Чонси посмотрела на Мэри, которая с легким недоумением уставилась на нее, будто ожидала что-то услышать. Неужели она о чем-то спросила?— Извини, Мэри, я задумалась. Все это так неожиданно! — Она показала рукой на платье, но имела в виду не только этот подарок, но и все остальное. — Я потрясена!Представь, тетя Августа извинилась передо мной за свое безобразное поведение! Невероятно! Она даже обняла меня! Не знаю, что и думать. Это какая-то мистика.— Да, несомненно, мисс, — согласилась Мэри. — Знаете, я верю во все христианские добродетели и понимаю, чем они объясняются, но чтобы в этом доме!.. Чтобы так внезапно! Нет, я тоже ничего не могу понять! Я ведь не слепая и прекрасно видела, как они обращались с вами все это время. Думаю, они чего-то хотят от вас. Да, конечно, у них есть какая-то тайная цель! Только так можно объяснить их загадочное поведение. Присядьте, пожалуйста, мисс, я поправлю ваши волосы.Чонси села на стул перед туалетным зеркалом.— Мэри, — тихо сказала она через секунду, посмотрев в глаза служанки, отраженные в зеркале, — что они могут получить от меня? Ведь у меня совершенно ничего нет! Твое предположение весьма правдоподобно, но при этом лишено какого бы то ни было здравого смысла. «Мне нужна только вера в то, что я нужна им», — подумала про себя Чонси.«Кошка всегда остается кошкой, — часто говорила ей старая няня Ханна. — Ты можешь ласкать ее сколько угодно, гладить, она будет мурлыкать, но всегда остается кошкой и никогда не меняется».Мэри расчесала густые волосы Чонси и закрепила их на макушке головы.— У вас замечательные волосы, мисс, — заметила она с легкой завистью. — Я так и не смогла понять, какого же они цвета. Иногда кажутся светлыми, но когда вы поворачиваетесь к свету, в них появляется какой-то коричневый оттенок, а порой даже красноватый с золотисто-медным отливом. И к тому же они очень густые и пушистые! Наша хозяйка, должно быть, страшно завидует вам, сравнивая ваши волосы с жидкими косичками ее собственных дочерей! Я уже сказала вам, мисс, что ничего не понимаю в том, что сейчас происходит в этом доме, но думаю, что через некоторое время вы узнаете тайные мотивы их поведения.— Значит, ты не веришь, что они изменились в силу каких-то внутренних побуждений? — «Господи, Мэри, ну скажи, что это возможно! Ну что тебе стоит!»— Скажите, мисс, апельсины растут в Лондоне? — вопросом на вопрос ответила Мэри. — Сомневаюсь. А теперь встаньте, пожалуйста. Я хочу посмотреть, как вы выглядите в этом новом платье. Вам известно, что это платье сшила лучшая модистка нашей хозяйки? Ее портной Брум говорил, что это платье было закончено сегодня после обеда. Одна леди заказала его, но не оплатила. Но я очень рада, что наряд так хорошо сидит на вас.Чонси посмотрела на себя в зеркало и почувствовала необыкновенный прилив бодрости. Ей вдруг вспомнилось, как год назад она так же надела новое платье и пришла к отцу в библиотеку, а тот радостно посмотрел на нее и сказал, что она разобьет все мужские сердца в Суррее.— Вы просто прелестны в этом платье, — сказала Мэри, поправляя складки на обновке из лилового шелка с кружевами. — Советую вам быть поосторожнее с мистером Оуэном, мисс. На первый взгляд он довольно симпатичный и привлекательный молодой человек, но на самом деле — чудовище! Повариха рассказала мне по секрету, что в прошлом году он пытался соблазнить юную служанку и не где-нибудь, а в туалете! Другого места не нашел! Естественно, хозяйка тут же ее уволила! — Мэри многозначительно пожала плечами. — Полагаю, именно так устроен мир.«Мэри видит многие вещи гораздо лучше, чем я, — подумала Чонси. — Нужно попытаться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Пора уже повзрослеть и перестать быть безнадежной дурой».— Знаешь, Мэри, — тихо произнесла Чонси с горечью, натягивая на руки новые белые перчатки, — ты, пожалуй, права. Пчелы всегда летят на мед. Думаю, я буду сегодня необыкновенно привлекательна. Посмотрим, что из этого получится.Мэри фыркнула, выражая тем самым свои сомнения.— Смотрите, как бы не оказаться горшком меда. Пчела может очень больно ужалить!Оуэн действительно был такой пчелой. Чонси убедилась в этом, когда они почти пятнадцать минут тряслись в карете. Он вел себя деликатно и вежливо, и это привело ее в полное замешательство. В душе зародился безотчетный страх, который с тех пор не покидал ее ни на секунду. Он беспрестанно осыпал ее комплиментами и внимательно выслушивал все, что она ему говорила. Чонси всю дорогу смеялась, и к тому времени, когда они добрались до Альбион-стрит, к «Расселу», у нее даже заболели скулы.— Моя дорогая, — вкрадчиво промолвил дядя Альфред, когда они расселись за большим, празднично украшенным столом, накрытым белоснежной скатертью, — сегодня вечером ты самая прелестная молодая леди. Я обратил внимание на то, что многие джентльмены с нескрываемой завистью поглядывают на Оуэна. Думаю, что по случаю твоего дня рождения мы закажем шампанское, не так ли, Дорогая? Да, сегодня у нас действительно торжественный День. Двадцать один год! Чудесный возраст! Впереди еще вся жизнь! Тебе очень повезло, Элизабет! Ты живешь в окружении доброй и любящей тебя семьи…— Думаю, что нам следует заказать ростбиф, — громко объявила тетя Августа с явным намерением прервать сладкоречивую откровенность мужа. — Ты, Элизабет, все-таки слишком худенькая, хотя твой дядя нисколько не преувеличивает, когда говорит, что ты прекрасно выглядишь. Впрочем, ты можешь заказать то, что тебе нравится больше всего.«Почему я не верю всем вам? — напряженно думала Чонси, мило улыбаясь. — Почему ваши слова кажутся мне омерзительной ложью?»— Благодарю вас, тетушка Августа, — нарочито громко сказала Чонси и даже слегка наклонила голову в ее сторону.— Я думаю, Элизабет, — продолжала тетя, — тебе стоит поговорить с поваром. Я знаю, что в течение многих лет ты занималась огромным хозяйством своего отца и весьма преуспела в этом деле. Будет очень жаль, если ты утратишь столь полезное для женщины качество. Естественно, ты можешь сделать повару любой заказ, какой только взбредет тебе в голову. Я всецело доверяю твоему вкусу.— Я тоже предпочитаю есть то, что выберет Элизабет, — подобострастно изрек Оуэн.— Ну что ж, прекрасно, договорились. А ты, Альфред? Что ты будешь есть?Чонси хотела было попросить дядю, чтобы он что-нибудь выбрал и для нее, но потом передумала. Почему, собственно говоря, она не может сама позаботиться о себе? Взяв в руки меню ресторана «Рассел», она остановила свой выбор на самых дорогих и изысканных блюдах. Пусть тряхнут мошной. Им это не повредит.После четвертого бокала шампанского обычно бледное лицо Оуэна заметно оживилось и слегка разрумянилось. Чонси с трудом подавляла в себе желание рассмеяться, так как тетя Августа уже несколько раз метнула на него уничтожающий взгляд.Покончив с необыкновенно вкусным десертом, тетя наклонилась к Чонси и дружелюбно похлопала ее по руке.— Моя дорогая, — пропела она сладким голоском, — мне кажется, ты хорошо сделала, что все-таки не вышла замуж за сэра Гая Дэнфорта. У меня такое ощущение, что он не сделал бы тебя счастливой. Мне кажется, тебе подошел бы человек… как это сказать… более нежный, что ли, более деликатный. Да, именно так, более деликатный, рафинированный джентльмен, который был бы только немного старше тебя. — Она прервалась и снова грозно посмотрела на сына. — Мне кажется, Оуэн, ты уже достаточно выпил шампанского! — После этого она неожиданно захихикала. — В конце концов это же не твой день рождения, мой мальчик! — сказала она, мило улыбнувшись Чонси.Оуэн смело посмотрел матери в глаза, а потом повернулся к Чонси.— Совершенно верно, мама. Думаю, меня пора увозить домой.«Почему же мне так хочется смеяться?» — подумала Чонси, наблюдая за своим так называемым семейством. Даже этот негодяй Оуэн казался ей смешным и забавным.Ее мысли снова вернулись к отцу и к тому подонку, который довел его до могилы. Ее охватил такой гнев, что она даже вздрогнула. Нет, так нельзя. Если она будет испытывать подобное раздражение, то неизвестно, до чего себя доведет. Но, с другой стороны, забыть все это тоже нелегко. Как же быть? Да еще это загадочное превращение ее родственников в смирных ягнят. Что бы это значило?Дядя Альфред смачно зевнул, едва успев прикрыть рот рукой.— Знаешь, моя дорогая, — устало сказал он, обращаясь к жене, — мне кажется, я уже слишком стар для подобных развлечений. Почему бы нам с тобой не вернуться домой? Пусть молодые люди повеселятся и вместе поедут в театр.— Господи! Какое замечательное предложение! И к тому же весьма своевременное! — Тетя Августа посмотрела на Чонси и на Оуэна.«Как же!» — подумала Чонси.— Что скажешь, Элизабет? — тихо спросил ее Оуэн, видимо, полагая, что придал голосу необходимую интимную краску. — Я буду весь вечер ухаживать за тобой. Мы пойдем на «Ромео и Джульетту». — Он самодовольно ухмыльнулся и многозначительно подмигнул ей. — Надеюсь, у нас не будет никаких проблем, с которыми столкнулись в свое время они!«У нас? Господи милостивый!» — подумала Чонси. Все идет по задуманному плану! Она уже давно подозревала, что этим все и кончится. Они хотят, чтобы она осталась наедине с Оуэном, но почему? Зачем им это нужно? Ведь совсем недавно тетя Августа в самых резких выражениях отчитала ее за то, что она якобы приставала к ее сыну с целью женить его на себе. Нет, это уж слишком! Ханна всегда упрекала ее в том, что она испытывала свою судьбу. Но во что же превратится жизнь, лишенная риска? Нет, она, несомненно, справится с Оуэном.Чонси аккуратно сложила свою салфетку, положила ее рядом с тарелкой и, широко улыбнувшись всем присутствующим, произнесла:— Знаете, мне бы очень хотелось посмотреть этот спектакль. Как это мило с твоей стороны, Оуэн, что ты пригласил меня. Вы действительно не будете возражать, тетушка Августа? «Я буду столь же неискренней, как и вы», — подумала она про себя.— Разумеется, нет, моя дорогая, — зарделась Августа. — Я… Мы с твоим дядей хотим, чтобы ты была счастливой и всецело наслаждалась сегодняшним вечером. Можешь не сомневаться в том, что Оуэн будет предельно внимателен к тебе.— Да, Элизабет, непременно, — охотно поддержал ее тот. — Обещаю тебе.Пьеса оказалась ужасной. Голоса актеров были какими-то вялыми, а их жесты — вульгарными и неуместными. Публика вела себя возбужденно, а бедному Ромео было по меньшей мере сорок лет, что невозможно было скрыть даже под толстым слоем грима. Но для Чонси это все-таки было некоторым разнообразием. Она смеялась, когда Оуэн пытался прижаться к ней бедром. Во время антракта Чонси позволила ему препроводить ее вниз, чтобы немного выпить и перекусить.— Могу ли я рассчитывать на стакан лимонада, Оуэн? — игриво спросила Чонси, когда они подошли к буфету.— Твое желание для меня закон, дорогая Элизабет, — торжественно заявил он, бросив на нее плотоядный взгляд.Вскоре он вернулся к ней со стаканом лимонада. Она сделала несколько глотков, предвкушая дальнейшее развитие событий.— Мне кажется, лимонад слишком кислый, — сказала она, глядя на него сквозь прозрачный стакан. — Не мог бы ты отнести его назад и взять другой?Его глаза мгновенно сузились от гнева, а она чуть было не рассмеялась ему в лицо. Он быстро взял себя в руки и расплылся в улыбке, которая, как он полагал, была очаровательной и даже соблазнительной. «Вот так, мой дорогой, — подумала она, наблюдая за тем, как он с большим трудом протискивался сквозь плотную толпу людей, — твоя мамаша все-таки заставила тебя плясать передо мной».Когда Оуэн вернулся к столику с новым стаканом лимонада, она слегка пригубила и снова вернула его.— Знаешь, Оуэн, у меня почему-то ужасно разболелась голова. Не мог бы ты проводить меня домой?«Какая жалость, что нам попался неудачный спектакль, — подумала она со злорадством. — Как бы мне хотелось побольше досадить этому негоднику». Но он сам был рад побыстрее покинуть театр и поэтому охотно поддержал ее предложение.— Тебе лучше? — полюбопытствовал он, когда они тряслись в карете.— О да, Оуэн, — мягко сказала она, радуясь тому, что он не видит ее насмешливых глаз. — Это был чрезвычайно волнующий день! Никогда я еще не испытывала такого удовольствия!— Дорогая Элизабет! — тихо пробормотал Оуэн, ласково пожимая ее затянутую в перчатку руку. «Я должна сдержать себя, чтобы не откинуть его гадкую руку», —подумала она в эту минуту. — Я несказанно рад, что тебе понравился сегодняшний день, — продолжал он таким тоном, как будто долго репетировал свою речь. — Я давно уже хотел доставить тебе удовольствие, моя дорогая, и выполнить все твои желания. — Он снова сделал продолжительную паузу. «Ты собираешь всю свою храбрость, чтобы что-то мне сказать?» — хотела она спросить его. Но он молчал, а она терпеливо ждала с веселой ухмылкой на устах.— Это действительно так? — спросила Чонси, когда молчание затянулось.— Действительно, Элизабет, — тихо промямлил он. — Я понимаю, что после смерти твоего отца прошло совсем немного времени, всего лишь шесть месяцев, но мое сердце все-таки заставляет меня сказать, что я восхищаюсь тобой. Восхищаюсь все эти годы, моя дорогая, уже много лет.«Боже мой, похоже, он попросит моей руки!» Именно этого она боялась больше всего. Если он это сделает, то она не сможет удержаться и рассмеется ему в лицо, а потом, вероятно, расплачется от такого предательства. А Оуэн никогда не признается ей, почему он это сделал. Он все время будет талдычить о своем восхищении. Только сейчас она со всей отчетливостью поняла, что боится дальнейшего разговора. «Я скорее стану швеей в какой-нибудь мастерской, чем соглашусь выйти за него замуж!»— О… моя голова! Оуэн, у меня снова разболелась голова! — простонала она, приложив ладонь ко лбу. — Если не возражаешь, то я немного отдохну, пока мы не доберемся до дома.— Разумеется, моя дорогая.Ей показалось, что он произнес эти слова с некоторым облегчением.Чонси напряженно размышляла весь остаток пути. Что ее ждет впереди? На этот вопрос она никак не могла найти ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46