое за действительное?Она сидела и смотрела на огонь, пытаясь убедить себя в том, что ей все это не показалось, что он на самом деле неравнодушен к ней, но добиться своей цели ей так и не удалось.Было уже поздно, но Лиза не ложилась спать: она знала, что из-за всех этих сомнений и переживаний заснуть ей в эту ночь все равно не удастся. В это время взгляд ее упал на пелерину, лежавшую на диване.В первое мгновение мысль, пришедшая в голову Лизе, даже испугала ее. Но она не отвергла эту внезапную идею. В конце концов, что страшного случится, если она ненадолго зайдет сейчас в конюшню. Конечно, уже стемнело, и в такое время ей вовсе не подобает выходить из дому, не подобает даже думать о таких вещах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39