Я едва могу смотреть в глаза собственной матери, тая в душе страшную тайну. А Люси?
– Люси не знает и никогда не узнает. – Глаза отца холодно блеснули.
– Разумеется, она знает! – возразил Колин прежде, чем успел понять, что говорит. – И она чуть не умерла от горя, выяснив жестокую правду о матери, память которой она так чтила.
Отец смертельно побледнел.
– Черт возьми, Колин. Это ты ей сказал?
– У меня не было выбора.
Казалось, отца вот-вот хватит удар. Он бросился на сына с кулаками.
– Мне следует...
– Что, отец? – Колин горько усмехнулся. – Отречься от сына? Лишить его наследства? Насколько я знаю закон о первородстве, вы ничего не сможете сделать. Я ваш старший сын и наследник. Ничего нельзя изменить. Кроме того, я ведь ваш единственный сын. По крайней мере единственный законный сын. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь тайны, в которые вы хотите меня посвятить? Связки писем, ожидающие меня у вашего поверенного? Дети, зачатые не в супружеской постели, которым повезло меньше, чем Люси?
– Прочь с моих глаз, Колин. – Отец указал на дверь, его простертая рука заметно дрожала. – Не появляйся, пока не научишься разговаривать уважительно, как и положено сыну говорить с отцом.
– С превеликим удовольствием, – ответил Колин, поворачиваясь, чтобы уйти. Движение вышло столь резким, что у него даже закружилась голова. – Можете оставить себе и городской дом, и поместье в Кенте. Я как-нибудь сам все устрою, благодарю вас.
Он бросился к выходу, чувствуя, как дрожат ноги. Не успел он, однако, взяться за ручку двери, как услышал странный булькающий звук. Он обернулся. Отец, бледный как мертвец, схватился за горло. Посиневшие губы судорожно дергались в отчаянной попытке глотнуть воздух.
Мир, казалось, остановился. Колин закричал, почти не слыша собственного голоса, и бросился к отцу. Он схватил его за рукав сюртука как раз в тот момент, когда старик начал сползать на пол. Его глаза смотрели в потолок, ничего уже не видя.
Мгновения хватило Колину, чтобы понять, что отец мертв. Он застонал, опускаясь на колени рядом с неподвижным телом. Это он убил отца, так же верно, как если бы всадил клинок прямо в его сердце.
Глава 19
– Поверенные уже ушли? – спросила Бренна, когда Джейн появилась на пороге гостиной. Глаза у нее были красные, веки распухли. Джейн кивнула и села на диван рядом с Бренной, взяв ее за руку – мягким, успокаивающим движением. Бренна благодарно кивнула и попыталась улыбнуться в ответ на ласковое пожатие.
– Они ушли больше часа назад, но Колин до сих пор в кабинете...
Джейн не смогла произнести слово «отца».
– В... его кабинете. Он даже не ел ничего целый день. Я попросила миссис Миллингтон отнести ему поднос с закуской, но он отправил его назад. Ни к чему не притронулся.
Каштановые брови Джейн сошлись на переносице. Бренна спросила:
– А как матушка? Она сможет сегодня поспать?
– Она хорошо держится, да мы ничего другого и не ожидали. Она сильная женщина. Доктор прописал ей лауданум, так что она будет хорошо спать.
– Рада слышать. А Сюзанна?
– Сюзанна немного не в себе. Она уже наслаждается целительным сном благодаря лаудануму.
Бренна кивнула.
– Мистер Меррил, кажется, очень опасается за ее состояние.
– Она ведь в положении, как и Люси. О Боже, ее муж ведет себя так, словно его жена – первая в мире женщина, ждущая ребенка. Уверена, она прекрасно справится, тем более что у нее от природы веселый нрав.
– А как ты, Джейн?
– Неплохо. Иногда кажется – вот бы поплакать и пожаловаться, как Сюзанна. Но, увы, мне этого, кажется, не дано.
– И мне тоже. – Бренна вспомнила скорбные месяцы, что ей довелось пережить после смерти обоих Маклахланов. – Сдерживать слезы тяжелее, чем позволить себе разрыдаться. Но пусть каждый переживает горе по-своему.
Джейн согласно кивнула.
– Если бы только я не тревожилась так за брата. Не могу видеть, как он убивается. Слышала, как он кричал на поверенных, когда они только явились? Сказал, что отказывается от отцовского титула.
Джейн снова покачала головой и посмотрела на Бренну с такой грустью, что у той сжалось сердце.
– Он ведь уверен, что виноват в смерти папы, и никак его не разубедить.
– Ох, но это же ужасно!
– Конечно! А ты не пыталась поговорить с ним после того, как он заперся в кабинете? Может быть, тебе удалось бы внушить ему толику здравого смысла.
– Нет, но я видела, как к нему входила Люси. Мысль о Люси была ей неприятна. Бренна вздохнула.
– Люси пыталась, как могла, но он ее выгнал. – Джейн опустила голову, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук. – Ни разу в жизни не видела его в таком отчаянии. Если честно, брат предрасположен, как бы это сказать, к самоуничижительным настроениям. Кому-то надо отвлекать его в такие минуты. Знаю, вы только что поженились, и все-таки... Кто-то должен наконец вдолбить ему в голову, что не стоит себя винить в смерти отца.
Бренна кивнула. Бедный Колин!
– Не могу ничего обещать, Джейн, но я попробую. Ему не следует переживать горе в. одиночку.
Женщины встали.
– Я пойду к нему, – сказала Бренна, направляясь к выходу.
Минуту спустя она стояла на подкашивающихся ногах перед резной дверью. Может, ее он тоже прогонит? А если нет, сможет ли она хоть немного облегчить его боль? Она сделала медленный вдох. Она обещала Джейн, что попытается. Кроме того, это ведь ее муж, она обязана заботиться о нем. Не колеблясь больше ни мгновения, Бренна постучала. Тишина. Она постучала сильнее.
– Колин? – позвала Бренна, и ее голос предательски задрожал. – Можно мне войти? Мне нужно с тобой поговорить.
Ответа не последовало. Бренна чувствовала, как становятся влажными ладони, но тем не менее храбро взялась за ручку двери. Она повернулась легко, и Бренна шагнула в кабинет, осторожно прикрыв дверь за собой.
Она вышла в центр комнаты и остановилась. Колин, сгорбившись, сидел в отцовском кресле, уронив голову на руки. Волосы взлохмачены, галстук развязан. Его молчание просто сводило с ума – до сих пор он не издал ни звука.
Бренна бросилась к нему. Что с ним? И нужна ли она ему? Он поднял голову и посмотрел на нее. Бренна читала в его лице неприкрытую боль, тоску, и что-то в его горе так отзывалось в ее сердце, что казалось, оно вот-вот разорвется.
Колин стиснул зубы, и она увидела, как его глаза блеснули от невыплаканных слез. Конечно, он не станет плакать. Как же это тяжело – терпеть горе и сдерживать слезы, которые могли бы облегчить боль, слезы, которые, должно быть, слепили ему глаза! Колин отвел взгляд и вновь уронил голову на руки.
– Ох, Колин, – шепнула Бренна, чувствуя, как сжимается горло. Она подошла к мужу и осторожно погладила его по волосам. Он схватил ее ладонь и прижался к ней лицом, царапая кожу небритой щекой. Бренна боялась вздохнуть. Губы Колина зашевелились, коснувшись ее руки поцелуем. Бренна вздрогнула.
– Это не ваша вина. Право же, вы не должны так думать.
Он резко вскинул голову.
– Нет, это я виноват, неужели вы не понимаете? – Он запнулся. – Нам не стоило жить здесь, в этом доме.
Она протянула к нему руку, но он оттолкнул ее. Затем вскочил и принялся мерить комнату шагами, как зверь в клетке. Остановился, прислонился к стене, схватившись за голову. Бренне оставалось лишь в замешательстве смотреть ему в спину.
Он с размаху ударил кулаком по стене, да так, что задребезжал портрет какого-то предка, свисавший с лепного украшения стены.
– Будь все проклято! Я убил этого чертова негодяя, Бренна. Все равно что задушил собственными руками.
Бренна подошла к нему и взяла его за руку.
– Нет, Колин. Не говори так. Ты ведь сам так не думаешь. Врач сказал... У него было больное сердце. Просто не выдержало сердце, вот и все.
– Нет! – выкрикнул он яростно. – Нет, ты не понимаешь. Мы поссорились.
– Поссорились?
– Да, из-за Люси.
– Люси? – перебила Бренна. Внутри у нее все похолодело. – С чего бы вам ссориться из-за леди Мэндвилл?
Колин побрел к окну, встал, сжав кулаки. Опираясь о подоконник, он уставился в угольно-черное небо.
– Этого я не могу вам сказать. Хоть убейте – не могу. – Он отошел от окна, шаркая ногами по полу, бросился в отцовское кресло. – Как мне дальше жить? Разве могу я взять его титул, когда это я его убил?
– Прекратите, – скомандовала Бренна. – Вы не должны себя винить. – Она опустилась на колени у его ног, погладила его по голове, чувствуя, как глаза наливаются слезами. – Прошу вас, Колин. Это выше моих сил. Не могу смотреть, как вы страдаете – больше, чем вам полагается. Это разбивает мне сердце.
Она поднялась с ковра и прижала его голову к груди, ероша ему волосы, словно он был маленьким мальчиком. Он вздрогнул всем телом, а потом замер. Она отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ей так было его жаль! Почти не сознавая, что делает, она прижалась губами к его виску, пальцы снова запутались в его волосах, таких мягких и шелковистых. Он не шевелился. И вдруг она почувствовала, как дрогнули его губы, готовые ответить на поцелуй.
Что она делает? Сейчас не время для таких вещей. Бренна испуганно отпрянула, но Колин успел рвануть ее к себе и усадить на колени. Его губы склонились к ее лицу. Бренна задержала дыхание, когда их губы сомкнулись, а руки Колина с отчаянной силой сжали ее тело, срывая рукава с плеч. Комната завертелась перед глазами, и она вскочила на ноги.
На его лице застыла обиженная гримаса.
– Колин, я... – в замешательстве сказала Бренна.
– Не извиняйтесь, Бренна. Я все понимаю. Он встал и потянулся к графину с бренди.
– Нет, – закричала она. – Вы меня не так поняли. Вашего отца еще не предали земле, и семья сидит в соседней комнате. Сейчас не время и не место для таких вещей.
– Тогда скажите, ради Бога, когда наступит подходящий момент? Сколько еще ночей вы будете делать вид, что спите, в то время как я...
– Притворяюсь? Так вы думаете, я изображала сон, чтобы избежать... Да я полночи ждала вас вчера, надеясь, что...
– Вы забыли? – Колин взял стакан и налил немного янтарной жидкости. – Я был слишком занят прошлой ночью – убивал собственного отца.
– Вы не убивали отца, Колин. Однако вы могли бы рассказать мне, из-за чего же вы поссорились.
– Я уже говорил – этого я вам не могу открыть.
– Колин, я ваша жена. Вы не забыли? Я знаю, что мы... У нас еще не было... – Она запнулась. Вот вопрос, который мучил ее так долго! Была ли Люси Мэндвилл его любовницей? Она должна это выяснить.
Бренна шепнула:
– Леди Мэндвилл... вы любите ее, не так ли? Колин резко обернулся.
– Конечно, люблю.
Бренна судорожно вздохнула. Он швырнул стакан с недопитым бренди через всю комнату, и Бренна вздрогнула, когда он разлетелся вдребезги о каминную полку миллионами сверкающих осколков и золотистых капель.
– А вы не видите? – заорал он. – Это ведь ясно как день.
Дверь распахнулась, тяжело ударившись о стену. В дверях стояла испуганная Джейн, глядя то на брата, то на Бренну.
– Я слышала, как что-то разбилось...
Бренна вдруг заметила, что ее траурное креповое платье спереди залито бренди. Крошечный осколок стекла вонзился в предплечье, и тоненькая алая струйка крови прокладывала себе путь к ее большому пальцу.
– Боже правый, Колин, – ахнула Джейн, – что ты с ней сделал?
Она бросилась через весь кабинет к Бренне, чтобы вытащить осколок и промокнуть ранку носовым платком.
– Пустяки, Джейн! Просто царапина, вот и все.
Колин побледнел. Не говоря ни слова, он тоже бросился к Бренне, оттолкнул Джейн с ее носовым платком и осмотрел ранку. Вид у него был самый встревоженный. Хриплым голосом он спросил:
– Вам больно?
– Нет, Колин. Я же говорю – пустяковая царапина.
– Что я наделал, – пробормотал он, ухватив себя за волосы. – Боже правый, Бренна. Я не хотел вас ранить.
– Конечно же, вы не хотели. – Бренна дотронулась до его руки, с трудом удерживая слезы – они так и жгли ей глаза. – Успокойтесь, Колин. Со мной все в порядке.
– Я должен идти, – сказал он неуверенно. – Мне нужно выбраться из этих стен.
– Колин, пожалуйста...
– Нет, Колин.
Обе женщины заговорили разом, но он не желал слушать. Стряхнув с себя руку жены, он выскочил в открытую дверь. Минутой позже они услышали, как хлопнула дверь парадного входа.
Бренна взяла руку Джейн.
– Я только все испортила, – сказала она, почти шепча. – Теперь все намного хуже.
Несколькими часами позже Бренна очнулась от сна. Почти рассвело. Сквозь занавеси пробивался мутно-серый свет, и на полу залегли тяжелые косые тени. Она не спала почти всю ночь, дожидаясь, не вернется л и Кол и н. Не скрипнет ли половица под его ногами, не хлопнет ли дверь соседней спальни... Наверное, она в конце концов заснула. Бренна протерла глаза и спустила ноги на край постели.
Хватит ли у нее духу? Замирая от страха, она пересекла комнату и взялась за ручку двери, ведущей в спальню Колина. Дверь все еще была приоткрыта, именно так, как она ее и оставила. Задержав дыхание, прислушалась. Тишина. Бренна медленно приоткрыла дверь пошире и заглянула внутрь. Постель, затянутая голубым бархатным покрывалом, была пуста.
– Не меня ли ищете?
Бренна чуть не подскочила от неожиданности. Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Колин сидел в кресле возле окна. Без рубашки, в одних только брюках.
– О Боже, Колин! Вы напугали меня чуть не до смерти.
– Вот был бы стыд и позор! Нет, дорогая женушка, на этой неделе я уже причинил достаточно зла. Так что пока чувствуйте себя в безопасности.
Бренна проглотила комок в горле. Почему он так? Холодно, резко. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.
– Когда вы вернулись? – осмелилась она спросить наконец.
– Меньше получаса назад.
– Но... уже светает. Вас не было всю ночь!
– Действительно, всю ночь. Как это вы догадались?
Ее душила ревность. Он провел ночь с другой женщиной? Спал в ее постели, в ее объятиях? Может, это была леди Мэндвилл? Мысль об этом была просто невыносима. Ведь он собирался рассказать ей что-то про леди Мэндвилл, когда в кабинет ворвалась Джейн. Что за признание готовился сделать ее муж? Бренна чувствовала, что начинает сходить с ума.
Почему, ну почему всегда так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35