Симон поднял факел, который оставил горящим лежать на земле, и велел часовому принести седельные сумки.
Зал полуразрушенного замка ожил при их появлении. Симон швырнул шипящий факел на камень очага и поджег сухие дрова.
— Миледи, — сказал он, — я буду в огне скорее, чем этот хворост, если прямо сейчас закрою за нами дверь. Но я должен привести Гарольда!
Аделина улыбалась, глядя через плечо мужа. Гарольд уже стоял в дверях, краснее огня в очаге, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
— Прошу прощения, Тэлброк. Тут у меня к тебе два дела.
Симон коснулся плеча жены.
— Чуть позже, — прошептал он, — я найду тебя здесь, возле огня?
— Ты найдешь меня рядом с собой, — ответила она. — Время для секретов друг от друга для нас кончилось. — Она с улыбкой поманила Гарольда: — Проходи и садись с нами. Гарольд посмотрел на Симона:
— Милорд?
— Можешь говорить не таясь. — Симон пригласил Гарольда присесть на скамью. — Моя жена — наш союзник.
Гарольд перевел взгляд с Симона на Аделину и обратно на своего обезумевшего господина.
— Тэлброк, речь идет о мужских делах. Ты не выйдешь со мной во двор, чтобы мы могли поговорить там?
— Речь идет о лучнике Люке?
— Да, и еще кое о чем.
Аделина подвинулась ближе к огню, чтобы согреть руки.
— Симон, ты не можешь ожидать от Гарольда доверия ко мне. Ты, должно быть, сказал ему, что я работаю на Лонгчемпа.
У Гарольда при этом заявлении чуть глаза из орбит не выскочили. Он, не видя, пошарил возле себя, пододвинул скамью и в немом удивлении опустился на нее.
— Симон, выйди с Гарольдом и поговори с ним один на один. — Аделина улыбнулась ошалевшему оружейнику. — Иди, я не против.
— Возможно — нет, точно, — скоро наступит время, когда Гарольд станет единственным связующим звеном между мной и тобой. Вы должны доверять друг другу.
При упоминании о скорой и долгой разлуке на лицо Аделины набежала тень.
— Конечно, — согласилась она. Симон закрыл глаза.
— Отец Амвросий пропал. Гарольд встрепенулся.
— Да, это первое. Он исчез. Из поместья несколько раз приходили за ним, но я не мог найти его среди солдат. Сегодня утром он исповедовал наших людей, и я боюсь, с ним что-то случилось.
— Случилось, это верно. Он лежит мертвый за озером на дороге к южным лугам.
— Боже милостивый…
— Я убил его. — Симон встал и подошел к большей из седельных сумок. — Где лучник Люк? 249
Гарольд провел ладонью по лбу.
— На башне, сейчас его дежурство.
Симон вытащил пучок красных стрел из сумки.
— Я поднимусь к нему. — Он положил руку на плечо Аделине. — Гарольд подождет с тобой здесь.
— Симон, не ходи один. Симон улыбнулся:
— Думаю, Люк скоро поймет, что лучше меня у него друзей нет.
Гарольд нахмурился:
— Мы будем прислушиваться.
— Поговори с моей женой, старина. Отныне и впредь единственной твоей заботой будет сделать так, чтобы ей жилось хорошо.
Люк видел Тэлброка на пути в крепость и ждал, что тот захочет с ним увидеться. Симон решил подняться на башню по внутренней лестнице и старался производить как можно больше шума, чтобы дать Люку время подготовиться к его появлению. Не приведи Бог, шпион Лонгчемпа испугается и сделает какую-нибудь глупость.
— Люк, — позвал его Тэлброк, — мы должны поговорить.
Симон прихватил у часового на воротах еще один факел и с этим факелом в вытянутой руке и появился на вершине башни. Симон приблизился к Люку на расстояние вытянутой руки и протянул ему пучок стрел — красных, в ярком свете факела цвет их был вполне различим.
— Какие хорошие стрелы, — сказал Симон. — Длинные, летят далеко и с крохотными зарубками для того, чтобы можно было прикрепить к древку свернутое в жгут сообщение.
Лучник смотрел на стрелы, пауза затягивалась.
— Я солдат, — сказал он наконец. — Верный солдат короля. Отвези меня в Херефорд, и я докажу, что я не предатель.
— Я знаю, что ты не предатель. Но у тебя есть враг, который едва не сделал из тебя убийцу. — Симон отложил в сторону все стрелы, кроме одной. — Этастрела, — сказал он, — должна была отнести послание, чтоты убил мою жену.
Люк сделал шаг назад, отступив к перилам.
— Ты лжешь.
— Где отец Амвросий?
Люк посмотрел вниз, на казарму.
— Он не вернулся, — сообщил Симон, — и никогда не вернется.
Симон принялся вертеть стрелу в руке, рассматривая ее на свет.
— Кое-что ты должен узнать о Лонгчемпе. Он хорошо платит своим осведомителям, но при себе их долго не держит. Те, кто слишком близко подходит к разгадке его планов, должны исчезнуть. Лонгчемп послал Амвросия — кем бы он там ни был — убить Аделину и оставить достаточно улик, чтобы тебя повесили. Амвросий сохранил стрелы, которыми ты доставлял ему послания, и отнес их сегодня в лес, где он и лежал, затаившись, поджидая мою жену.
— Я ничего не знал…
— Это убийство, должно быть, имело огромную важность для Лонгчемпа, ибо Амвросий предпочел выполнить свою задачу во что бы то ни стало. Когда он увидел меня, бегущего к нему с мечом, он повернулся ко мне спиной и натянул тетиву. И, умирая, он не выпустил лука из рук. — Симон многозначительно помолчал. — Что же делает Лонгчемп с людьми, если его шпион предпочитает смерть ослушанию? — Симон пододвинул стрелу Люку. — Вот она, стрела, предназначенная для убийства дочери Кардока. Она могла бы умереть там, на склоне холма. Мы бы нашли ее с твоей стрелой в сердце и решили разорвать тебя на куски или подвесить на башне всем на обозрение.
— Я не верю тебе. Я не стану слушать твои басни.
— Тогда подожди, пока найдут тело. Амвросий пропал, и его завтра начнут искать, тогда ты мне поверишь. Возле него осталась одна-единственная красная стрела. Поверят ли наши солдаты в то, что ты непричастен к его смерти? Оставит ли Лонгчемп незавершенной задачу Амвросия?
— Где священник?
— Я скажу тебе, когда поклянешься сделать для меня одну вещь.
— Какую?
Симон взглянул вниз, туда, где по ущелью проходила дорога к поместью Кардока.
— Как ты сочинял послания? Ты их писал? Люк колебался с ответом.
— Если ты откажешься помогать мне, я позволю им растерзать тебя — насладиться в свое удовольствие. За то, что ты убил нормандского священника!
У Люка повисли руки.
— Я… я не пишу. Они научили меня условным знакам. Значок для человека и значок для того, что он делал. Лонгчемп не хотел, чтобы я писал словами.
— Ты рисовал знаки на пергаменте? Тогда найди кусочек кожи с той же шкуры, которую ты использовал раньше, и сообщи Лонгчемпу, что моя жена пропала. Не умерла, пропала. Ты можешь это сделать?
Люк отошел подальше.
— Если я нарисую знаки, ты убьешь меня, а стрелу пошлешь сам.
Симон пожал плечами:
— Я думаю, что сегодня ты перестал быть человеком Лонгчемпа. У тебя нет выбора. И добавь знак, что Амвросий здесь, в долине. У Лонгчемпа отыщется другой посредник, чтобы принять сообщение. Потом ты поднимешься вверх, за озеро, и найдешь Амвросия между камнями среди осинника. Закопай его поглубже.
— Я все сделаю. Чего еще ты от меня хочешь?
— Если решишь не возвращаться сюда, убирайся из Уэльса и старайся не попадаться на глаза Лонгчемпу. Если вернешься, я потребую от тебя клятву верности. Если ты вернешься к Лонгчемпу, я сделаю все, чтобы тебя повесили за смерть Амвросия. — Симон кивнул на стрелы брошенные на площадке. — У меня довольно их осталось, чтобы навлечь на тебя подозрение за еще три смерти. Если мне суждено погибнуть, за меня тебе отомстит Кардок. Единственная твоя надежда выжить — это моя добрая воля.
Люк посмотрел на свои стрелы.
— Ты клянешься?
— Я дал тебе слово.
И вновь лучник пребывал в сомнении.
— Тогда я скажу тебе, что Лонгчемп в Херефорде. Он велел мне передать твоей жене, чтобы она уговорила тебя туда поехать. Если она этого не сделает, Лонгчемп прибудет за тобой сюда, и начнется резня.
Симон покачал головой:
— Он не пощадил бы ни Аделину, ни ее семью. Он думает, она ему поверит?
Люк наклонился и принялся собирать свои стрелы.
— Она не попросила тебя уехать в Херефорд? Она должна была попросить тебя поехать с ней, пока не выпал снег.
— Нет, Аделина ни слова не сказала о Херефорде. Люк вздохнул:
— Я никогда не доверял женщинам.
Симон засмеялся. На нижней площадке лестницы он остановился, чтобы утереть слезы и подумать, что собиралась предпринять его жена относительно Лонгчемпа и долгой дороги в Херефорд.
Глава 25
— Симон не сошел с ума, Гарольд. И я ему не враг.
— Миледи, я никогда не называл его безумцем.
— Это у тебя на лице написано. Ты боишься, что я выдам его Лонгчемпу.
— Ты работала на лучника, не так ли? И вышла за моего господина, чтобы шпионить за ним?
Не так давно все обстояло именно так.
— Да, — созналась Аделина, — но не из любви к Лонгчемпу, а из страха перед ним. Теперь я перестала его бояться, Гарольд.
— Ну что ж. Бояться его никогда нелишне. Этот человек умен и опасен. Сущий дьявол.
— И у него есть серьезные основания желать Симону смерти.
Гарольд прищурился.
— Об этом мне ничего не известно.
— Зато мне известно. Твой господин рассказал мне о сокровищах в подземелье аббатства.
— Боже милостивый!
Для старого оружейника с бицепсами крепкими, как бочонки с бренди, Гарольд казался уж слишком застенчивым и тихим. Аделина видела, как кровь отхлынула от лица Гарольда, и ей тут же стало понятно, что Симон посвятил ее в свою самую опасную тайну. Теперь Гарольд взирал на нее с нескрываемым любопытством.
Она решила доверить ему и свою тайну тоже.
— Теперь ты видишь, что Симон мне доверяет. Он знал, что меня послал Лонгчемп, но при этом все равно мне доверяет. Ты можешь мне довериться тоже?
— Я попробую, — поджав губы, ответил Гарольд.
— Тогда послушай, что волнует меня сейчас: Лонгчемп приказал мне выманить Симона на дорогу в Херефорд, где канцлер возьмет его в плен. Если Симона там не будет, Лонгчемп со своими воинами сам придет сюда, в долину. И тогда он вырежет людей моего отца, ибо иначе они смогут свидетельствовать о его злодеяниях. Я не знаю, что он сделает с солдатами гарнизона. Я думаю, что та же участь может постигнуть и их, канцлер не оставляет свидетелей.
Гарольд созерцал ее в молчании.
— Я не стану посылать Симона на смерть, и я не дам Лонгчемпу убить моих соотечественников или ваших людей.
Гарольд взял сухую ветку и принялся разламывать ее на куски, подбрасывая щепки в огонь.
— Что ты намерена делать? Скажешь Лонгчемпу, что Тэлброк мертв?
Аделина ответила не сразу.
— Я не подумала об этом, но мысль неплохая. Однако для того, чтобы такой план сработал, Симону надо исчезнуть. А на это он не пойдет.
— Не в правилах Тэлброка бежать от опасности. Он мог бы давно так поступить, — согласился Гарольд, — как и вы, миледи.
— Конечно.
— Так что ты намеревалась делать, если не собиралась объявлять Симона мертвым?
Аделина заметила, что Гарольд сомневается, и улыбнулась:
— Если мы будем действовать вместе, твой план сработает лучше, чем мой. У тебя есть снотворное?
Взгляд Гарольда просветлел, он улыбнулся:
— Пожалуй, сонное зелье можно отыскать. — Он бросил последнюю хворостину в огонь и встал. — Ты напоишь его снотворным, и мы вместе утащим его куда-нибудь в надежное место, а наутро ты объявишь Лонгчемпу, что он пропал?
— Да. Мы спрячем его в одной из пастушьих хижин. Солдатам гарнизона ты скажешь, что обнаружил его мертвым на склоне холма, так что все, включая Люка, смогут повторить твои слова Лонгчемпу. А ты… Ты останешься с ним и позаботишься о том, чтобы он не дергался, пока Лонгчемп не уберется восвояси.
— Неплохой план, — согласился Гарольд. Аделине показалось, что он не кривит душой. — Я пойду поищу маковый отвар.
Аделина вздохнула с облегчением. Все оказалось проще, чем она предполагала. Гарольд поможет ей вывести Симона из игры, а к тому времени, как он узнает, что она отправилась разбираться с Лонгчемпом без него, ни Тэлброк, ни его верный Гарольд уже не смогут ее остановить.
Аделина подошла к сундуку Тэлброка и вытащила оттуда кинжал, тот самый, что она уже давно приметила. Она спрятала нож под своей маленькой седельной сумкой. Теперь она была готова к встрече с врагом Тэлброка.
— Сдается мне, твоя женушка собралась убить Лонгчемпа самостоятельно.
Симон вскинул голову.
— Она тебе об этом сказала?
Гарольд присел рядом с Симоном на ступень лестницы, ведущей на смотровую вышку.
— Нет, но леди сообщила мне, что опоит тебя сонным зельем, попросила утащить в хижину пастухов и объявить всем, что ты умер.
— Она слишком умна, чтобы так поступать. Аделина должна понимать, что солдаты захотят увидеть тело. Ты согласился ей помочь, не так ли?
Гарольд улыбнулся:
— Я выслушал ее план и сказал, что достану для нее маковый сок и подожду за дверью, пока не придет время увозить тебя к пастухам.
— Хорошо, это ее успокоит. Должно быть, она совсем отчаялась, если переманивает человека Тэлброка к себе в помощники.
— Она уверяла меня, что так можно спасти тебе жизнь. Симон почувствовал ноту неуверенности в голосе друга.
— Дружище, ты знаешь, что, если я ее потеряю, я убью человека, который помог ей принести себя в жертву.
— Аделина любит тебя, Тэлброк. И она достаточно умна, чтобы действовать в одиночку, если потребуется.
— Тогда мне придется позаботиться о том, чтобы она не смогла действовать. — Симон встал и похлопал Гарольда по плечу. — Пойди и принеси ей флягу меда с водой. Скажи, что это сонное зелье, и пообещай вернуться, когда потребуется.
Гарольд со вздохом поднялся.
— Похоже, поспать мне так и не удастся.
Симон усмехнулся:
— Надеюсь, эта сказка не про тебя. Ты мне будешь нужен не раньше чем перед самым рассветом.
— Она сказала…
— Она проспит. Я об этом позабочусь.
Рука ее дрожала, когда она подливала сонный отвар в медовое вино Тэлброка. Гарольд предупредил, чтобы она не переборщила. Целая фляга, сказал он, может свалить сильного мужчину с ног так, что он проспит целые сутки, а то и дольше. Тэлброк много ночей подряд недосыпает, проверяя посты на вышке, а потому может оказаться весьма восприимчив к зелью.
— Ты не рассказал мне о разговоре с лучником.
— Я думаю, он согласен с тем, что со службой у канцлера ему пора кончать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34