В желудке что-то противно шевельнулось. Черт бы побрал этого Мэндвилла и его бренди! Хотя, видит Бог, ему просто необходимо было напиться после вчерашнего поражения. Розмур все вспомнил, и от ярости у него кровь закипела в жилах.
Он и понятия не имел, каким образом проклятая карта попала в карман его сюртука. Уж наверняка это не его рук дело! Смешно думать, что он мошенник! Никто в это не поверил бы. Слишком много он проиграл в тот вечер. Потом, казалось, удача все-таки повернулась к нему лицом. Он выиграл несколько сотен фунтов и доходное имение где-то в Шотландии у маркиза Хэмптона.
А еще позже пришла вторая полоса везения за ночь, и ему удалось существенно облегчить кошелек герцога Гластонбери. И тут вдруг паршивый ублюдок Синклер обозвал его мошенником и заставил вывернуть карманы, где и обнаружилась аккуратно засунутая вглубь четверка червей. Несомненно, ее туда сунул сам Синклер, но как докажешь?
Гластонбери обозвал его не только мошенником, но и присовокупил несколько фраз, которые нельзя произнести при людях, а потом приказал выкинуть его на улицу. Колин поморщился. Тогда него наткнулся Мэндвилл, прежде чем он успел вломиться назад в «Уайте» и вызвать Синклера на дуэль. Разумеется, как только они добрались до кабинета Мэндвилла, Колин изложил события злосчастного вечера. Мэндвилл, заклятый враг Синклера, торжественно пообещал немедленно послать в «Уайте» и уладить дело от имени Колина. Но черт возьми, разве мог Колин это допустить? Нет, его бы сочли трусом, позволь он маркизу Мэндвиллу драться вместо себя. Он сам уладит это мерзкое дело – или умрет!
Колин быстро направился вниз по Сент-Джеймс-стрит. Каждый день ровно в два часа пополудни Гластонбери смаковал свой портвейн в клубе. Колин вытащил из кармана часы. Четверть третьего! Он захлопнул крышку часов, сунул их обратно в карман и прищурился. Послеобеденное солнце слепило глаза. Он поговорит с герцогом, убедит его, что выиграл землю как честный и достойный игрок. Затем он разыщет Синклера и покончит с ним раз и навсегда.
Совершенно ясно, что Синклер его подставил, – ведь он главный соперник Колина в борьбе за руку прекрасной мисс Онории Литтл-Браун. Налицо всё признаки того, что мисс Литтл-Браун вскоре примет ухаживания Колина. Она дала это понять не далее как три дня назад, даже позволила ему запретный, но целомудренный поцелуй в темной аллее Воксхолл-Гарденз.
Преисполнившись мстительной решимости, Розмур подбежал к дому номер тридцать семь и рывком распахнул дверь. Сбросил шляпу на руки лакею, отдал ему же трость. Лакей взял вещи, избегая смотреть Колину в глаза.
За его спиной раздалось громкое покашливание швейцара.
– Прошу прощения, мистер Розмур. Я должен просить вас подождать в прихожей. Тиллсон, – он сделал знак лакею, – немедленно позовите мистера Монтгомери.
Распорядителя клуба! Лакей убежал.
– Что-то не так? – протянул Колин, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и не выказывать гнева.
– Боюсь, что да, мистер Розмур. Мне приказали тотчас же вызывать мистера Монтгомери, если вам заблагорассудится...
– Мистер Розмур, – послышался голос Монтгомери. Распорядитель с торжественным видом спускался по лестнице, за его спиной маячили двое здоровенных слуг. – Боюсь, мне придется просить вас немедленно покинуть стены нашего клуба.
Колин похолодел.
– Не уверен, что понимаю вас, Монтгомери, – возразил он.
– Думаю, вы все прекрасно поняли, мистер Розмур. Мы не желаем видеть в нашем клубе шулеров.
Сухонький распорядитель сделал знак лакею, и тот поспешно подал Колину шляпу и трость.
– Видите ли, «Уайтс» – клуб для джентльменов. Ваше членство в клубе аннулировано. Вынужден просить вас незамедлительно удалиться.
Слуги с угрожающим видом двинулись вперед. Колин невольно попятился.
– Что ж, мой отец этого так не оставит, – пробормотал он.
– Передайте лорду Розмуру, пусть переговорит с герцогом Гластонбери. Уверен, герцог будет счастлив прояснить свою позицию в данном вопросе. Удачного дня, сэр.
Он кивнул Колину и величественно удалился.
В зловещей тишине Колин смотрел, как распорядитель поднимается вверх по лестнице. Швейцар и лакей расшаркались перед ним, все также избегая смотреть ему в глаза. Он надел шляпу и взял трость. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
Его выкинули из «Уайтса»? Не позволили даже попытаться объяснить? Нет, нет, вертелось в голове. Этого просто не может быть.
– Ну, мы еще посмотрим! – прорычал он, побелев от ярости, и выскочил на улицу.
Будь оно все проклято! Он так легко не сдастся. Немедленно разыщет Синклера и вызовет его на дуэль, вот что он сделает. Но тут пришла мысль об Онории, и Колин замедлил шаг. Глубоко вздохнул несколько раз, пытаясь успокоиться и мыслить рационально. Дошла ли новость до ее ушей? Холодея от ужаса, Колин сообразил, что Синклер, несомненно, направился прямо к ней. Оболгать его, вызвать у нее отвращение к Колину, попытаться воскресить ее былую симпатию. Зачем еще Синклеру губить его?
«Только не сейчас, – мысленно взывал он. – Не теперь, когда до счастья и любви два шага». За прошедшие годы он видел, как выходили замуж Люси и Сюзанна. На его глазах они нашли любовь и дружбу, он наблюдал, с каким обожанием смотрят они на мужей, – и ему хотелось того же. Вот если бы кто-нибудь смотрел и на него с такой любовью! Он чувствовал себя сентиментальным дураком, но его это не смущало. После стольких лет поисков своей единственной он, казалось, нашел ее в Онории. Неужели она откажется от него, если Синклер опередит его со своей ложью?
В отчаянии Колин бросился к Литтл-Браунам, жившим неподалеку от Беркли-сквер. Только бы не опоздать!
Глава 2
Бренна тяжело вздохнула и подняла взгляд на стоявшего перед ней мужчину. Брат! Снова и снова повторяла она про себя. У нее есть брат-близнец. Неужели правда? Взмахом ресниц она прогнала слезы, ощупывая взглядом его лицо, стараясь отыскать в нем что-то знакомое. Волнистые каштановые волосы падают на воротник, круглые зеленовато-голубые глаза ловят ее взгляд, рассматривая ее столь же пристально, как и она – его.
Вдруг его рот искривился в усмешке.
– Боже правый, вы и вправду моя сестра! – Он покачал головой. – Я примчался домой из Суссекса тотчас же, как узнал новость. Просто не верится! Но сердце подсказывает мне, что это правда, – радостно заключил он и раскрыл ей объятия.
С ресниц Бренны упала одинокая слеза. Что-то ужасно знакомое было в этом человеке, а ведь она видела его впервые. Хью Баллард, наследник графа Данвилла. Ее брат.
Это из-за него Бренна наконец поддалась на уговоры лорда и леди Данвилл отправиться с ними в Лондон. Никаких обязательств по отношению к ним она не испытывала. Они распоряжались ею, словно она все еще была ребенком. Тех, кого она привыкла считать родителями, они называли не иначе, как ворами и похитителями детей. Оказалось, однако, что в Англии у нее есть брат-близнец.
Бренна выросла без братьев и сестер, без товарищей по детским играм. Многие обитатели Гленброха похвалялись своими горластыми, нахальными отпрысками, которые проводили время, играя в жмурки и швыряя камни в озеро. По сравнению с этим тихая, уединенная жизнь Бренны за стенами поместья могла показаться скучной. Она проводила дни в кабинете отца. Наблюдала, училась, помогала с подсчетами, как только выяснилось, что ей легко дается арифметика.
По вечерам, когда поднимался туман – казалось, он никогда не рассеивается, – она забиралась по крутым ступенькам в обсерваторию в южной башне. Бренна часами смотрела в телескоп, методично обшаривая небо в окрестностях замка Гленброх, сверяя увиденное по книгам, переплетенным в кожу, – самое ценное, чем она владела, если не считать телескопа. Да, ее детство было счастливым, но и одиноким тоже. Как ей хотелось иметь брата или сестру! Иногда у нее появлялось чувство, что она не совсем на своем месте. Как будто чего-то важного недоставало в ее жизни.
И вот теперь ее обнимает человек, которого она может называть своим братом. И она всем сердцем чувствует, что связана с ним узами крови, пусть даже они жили в разлуке многие годы. С ее губ слетел вздох, и она прижалась лицом к его груди.
Не было смысла отрицать – именно любопытство заставило ее уехать из Шотландии, когда она узнала, что у нее есть брат. Ей очень страшно было покидать Гленброх и привычную жизнь ради неизвестного Лондона. Тем более что из кратких расспросов выяснилось, что лорд и леди Данвилл вращаются в тех же кругах, что и маркиз Хэмптон, отсутствующий владелец имения по соседству с Гленброхом. Если она сможет до него добраться, то, возможно, выяснит, что за судьба уготована его шотландскому поместью. Может быть, ей даже удастся убедить его, что огораживание – это зло. На самый крайний случай она сможет использовать свое пребывание в Лондоне для того, чтобы рассказать о жестокостях, хладнокровно и безжалостно чинимых в ее краях далеко на севере. Решено, она останется в Лондоне хотя бы до осени. У нее нет другого выхода.
– Дай-ка мне еще раз на тебя взглянуть, Маргарет. – Ее брат отошел назад, все еще сжимая ее руки. – Ущипните меня, если я сплю!
– Это не сон, уверяю. Но ты должен звать меня Бренной.
– Бренна? Вот как тебя называли эти люди, – сказал он с таким отвращением в голосе, что она вздрогнула.
– Бренна Маргарет Элизабет Маклахлан. И «эти люди» были мне родителями, милорд.
– Хью. Ты должна звать меня Хью. Бренна кивнула:
– Значит, Хью.
– Но они тебе не родители, – продолжал он. – Ты ведь уже поняла, правда? Мистер Уэмбли представил доказательства. Неужели ты сможешь отрицать это теперь, стоя рядом со мной?
Бренна вздохнула и покачала головой. Нет, отрицать не имело смысла. Прозрение оказалось ужасным и мучительным, но сопротивляться перед лицом столь ошеломляющего доказательства было бесполезно.
– Да, я признаю правду, но мне очень нелегко. Мои родители... люди, что меня вырастили... они очень любили меня, как и я их. Они были самыми лучшими родителями и... – Она запнулась, охваченная волнением. – Я не позволю о них плохо отзываться.
– Но они тебя украли! Забрали из дома, из семьи. – Хью взъерошил волосы. – Тебя вырастили в диком краю, вдали от приличного общества...
– Они всем сердцем любили меня, дали мне образование, какое получает не каждый мужчина, и воспитывали меня так, чтобы в один прекрасный день я стала достойной леди Гленброх. Немногие английские девушки могут похвастать таким воспитанием.
Она вздернула подбородок, глядя на брата с вызовом. Ее руки перебирали складки тонкого прогулочного платья, в то время как сердце тосковало по привычным шерстяным юбкам. «Это не мое», – думала она.
– Тебе двадцать шесть лет, а ты все еще не замужем. Родители нашли тебя в старом бедном домишке, чуть ли не в лохмотьях.
– В лохмотьях? – Бренна сердито сжала кулаки. – Я носила более прочную и удобную одежду, чем эта. Только и всего! – Она обвела рукой силуэт легкомысленного, украшенного лентами наряда, который заставила ее надеть леди Данвилл. – И спасибо папе, который не хотел, чтобы я торопилась в выборе подходящего мужа. Он боялся, что я приму предложение первого попавшегося искателя легких денег, что попадется мне на пути. Кроме того, он просил кругленькую сумму в качестве выкупа...
– Выкупа?
– Англичане в таких случаях говорят о приданом. По шотландским обычаям деньги платит жених, чтобы возместить семье невесты потерю дочери. Старый бедный домишко, как ты его презрительно назвал, – на самом деле лакомый кусочек. Согласно папиному завещанию я его единственная наследница.
– Да ладно тебе, Маргарет. Бренна, – поправил себя Хью. – Мы обязательно должны ссориться? Я просто хочу получше узнать сестру, с которой меня разлучили на долгие годы. Хватит об этом. Ты позволишь мне сопровождать тебя сегодня на званый вечер к леди Брэндон?
– А у меня есть выбор? Глядя на твою матушку, я бы не сказала, что могу выбирать.
– Она также и твоя матушка, – сказал Хью надменно.
Сможет ли она когда-нибудь это почувствовать? Потерять мать, а потом найти другую за столь короткое время... По щекам Бренны потекли слезы. Она приказала себе успокоиться. Сможет ли она когда-нибудь вернуться к прежней жизни? Жизни, которую считает правильной?
– Я поеду туда, – сказала она наконец, – если вам это доставит удовольствие.
Хью кивнул:
– Это доставит мне огромное удовольствие. – Он взял ее ладонь и крепко сжал. – Однако, должен сказать, тебе понадобятся крепкие нервы.
Он ехидно ухмыльнулся, и Бренна обнаружила, что не может сдержать ответной ухмылки.
– Почему это? – спросила она.
– Твое появление, ясное дело, станет главной темой разговоров. Готов держать пари, мы дадим пищу языкам. Моя давно потерянная сестренка наконец вернулась домой!
Бренна вздохнула. В.этот момент родной дом показался ей таким далеким...
Синклер, этот негодяй, добрался-таки до нее первым. Как он и предполагал!
Колин наблюдал, как мистер Литтл-Браун старательно отводит глаза, сообщая, что Онории нет дома. Конечно, он лгал. Подъезжая к лондонскому дому Литтл-Браунов, Колин заметил, как девушка выглянула из-за занавески окна на втором этаже. Ее головка в обрамлении бледно-золотых волос показалась в окне на несколько секунд, а затем занавески задернули.
– Со всем уважением к вам, сэр, позвольте в этом усомниться. Полагаю, ваша дочь на самом деле дома. Умоляю, позвольте мне поговорить с ней прямо сейчас. Дело крайней важности и не терпит отлагательства.
– Боюсь, не могу этого допустить. Я совершил серьезную ошибку, пообещав подумать о вашем сватовстве. В свете последних событий скажу, что вам нечего и мечтать жениться на моей дочери. Этот вопрос больше не обсуждается. А теперь я попросил бы вас удалиться! Удачного дня.
Взмахом руки он указал Колину на дверь.
– Здесь побывал Синклер, не так ли?
– Не понимаю, о чем вы.
– О, думаю, прекрасно понимаете! Я считал, что вы лучше разбираетесь в людях, мистер Литтл-Браун. Вам не помешает повнимательнее приглядеться к друзьям вашей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35