Ариель прислонилась лбом к связанным запястьям. Что делать? Такую толстую кожу не разорвешь, освободиться невозможно.Она почувствовала, как слезы жгут веки. Нет, это ничего не решит.На лестнице раздались шаркающие шаги Доркас, и Ариель вынудила себя поднять голову.— Все в порядке, мисс Ариель. Ариель почувствовала, как скрюченные пальцы гладят ее по голове.— Я позабочусь о вас, как всегда. Не помню только, куда я девала крем. Нужно его найти. Не желаю, чтобы у вас остались шрамы, о нет!Она прошла мимо Ариель и заковыляла к кухне.Ариель пыталась не обращать внимания на безумную старуху, сосредоточиться на Берке. К этому времени он, конечно, узнал, что она пропала, и обыскивает всю округу. Он не бросит ее. Вспомнит ли Джорди, что хозяйка поехала на восток?А что будет, когда он, наконец, найдет свою жену, изнасилованную Этьеном? Узнает, что Этьен пользовался ей как последней шлюхой? Что скажет, услышав, что она беременна от другого? Возненавидит ее навеки?Она ощутила, как с губ готов сорваться долгий воющий стон.— Все сделано, дорогая девочка.Она не подняла головы, когда Этьен появился на пороге и, предусмотрительно заперев за собой двери, торжествующе потер ладони. По всему видать, он был в превосходном настроении, просто в превосходном. Все шло так, как он и задумал.Этьен приблизился к Ариель и слегка погладил по щеке. Та отпрянула так далеко, как позволяли узы.— Не такой уж я урод, Ариель, правда? Ты должна, конечно, признать это. В отличие от отца я не толст и гнилых зубов у меня нет. Женщины не раз говорили, что я хороший любовник. Возможно, как шлюха, ты гораздо лучше, но я не уступлю тебе. Ну же, прекрати капризничать!— Отпусти меня!— Посмотрим, насколько хватит твоего упрямства! — усмехнулся Этьен, отвязывая ремень от перил и освобождая Ариель. Она нагнулась, чтобы развязать веревку, стягивающую щиколотки.— О нет, не сейчас!Этьен снова грубым рывком выпрямил ее и перекинул через плечо.— Ты совсем ничего не весишь, Ариель. Скоро я узнаю, не слишком ли ты похудела. Мне хорошо запомнилось, какой ты была той ночью, когда твое тело так мягко светилось в пламени свечей. Ты была очень стройной, но не тощей. Ах, твои груди… я еще подумал тогда, что они слишком полные для такой изящной фигурки. Я так много ночей грезил о той минуте, когда твои бедра сомкнутся вокруг меня.Ариель больше не могла этого выносить. Она дернулась, подняла сцепленные кулаки, обрушив их на голову Этьена. Тот пошатнулся, сдернул ее вниз и поставил перед собой.— Попробуй еще раз проделать такое, и горько пожалеешь. Поняла?!Он тряхнул Ариель с такой силой, что ее голова откинулась назад, а шея, казалось, вот-вот сломается. Ариель почему-то сразу поверила ему и устало обмякла, опустившись на пол. На этот раз Этьен не перекинул ее через плечо, а заставил делать короткие, мелкие шажки по коридору, в сторону спальни Пейсли.— Ну вот, теперь ты можешь приложить все силы, чтобы вновь не свалиться прямо лицом вниз вместо того. чтобы сосредоточиться на том, что я говорю. Кстати, на чем я остановился? Ах да, скажу тебе, дорогая, что я вовсе не такое чудовище, как мой папаша. Не может быть и речи о наказаниях.Он подождал несколько минут, а потом добавил странным, мечтательно-сонным голосом:— Если, конечно, ты не вынудишь меня прибегнуть к этому.Ариель снова почувствовала, как тонкий жалобный вой готов вырваться из глотки.— Ну, вот мы и пришли. Надеюсь, старая ведьма успела натаскать воды. От тебя несет конским потом, дорогая, и даже неизвестно почему этим проклятым гусем.Этьен затащил ее в спальню. С окон были откинуты гардины. Яркий солнечный свет струился сквозь стекла. У камина стояла медная ванна. В этой спальне, в отличие от других, мебель не была закрыта чехлами, но на полу лежал толстый слой пыли и повсюду ощущался нежилой запах плесени.— Пожалуй, стоит снова стянуть тебе руки. Обещаю, больно не будет. Помнишь этот крюк, вон там? Отец рассказывал, как привязывал тебя к нему на длинной веревке и часами любовался твоим обнаженным телом. Ты принадлежала ему, и только ему.— Нет, Этьен! Нет!— Наконец-то ты соизволила заговорить. Правда, я предпочел бы слышать другие слова из этого прелестного ротика. Я буду делать все, что пожелаю, Ариель. Запомни это и смирись.Он нашел в комоде длинную тонкую веревку, обмотал вокруг ее запястий, потом, встав на стул, привязал веревку к крюку, укрепленному в потолке, и приспособил ее так, чтобы Ариель могла стоять с поднятыми над головой руками.— Сейчас, — пробормотал Этьен и наклонился, чтобы освободить ей щиколотки. Ариель ощутила тупую боль в затекших от слишком тугих пут ногах. Этьен начал растирать их, пока слезы не навернулись на глаза Ариель: кожу закололо словно десятками крошечных иголочек. Но Ариель не издала ни звука. Этьен продолжал сидеть на корточках, и Ариель, почти машинально, не думая о последствиях, отвела ногу и лягнула его в пах. Несколько мгновений Этьен неверяще смотрел на нее и, завопив от боли, повалился на спину, свернувшись комочком и обхватив себя руками.Ариель молча наблюдала за ним. Дура, тысячу раз дура! Совсем беззащитная и одинокая и умудрилась к тому же так сильно ударить его! Возмездие не заставит себя ждать.Она в ужасе закрыла глаза. И в самом деле Этьен довольно скоро пришел в себя. Волны тошноты улеглись. Ему даже удалось подняться и распрямиться.Понимая, что Ариель сознает, какую совершила глупость, Этьен улыбнулся и, подойдя ближе, провел костяшками пальцев по ее побелевшей щеке:— Бедная, маленькая дурочка! Попробуй еще раз взмахнуть ножкой, и клянусь, ты пожалеешь, что родилась на свет! Я еще не решил, стоит ли наказать тебя за причиненную мне боль. Но еще одна такая проделка, и ты будешь вопить еще громче меня. Усвоила?Глаза Ариель были крепко зажмурены. Она ничего не ответила.— Усвоила?Он стиснул ее подбородок и начал трясти, пока Ариель не открыла глаза.— Да, — прошептала она, — понимаю.— Прекрасно.Он поцеловал ее, и Ариель охнула, пытаясь отстраниться, но безуспешно. Этьен пытался просунуть язык ей в рот, но Ариель лишь плотнее сжала губы. Он отступил, казалось, погрузившись в серьезные размышления;— Я так давно не видел тебя… Не могу решить, какую часть тела я хотел бы обнажить первой. У тебя есть какие-нибудь предложения, дорогая?Ариель молча отвернула голову.— Ну что ж, тогда начнем снизу.Он встал перед ней на колени, стащил сапожки для верховой езды и небрежно бросил их через плечо:— Теперь юбка.Она почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы жакета, нащупывают застежки юбки. Они легко поддались, и тяжелая ткань поползла вниз.— Очаровательно, — пробормотал Этьен, развязывая ленты нижней юбки, и Ариель ощутила дуновение холодного воздуха на обнаженных бедрах. Этьен начал скатывать чулки, легонько поглаживая ноги Ариель. Вскоре она стояла перед ним в короткой сорочке, блузке и жакете.— Поистине изысканная картина! Великолепно! — воскликнул Этьен.— Я нашла крем, мисс Ариель. Они ошеломленно уставились на Доркас. Та, медленно шаркая, вошла в комнату, протягивая склянку.— Что тебе нужно, проклятая старая кляча?— Крем, — преувеличенно терпеливым тоном, каким всегда разговаривала с Ариель, когда та была ребенком, пояснила Доркас.— Не желаю, чтобы у мисс Ариель остались шрамы. Вы ее связали, она всегда ненавидела это и даже плакала. Только почему-то сейчас не плачет. Не понимаю.— Убирайся, безмозглая старая кляча! Доркас сконфуженно огляделась:— Хорошо. Я подожду вас, мисс Ариель, в вашей спальне. Крем у меня. Я поухаживаю за вами, как обычно.Ариель застонала.— Боже, да эта старая дура совсем спятила! Этьен проводил Доркас до смежной двери, и Ариель услыхало, как он приказывает горничной принести ведра с горячей водой. Та, устало согнувшись, втащила ведра и вылила поду в ванну, раз, другой, третий, пока не наполнила до середины.— А теперь, — объявил Этьен, улыбнувшись Ариель. — боюсь, дорогая, что нам придется пожертвовать твоей блузкой и жакетом. Не стоит, однако, жалеть. Отец говорил, что ты привыкла проводить с ним наедине целые часы совершенно голой, в костюме Евы. Ты даже вышивала, когда он не пользовал тебя, так что он целыми днями наслаждался созерцанием прелестного тела. Неужели не помнишь, Ариель?— Твой отец был сумасшедшим, Этьен, полностью и совершенно, злобным, омерзительным животным. Ты сказал, что не похож на него. Послушайся, прекрати все ато1 Ты должен отпустить меня.— Не волнуйся, я не стану обращаться с тобой так жестоко. Сколько раз повторять? И прошу не упоминать больше эту тему, меня она раздражает.Он подошел к письменному столу и, открыв ящик, вынул нож для разрезания бумаг, с перламутровой ручкой и коротким лезвием. Ариель невольно вздрогнула, но Этьен только аккуратно разрезал рукава и плечевые швы жакета и стащил его. За жакетом последовала блузка. Ариель осталась в одной сорочке из тонкого батиста.Он несколько мгновений помедлил, жадно оглядывая ее, и осторожно коснулся кончиком пальца соска, гладя его сквозь легкую ткань.Ариель затаила дыхание и попыталась отстраниться.— Хорошо, Ариель, довольно шуток. Дай мне увидеть тебя всю.И нож прорезал кружевные лямки. Этьен медленно стянул сорочку, то и дело останавливаясь, пока батист не лег у ее ног белой пеной. Этьен выпрямился, задумчиво потирая челюсть.— Восхитительно, — причмокнул он губами.Позор. Гнусное, омерзительное унижение.Все это было так давно, но теперь мгновенно нахлынуло на Ариель. Она снова здесь, с Пейсли, ощущает на себе взгляд его крошечных глазок, едва выносит прикосновение потной руки к ягодицам…— Жаль, но я не хочу чтобы ты простудилась, купаясь в холодной воде. Я развяжу тебя, Ариель, но если опять примешься за свое, буду вынужден отделать тебя кнутом.Он освободил ее и подтащил к медной ванне:— Садись и избавься поскорее от этой ужасной вони.Ариель молча повиновалась. Этьен бросил ей на колени губку и кусок лавандового мыла, а сам подошел к креслу у камина и удобно устроился лицом к Ариель, скрестив ноги, — Очень приятное зрелище, — заметил он. Ариель скорчилась в ванне, подтянув колени к подбородку и не двигаясь.— Мойся, или я сам тебя вымою. Ариель вынудила себя намылить губку, и медленно, отвернув голову, начала растирать тело.— Очень мило. Только не стоит возиться с волосами, — объявил Этьен. Если и останется неприятный запах, я просто вылью на них духи, которые нашел в столе отца. Кстати, это не твои, Ариель? Тоже лавандовые, как и мыло.«Он изменился, — внезапно поняла Ариель. — Стал более уверенным, самонадеянным, чем раньше. И, как ни странно, приобрел все манеры отца. Да и французский акцент почти пропал».Она вздрогнула при звуках его голоса:— Вода уже остыла, Ариель? Хочешь, чтобы я помог тебе?Ариель покачала головой, не желая ни видеть, ни говорить с ним. Если полностью игнорировать Этьена, может, он исчезнет?— Глупая, глупая девчонка, — упрекнула она себя, проводя намыленной губкой по животу.— Ниже, Ариель.Ариель судорожно сглотнула и подчинилась. Что делать? Нужно что-то придумать! Быть пассивной жертвой… нет-нет, она просто не может, не позволит, чтобы это случилось с ней снова! Но что, если она будет сильной? И попытается взять над ним верх?Ариель неспешно встала, выжала губку, позволив воде струиться по груди.— Подай мне полотенце, — холодно приказала она.Этьен поднял брови, но все же встал, взял пушистое полотенце со спинки стула и вручил Ариель, не отрывая взгляда от упругих холмиков, усеянных прозрачными капельками.— Прочь от меня, безмозглый глупец! Этьен отпрянул, не в силах поверить собственным ушам:— Что это ты лопочешь, черт побери?!— Ты плохо слышишь? Убирайся и веди себя прилично. Я хочу вытереться и одеться.Полностью сбитый с толку, Этьен вернулся к камину и сел, но не отвернулся и молча наблюдал, как Ариель тщательно вытирается, словно другой заботы у нее нет, словно в комнате, кроме нее, ни одной живой души, словно не он наблюдает за ней, дожидаясь, пока снова сможет привязать свою жертву к крюку.— Ты такой дурак, — спокойно заметила Ариель. заворачиваясь в полотенце и стягивая его узлом на груди. — По крайней мере твой отец был не таким.Жестоким, злобным, жирным, но не дураком. Ты же просто глупый мальчишка! Этьен, побагровев, вскочил:— Как ты посмела говорить со мной в таком тоне! Ариель заставила себя небрежно, со скучающим выражением, пожать плечами.— Но разве это не правда? Пытаться украсть жену другого? Овладеть женой умершего отца? Неужели не в состоянии найти себе женщину? Или всегда приходится довольствоваться собственностью других мужчин? Признайся, с тобой не все в порядке. Климат Англии, должно быть, тебе вреден. За последнее время ты еще заметнее поглупел.Этьен рванулся к ней с искаженным яростью лицом.— Попробуй только прикоснуться ко мне, жалкий французский ублюдок!В голосе Ариель звучало такое уничтожающее презрение, что Этьен замер на месте. Он не дотронулся до нее, только не мог отвести взгляда. Ариель тоже оглядела его с головы до ног.— Ты, — объявила она наконец с великолепным пренебрежением, — совершенно безнадежен. Печальный случай. Вернись во Францию. Найди себе собственную женщину. А еще лучше молоденькую девушку. В конце концов, какой из тебя мужчина!Этьена трясло. Эван как-то назвал его сумасшедшим, когда он продолжал настаивать, что Ариель принадлежит ему, и никому другому. Он смотрел на Ариель, и видел се презрение, и чувствовал, как сжимается и увядает изнутри. Перед глазами всплыло лицо размалеванной шлюхи, которую Этьен подцепил в Кале перед отплытием в Англию. Она посмеялась над ним и его неудачной попыткой овладеть ею.Этьену захотелось бежать отсюда, бежать, не останавливаясь. Он резко отвернулся от Ариель, сутулясь от отчаяния и отвращения к себе.Но в дверях неожиданно показалась Доркас:— Теперь я нужна вам, мисс Ариель? Бедное дитя, вы простудитесь, здесь ужасно холодно, а на вас одно мокрое полотенце. Этот ужасный человек заставляет вас стоять в таком виде? Он злой и жестокий, я знаю, но зато вот ваш крем.Ариель едва подавила крик. Она внимательно наблюдала за Этьеном в продолжение речи Доркас и заметила, как ему удалось взять себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44