Так он поступил с женщиной, которая родила ему дочь. Горькая улыбка искривила полные губы Кэма.
Он был пьян и озлоблен в тот день, вернувшись в поместье отца. Семья в панике взирала на угрюмого, мрачного, молчаливого человека, которого все помнили приветливым и жизнерадостным. Однажды поздним вечером, гуляя в окрестностях, он увидел бегущую через луг смазливую девчонку, одну из горничных своей невестки. Он кинулся на нее словно волк на ягненка, и после короткого яростного плотского соединения без малейшего признака нежности отпустил ее, и она убежала. Кэмерон совершенно забыл про этот эпизод, и вспомнил только тогда, когда его брат упомянул, что горничная уволена – она забеременела и не хотела назвать имени отца ребенка. Вот тогда Кэм взял дело в свои руки. Он вернул женщину в поместье, заявив семье, что отпрыск Бьюкененов должен расти среди родственников. Женщине предоставили коттедж, куда ей доставлялось все необходимое. Мать умерла при родах, но дочь родилась здоровая и красивая, как две капли воды похожая на Кэма. Взяв ее впервые на руки, он почувствовал радость и благодарность Богу, и вознес молитву за помин души усопшей, лежащей в углу комнаты на убогом ложе.
С тех пор Кэм регулярно навещал ребенка, но делал это по вечерам, чтоб сумерки скрадывали его черты, – он боялся напугать девочку. Нянька на это время выходила. Иногда он подолгу сидел у кровати спящей дочери, гладя время от времени ее золотистые кудри. Однажды ему даже послышалось, что она промурлыкала во сне: «Папочка…»
Сейчас Кэм почувствовал, как глаза его увлажнились при воспоминании о дочери, которую он ни разу в жизни не обнял.
– Ты намереваешься вернуться сегодня к своей жене? – спросил его вдруг Джейми.
Кэм положил на стол нож и вилку и устремил на Джейми взгляд своего ярко – синего глаза.
– Да, – сказал он. – Я послал ей утром известие о своих дальнейших планах.
– И какие же у тебя планы?
– Относительно чего? – отозвался Кэм. Обычно флегматичный Джейми на этот раз всерьез рассердился:
– Твои намерения в отношении жены и вашего брака.
Кэм подцепил вилкой хрустящую корочку пирога.
– Это – мое дело, – заявил он, и, поднося вилку ко рту, заметил, с явным намерением изменить тему: – У тебя совсем неплохая кухарка, Джейми…
Но Джейми упорствовал: – А как обстоит дело с твоим графским титулом?
Кэм повел широкими плечами.
– Как обстоит дело с графским титулом? – рассеянно повторил он.
– Да! Присвоил ли тебе король титул графа Дерран?
Кэм отпил глоток красного бургундского вина, наслаждаясь его ароматом. Он полюбил французские вина, когда делил с королем изгнание во Франции.
– Да. Это записано в брачном контракте. Я теперь – граф Дерран. – Кэм улыбнулся. – Если же я умру без наследника, моя жена останется графиней Дерран.
– Думал ли ты, – настойчиво продолжал расспросы Джейми, – о своем новом статусе? Теперь ты – один из самых могущественных людей королевства. А придворные завистливы и готовы утопить тебя в ложке воды. Остерегись, не подавай повод к сплетням.
– Думаешь, я этого не знаю, Джейми? Будь моя воля, я предпочел бы быть господином самого маленького владения в Шотландии, вблизи своей родни. Но король пожелал, чтобы я взял в жены эту Маризу Фицджеральд и получил ее титул. Как мог я не повиноваться королю?
– Значит, ты должен продолжить династию?
– Знать не знаю о династии, Джейми! Зачем мне великие замыслы? Я хочу сына. Моей крови, законного наследника.
– Это же имеет в виду и король, – сказал Джейми, – ведь он ищет сейчас законного союза. Ведь Карл Стюарт настрогал десяток незаконных сыновей, и если не будет законного наследника трона, развал в стране неизбежен.
– Давай лучше поговорим о тебе, Джейми. Кому достанется растущее богатство Кавинтонов? Похоже, ты сам не думаешь о сыне, о наследнике, все заботишься о других? – спросил Кэм.
– Это серьезный вопрос, и я буду обдумывать его тщательно и не спеша, – заявил Джейми. – Женщину, которую я мог бы полюбить, найти нелегко.
– Ты гонишься за бесплодной мечтой, дорогой мой, – колко возразил Кэм. – Любовь? Да нет ее на свете. Похоть – есть. В результате разрешить проблему несложно. Жена – для потомства, шлюха – для сладострастия.
– Это что же, твой теперешний принцип жизни? – спросил Джейми, задумчиво глядя на друга светло – карими глазами.
Кэм медленно отпил глоток вина.
– Нет, теперь я женат, и с остальным покончено.
– А вчерашнее?
– Напоследок, – вздохнул Кэм. Он подцепил на вилку кусочек начинки из пирога и переменил тему разговора:
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером ужинал со мной и моей женой.
– Думаешь, я тебе понадоблюсь? Не лучше ли будет вам провести вечер вдвоем?
– Никаких споров, Джейми, я уже обо всем договорился. Давай – ка сыграем партию в шахматы.
Племенные жеребцы…
Она решила купить несколько коней на племя, и король обещал ей помочь в выборе.
– Графиня, – раздался за ее спиной глубокий низкий голос, – как я рад видеть вас, черт возьми! Обопритесь о мою руку!
– С удовольствием. Ваше Величество, – отозвалась Мариза. Она знала, что король любит прогуливаться ранним утром в своем красивом парке Сент – Джеймс с собаками. И на этот раз его провождали три спаниеля, которые закрутились вокруг юбок Маризы.
– Вам нравится прогулка?
– Да, Ваше Величество, – Мариза, к счастью, надела вельветовое платье темно – розового цвета, и не озябла – уже становилось прохладно.
– Ну вот и прекрасно! – Карл смотрел с высоты своего роста на свою привлекательную спутницу, свежесть которой среди его накрашенных до ушей придворных дам казалась просто поразительной. Если бы она была замужем за обычным придворным, согласным играть роль «man complaisant»', Карл охотно приударил бы за графиней Дерран. Она была умна и остра на язык, – а Карл ценил в женщинах оба эти качества. Глубокий четырехугольный вырез открывал белую грудь, которая притягивала взор короля.
Мариза заметила пристальный взгляд Карла и забеспокоилась. Румянец прихлынул к ее щекам.
Напряженность разрядилась благодаря одному из спаниелей, который вдруг залился неистовым лаем, увидев на дереве белку. Карл отозвал спаниеля;
Мариза вздохнула с облегчением и нагнулась, чтобы погладить собаку, которая облизала ей пальцы языком.
– Вы любите собак? – спросил Карл.
– О да. Ваше Величество, – сказала Мариза, выпрямляясь. – В поместье моего кузена Килруна у меня было несколько любимцев. Особенно я дружила с одной овчаркой. Это был верный и храбрый пес.
– Почему «был»? – спросил Карл. Мариза грустно улыбнулась в ответ.
– Он погиб на охоте. Из-за меня, вернее, спасая мне жизнь. Мы охотились на медведя и уже нашли его берлогу. Моя лошадь оступилась и хромала; я придержала ее и отстала от остальных. В это время прямо на меня выскочил медведь. А у меня только небольшой кинжал – неподходящее орудие защиты против такого зверя.
– Ну и перепугались же вы, могу себе представить, – заметил Карл.
– Действительно, я была в ужасе, Ваше Величество, – подтвердила Мариза. – Странная мысль промелькнула у меня в голове: отец отправил меня в Ирландию, чтобы уберечь от сторонников Кромвеля, а погибну здесь в лапах дикого зверя. Но я вспомнила, что Фицджеральды никогда не падают духом и не сдаются бе з борьбы, – Мариза помолчала, любуясь стаей диких уток, плывущих по пруду. – В это время примчалась собака и вцепилась в медведя. Она погибла, но меня спасла.
Они медленно шли дальше по тропинке, когда Мариза вдруг услышала заданный лукавым дразнящим тоном неожиданный вопрос.
– А вы знаете латынь, графиня?
– Учитель мой считал, что я занималась ею прилежно.
– Тогда переведите мне: «Aut Caesar aut nullus».
Подумав не более минуты, Мариза отчеканила: «Либо Цезарь, либо никто».
– Верно! – засмеялся Карл, сверкнув белоснежными зубами, которые особенно ярко выделялись на его смуглом лице.
– А я, графиня, внес бы в вашем случае поправку: «Либо Фицджеральд, либо никто».
Смех Маризы зазвучал громко и весело, как почтовый рожок.
– И вы правы в данном случае, Ваше Величество. Отвага всегда была присуща нашей семье, думаю, что так будет и впредь.
Мариза умышленно не обратила внимание на некую двусмысленность шутки и смотрела на короля ясным невинным взглядом.
– Дорогая графиня, – заметил Карл, – в вас сама гордость являет себя как добродетель.
– О, Ваше Величество слишком милостивы к своим скромным подданным.
В ответ Карл засмеялся густым мужским смехом.
– Я восхищен вашим ответом, графиня, и нашей совместной прогулкой, но, наверное, пора уже вернуться в Уайтхолл. Думаю, лошади уже доставлены и приготовлены для осмотра.
Они повернули назад, и Мариза удивленно наблюдала, как радостно встречный простой люд приветствует своего короля. Их восхищал не его превосходный французский костюм, а обаяние и сила его личности; они восхищались им. Все глазели и на Маризу; раздавались возгласы:
– У короля новая забавница! Ничего не скажешь, выбрать он умеет: красотка что надо!
Комментарий достиг слуха короля, который повернулся к Маризе и тихо спросил ее:
– Вы не оскорблены, графиня? Мариза подняла на него глаза:
– Конечно, нет, Ваше Величество. Ни об одной вашей спутнице никогда не подумают, что она – целомудренная гордячка, которая способна противиться королю, самому обаятельному мужчине Англии. Они говорили бы то же самое, будь на моей голове корона.
Карл поднял к своим губам руку Маризы и заявил восхищенно:
– Клянусь всеми чудесами мира, вы – потрясающая женщина, графиня! Поистине редкостная.
Мариза улыбнулась и возразила:
– Я предпочитаю быть просто порядочной женщиной, Ваше Величество!
– Что делает вас еще более редкостной! – галантно заключил Карл.
Они уже подошли к месту, где стояли их грумы, держа под уздцы оседланных лошадей. Когда они подъезжали к Уайтхоллу, Карл бросил взгляд на всадницу, скакавшую рядом с ним, и подумал: «Надеюсь, мой друг – шотландец оценит в конечном счете подарок, который я ему преподнес…»
ГЛАВА 6
Небольшая столовая лондонского дома Фицджеральдов была ярко освещена. В свете многочисленных свечей мягко сияло полированное дерево стола из золотистого дуба; на нем были расставлены старинные оловянные блюда, светившиеся тусклым блеском, полные яркими апельсинами, сияющими как золото лимонами, спелыми винными ягодами, душистыми яблоками и полновесными гроздьями винограда. На обоих концах стола стояли серебряные вазы с орехами разных видов, чищенными и нечищенными, и рядом с каждой вазой – изящные серебряные щипцы для колки орехов.
В комнату вошли две служанки; каждая несла оловянное блюдо с нарезанными ломтями свежего хлеба. В руках у третьей – деревянный поднос драгоценного красного дерева, на котором лежали четыре шарика свежевзбитого масла. Она разложила их на тарелках – стол был накрыт на четыре прибора. У каждого из приборов лежала снежно – белая салфетка, на одной из них в углу была вышита золотой нитью буква «Б», окруженная изящным витьем виноградных лоз. Служанки знали, что вышивку делала их хозяйка.
Увидев в дверях Маризу и Брайенну, служанки присели.
Мариза внимательно оглядела стол. Она плохо себя чувствовала с утра, но решила, что не позволит кому – либо это заметить. Мариза увидела, что Брайенна глядит на нее и сызнова обрадовалась присутствию кузины. Это ее поддержит.
– Я вижу, ты надела сегодня вечером «ожерелье Дювессы», – отметила Брайенна. Мариза улыбнулась и тронула левой рукой роскошное ожерелье из золота и рубинов, украшавшее ее шею. На запястье блестел браслет такой же работы, а в ушах кроваво – красными огнями сияли рубиновые серьги. Это был драгоценный гарнитур О'Нилов, который из поколения в поколение переходил к старшему наследнику семьи Фицджеральдов. Теперь Мариза должна была хранить его для жены своего старшего сына.
– Это было любимое украшение мамы, – с грустной улыбкой сказала Мариза Брайенне.
Отправляя дочь в Ирландию, мать вручила Маризе ящичек из слоновой кости с наследственными драгоценностями Фицджеральдов.
Господь не допустит, чтобы эти священные для нашего рода украшения попали в лапы приспешников Кромвеля, – сказала мать и закончила со слезами на глазах:
– Ты последняя в роду Фицджеральдов, дочка. Носи их с честью.
Мариза увидела, что Брайенна вышла к столу по-прежнему в трауре, надев только скромную нитку жемчугов, прилегающих к ее нежной шее.
– Расскажи о своем визите к королю, – попросила Брайенна.
– Его Величество был очень добр ко мне, – ответила Мариза. – Находиться в его обществе – огромное удовольствие. Он такой остроумный, а в лошадях разбирается как никто. Хотя он уверил меня, что мой муж – лошадник под стать ему самому. А какую пару жеребцов он помог мне выбрать! – Глаза Маризы засияли восторгом. – Белоснежные красавцы!
– Ты собираешься скрещивать их со своими ирландскими кобылами?
– Да! – кивнула Мариза, взяв с блюда сочную виноградину и посасывая ее. – У меня будет лучший конный завод в Англии… после королевского, разумеется. И я восстановлю свое поместье таким, каким оно было до Кромвеля. Самое прекрасное наше поместье и самое дорогое для меня! – Мариза подумала о других поместьях Фицджеральдов, разграбленных бандами Кромвеля и покинутых крестьянами. Мариза и ее бабушка, вдовствующая графиня Дорсет, помогли многим фермерам восстановить хозяйства, но оставалось еще много несделанного, и наследница Фицджеральдов твердо решила, что будет заниматься восстановлением своих владений, а не вести праздную светскую жизнь в Лондоне.
Одна их служанок, молоденькая девушка по имени Бесс, вбежала в столовую и неуклюже присела.
– Прошу прощения, миледи, мальчик прибежал из конюшни и говорит, что милорд прибыл с каким-то гостем.
– Спасибо, Бесс.
– Попросить их прийти сюда?
– Нет, попроси пройти в библиотеку.
– Да, миледи.
Брайенна удивленно взглянула на кузину. Что затеяла Мариза?
– Миледи ждет вас в библиотеке, милорд, – сообщила Бесс Кэмерону.
Тот, изогнув золотистую бровь, с наигранным изумлением взглянул на Джейми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36