Хорошо, думал юноша, поворачиваясь к Пьеру, чтобы исполнить поручение, что через год он наденет рыцарские шпоры и уедет отсюда. Он не мог бы вынести, если бы отец девушки в его присутствии выдал Кассию замуж за другого.— Чертов ублюдок! — выбранился Пьер, видя, как дюжина всадников приближается к Бельтеру. — Это гнусный Жоффрей де Лэси. Узнаю его штандарт. На самом деле на нем должна красоваться ласка, а не горделивый орел. Как мне хочется дать этому мужлану от ворот поворот и сказать, чтобы держался подальше от Бельтера и моей госпожи!— Пойду узнаю, что скажет Кассия, — сказал Томас. Но Кассия уже слышала их разговор; она приказала открыть ворота. Жоффрей был ее кузеном, сыном отцовской сестры Фелис. Судя по всему, его заносчивая, неприветливая мать на этот раз не сопровождала сыночка. «Слава святым угодникам хоть за это!» — подумала Кассия. Если бы только отец был дома! Она взобралась на внешнюю стену по деревянной лестнице и наблюдала за Жоффреем и его небольшим отрядом, который остановился у подножия холма. Как и всегда, Жоффрей был богато разряжен в темно-синий бархат, и девушка представляла, как его маленькие бледно-голубые глазки алчно оглядывают Бельтер и как он прикидывает, сколько стоит замок. Она прикусила губу, жалея, что не может не впустить его.— Кассия, это я, Жоффрей! — Кузен был уже перед воротами. — Могу я немного передохнуть в замке?Девушка даже не позаботилась отозваться, и Жоффрей не мог этого не заметить. Он с досадой заскрежетал зубами. Маленькая надменная сучка! Когда он на ней женится, то научит ее хорошим манерам. Молодой человек не мог удержаться от того, чтобы не пройтись любовным взглядом по владениям Бельтера, не упуская ни одной мало-мальски стоящей детали; потом он сам и его люди не спеша въехали в замок через массивные ворота. Куда торопиться — и так скоро все это будет принадлежать ему. Он станет лордом Бельтера и избавится от бесконечных проповедей и злого язычка своей мамаши.Жоффрей расправил плечи; маска-улыбка словно приклеилась к его лицу. В таком виде он появился перед Кассией, которая уже стояла в ожидании, наблюдая его приближение. Жоффрей не видел ее почти шесть месяцев, и его приятно удивили происшедшие в девушке перемены. Как красиво выделялась теперь ее грудь, ставшая более округлой и женственной! Он любовался великолепными каштановыми волосами кузины; солнечный свет играл на шелковистых прядях, ниспадавших горделивыми волнами до талии. Вот только глаза… Яркие, светло-карие, окаймленные густыми черными ресницами, они смотрели на молодого человека так, будто читали его мысли. Для женщины она была слишком прямолинейна, слишком отважна; ее чертов папаша, его дядюшка, избаловал ее, не научив понимать свое место и назначение. Но на этот раз Жоффрею нетрудно было ей улыбаться, потому что он знал — перед ним его будущая жена и его будущий дом.— Кассия, — Жоффрей спешился и подошел к кузине, — за последние несколько месяцев ты так похорошела…— Здравствуй, Жоффрей, — сдержанно отозвалась Кассия, не обращая внимания на его льстивый тон. — Отец еще не вернулся из Аквитании.— Ах, меня тянет сюда не потому, что я дорожу обществом твоего отца.— Тогда почему, Жоффрей?Он прикрыл глаза, чтобы не показать раздражения.— Прекрасен день и ты, кузина. Могу я провести часок в твоем обществе? К сожалению, сегодня вечером я должен вернуться в Бомэнуар.Кассия кивнула и, приподняв юбки, пошла впереди него по винтовой лестнице в большой зал.— Надеюсь, твоя мать здорова, — сказала она.Жоффрей рассмеялся:— Моя мать всегда в добром здравии. Особенно ее настроение улучшается, когда я рядом, потому что я отличная мишень для ее язычка. Она всегда вымещает на мне свою постоянную досаду на что-нибудь или на кого-нибудь.— Ну, — заметила Кассия, слегка смягчаясь, — с тобой она обращается лучше, чем со мной! Представь, она сказала моему отцу, что я слишком молода, чтобы управлять Бельтером! Будто я маленькое ничтожество, воспитанное в монастыре!Жоффрею показалось, что он слышит в голосе кузины подлинное веселье. В глазах ее зажегся огонь, и это выглядело обворожительно. «Как умно с моей стороны, — подумал молодой человек, — приехать именно сегодня». Он будет как раз тем, кого ей захочется увидеть, когда она узнает о судьбе отца. Он все равно получит Кассию, хочет она этого или нет, но, конечно, приятнее будет, если она пожелает и примет его. Мысль принуждать леди к браку была ему отвратительна.Девушка указала кузену на стул, и Жоффрей снова не без удовольствия отметил, как прелестно округлилась ее грудь.— Но ты не выросла, — заметил он.— Такова моя горькая судьба — оставаться всегда маленькой. Хочешь эля, Жоффрей?Молодой человек кивнул, усаживаясь на стул с высокой спинкой. Он уже чувствовал себя дома. Этот стул больше не принадлежал ее отцу, хотя был все таким же крепким, с красивой резьбой и прочным, как все в Бельтере.В это время Кассия отдавала распоряжения служанке. Голос ее был нежным и мелодичным.— Кассия так похожа на свою мать леди Анну, — при каждом удобном случае неодобрительно фыркала мать Жоффрея, — мягкая и бесхребетная, никакого куража в ней нет.Но Жоффрей знал, что она ошибается. Кассия была мягкой и нежной, потому что так ее воспитали. Она казалась мягкой, потому что отец обращался с ней, как с любимицей, и всегда был с ней нежен. Жоффрей сомневался, что кто-нибудь когда-нибудь говорил с Кассией грубо, если не считать его собственной матери. Но характер и воля у нее были, и, возможно, даже в избытке. Его взгляд переместился на бедра кузины. Как она стройна! Жоффрей размышлял, родит ли она ему сыновей и сможет ли при этом остаться в живых — ведь ее собственная мать умерла родами. Его мать говаривала, что Кассия развивается медленно и не спешит превратиться в женщину. Он вздрогнул, вспомнив, как ее мать грубо и цинично рассуждала о том, что обычные для женщины крови у нее пришли только после пятнадцати лет.Кассия подала кузену кубок эля и ломоть свежего хлеба, на котором лежал кусок сыра.— Уверена, что Томас покормит твоих людей, — сказала она.Усевшись напротив него на стул без подлокотников, Кассия смотрела ему прямо в лицо.— Зачем ты явился сюда, Жоффрей?— Чтобы повидать тебя, кузина, — ответил молодой человек, отламывая хлеб.— Мой отец не одобрил бы этого.— Оценки твоего отца несправедливы. Я никогда не делал ему зла, и я его наследник.— Нет, Жоффрей, — спокойно возразила она. — Это я его наследница.Жоффрей пожал плечами.— Ладно, выразимся иначе. Наследником станет твой муж. Кассия прекрасно знала, что он имел в виду, и это ее рассердило. Глядя кузену прямо в глаза, она сказала:— Как печально, что мой брат не выжил. Тогда бы никто не смотрел на меня и на Бельтер как на единое целое.Жоффрей нетерпеливо пошевелился на своем стуле, но затем, рассмеявшись, заметил:— Ты не ценишь себя по достоинству, кузина. Поверь мне, для меня имеешь значение только ты одна.Услышав такую наглую и откровенную ложь, Кассия испытала большое искушение дать кузену пощечину; и в тот же миг она почувствовала, как по коже ее поползли мурашки. Жоффрей умел говорить гладко. Слова его всегда лились, как масло; но сегодня его намерения были выражены так ясно, как никогда прежде. Он был на восемь лет ее старше, но Кассия хорошо помнила, каким он был мальчишкой — высоким, даже долговязым, и еще мелочным и жадным. Особенно скверно вел он себя по отношению к ее брату Жану. Она знала, что ее отец считал Жоффрея виновным в том, что ее брат утонул. Кассия думала так же. Морис запретил Жоффрею бывать в Бельтере, и пять долгих и очень мирных лет протекли в замке, пока сестра отца и мать Жоффрея не добилась уступки своими бесконечными просьбами. Но каждый раз, когда Жоффрей появлялся в Бельтер, отец бормотал что-то о гадюках и ядовитой крови.Кассия размышляла о том, зачем Жоффрей явился сюда теперь, и решила поощрить его и выведать причину его визита.— Да, — сказала она приветливо, — Подозреваю, что наступит день, когда мне придется выйти замуж. Но конечно, мужа мне выберет отец.— А возможно, герцог Бретонский.— Это произойдет только в случае смерти отца.— Мы живем в бурные времена, — возразил Жоффрей спокойно. — Как раз на прошлой неделе один из моих людей, крепкий малый и совсем молодой к тому же, подцепил лихорадку, и через неделю его не стало. Жизнь — неверная штука.— Разумеется, такой взгляд на вещи не особенно утешителен, — заметила Кассия. — Значит, ты не веришь, что Бог хранит праведников и добрых людей?— Ты рассуждаешь, как дитя, Кассия. Бог обычно не вмешивается в человеческие дела. Но хватит о столь мрачных материях. Скажи-ка мне, как ты развлекаешься, когда отца нет дома.Хотя Кассия знала, что Жоффрея не слишком интересуют ее дела, все-таки так можно было убить время до его отъезда. Она стала рассказывать о своем огороде, где выращивала целебные травы, о целебных свойствах некоторых веществ, о которых ей поведала нянька, о том, как подвигается строительство пристройки для их повара Раймона. Из-под ресниц наблюдая за Жоффреем, она заметила, что он задремал, сидя на стуле. Кассия сжалилась и прервала свой монолог.— Когда отец вернется, — закончила она свое повествование, стараясь не рассмеяться вслух, — мы все напьемся, как жонглеры, того вина, что он привезет.Она не видела, сколь проницательный взгляд бросил на нее проснувшийся в этот момент Жоффрей.— Жаль, что меня не будет здесь и я не присоединюсь к вашему празднику, — только и сказал он.— Да, верно. Боже мой! Час пролетел с невероятной быстротой. Думаю, тебе пора в путь.Кассия поднялась, Жоффрей, видя, что медлить больше не имеет смысла, тоже встал со стула. Он смотрел на ее прелестное лицо. ясно припоминая то время, когда считал кузину не более привлекательной, чем монашеская трапеза.— Ты пришлешь гонца в Бомэнуар, если захочешь меня видеть?Кассия склонила головку на плечо, думая, что за странный вопрос он ей задал, но ответила довольно приветливо и непринужденно:— Конечно, Жоффрей, я это сделаю. Желаю тебе доехать с Божьей помощью.Она смотрела, как кузен садился на лошадь, и ответила на его веселый знак, когда он махнул ей рукой, потом поднялась на восточную башню и не спускалась, пока Жоффрей и его люди не стали казаться ей не больше булавочной головки.Поужинав в обществе Томаса, Кассия выбранила служанку за то, что та не починила прореху на ее верхней юбке и, почувствовав неожиданную боль в висках, отправилась спать.На следующее утро девушка ощутила какую-то странную слабость, но не обратила на это внимания и приготовилась, как обычно, проехаться верхом на Ромашке. Солнце уже стояло высоко над головой, однако ее пробирала дрожь и в горле першило.— Ты глупышка. Кассия, — сказала она себе вслух, потому что могла по пальцам перечесть те дни своей жизни, когда чувствовала себя нездоровой. Когда Томас собрался подсадить ее в седло, она не смогла ухватить поводья. Со слабым криком, теряя сознание. Кассия опрокинулась в его объятия. Глава 3 Де Лорис громко выругался, а потом разразился гневной тирадой, увидев, что одна из повозок глубоко увязла в грязи. Дождь продолжал извергаться на них мощными потоками — сплошной, непроницаемый, как стена. Они объезжали горы Нуары, казавшиеся Грэлэму большими зубьями пилы. Этот бесконечный дождь превратил узкую извилистую колею в непроходимое болото.Грэлэм, усталый, промокший до костей, спешился и присоединился к остальным, стараясь вместе со всеми сдвинуть повозку с вязкого места. Изо всех сил нажимая на колесо, он мечтал о доме, но философски размышлял, что промок бы в любом случае — с Морисом или без него. Густая грязь издала чавканье и выпустила колесо. Освобожденное из трясины, оно рванулось вверх, и три бочонка с вином опрокинулись на землю.— Сегодня вечером с Божьей помощью, — сказал Морис, когда бочонки были снова водворены в повозку, — можно будет обсохнуть. Мы поблизости от Бомэнуара. Я решил махнуть рукой на то, что моя сестрица — ведьма, и нанести ей визит. Там придем в себя и выпьем винца. А вы, милорд, будете моим гостем!— Где дом вашей сестры?— Недалеко от Хуэлгоута. Надеюсь, чертово озеро не разлилось и не затопило округу.Грэлэм, никогда прежде не слышавший о Хуэлгоуте или озере с таким названием, только что-то проворчал про себя. За последние три дня он много узнал о Морисе де Лорисе и еще больше, о розни между ним, его сестрой и племянником. Имя сестры было леди Фелис де Лэси.— Она смеет критиковать то, как моя дочь ведет хозяйство, — возмущался Морис. — Это моя-то Кассия, которая могла бы вести королевское хозяйство в Виндзорском дворце!Грэлэм цинично думал, что, если верить словам ее отца, Кассия была вполне достойна того, чтобы быть вознесенной на небеса как святая. Он уже раскаивался в том, что принял приглашение остановиться в Бельтере на несколько дней. Кассию Грэлэм представлял неким кроликоподобным существом с рыбьими глазами, столь непривлекательным, что Морису приходится изо всех сил обхаживать его, Грэлэма де Моретона, англичанина и совершенно незнакомого человека. Видимо, у Лориса не было иной возможности найти для дочери мужа.Но сам Морис ему нравился. Грэлэму был приятен его острый ум и чувство юмора. Он с удовольствием слушал невероятные истории, которые рассказывал Морис, не утративший бодрости духа даже тогда, когда разверзлись хляби небесные и весь отряд уподобился семейству тонущих крыс. Грэлэм понимал, что ему трудно противостоять расспросам Мориса, и рассказал все, что Морис пожелал о нем узнать. Улыбаясь про себя, он гадал, будет ли Морису интересно услышать, что у его первой жены была бородавка на левой ягодице.— Что касается моего племянника, — презрительно фыркал Морис, рассказывая о своих родственниках, — он никчемный дурак.— И может оказаться опасным, — спокойно заметил Грэлэм.— Да, это так, — согласился Морис, — скользкий ублюдок!Он поведал Грэлэму о своем сыне Жане, славном мальчике, которого, как он давно подозревал, Жоффрей оставил без помощи и обрек на гибель из одной только зависти и ревности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54