«Влюбленный повеса»: Эксмо-Пресс; Москва; 2000
ISBN 5-04-005788-1
Оригинал: Valerie King, “Vignette”
Перевод: К. Мольков
Аннотация
Молодая вдова, красавица леди Джейн твердо намерена устроить свое счастье. Все должно решиться за две недели в поместье ее друзей. Но кто одержит победу над ее сердцем — талантливый робкий поэт или безумно влюбленный в нее вероломный сердцеед лорд Торп, который не намерен жениться, а хочет сделать красавицу вдову своей любовницей? Страсти накалены до предела, на кон поставлены судьбы. Но все решается в последние мгновения и совершенно неожиданно для всех участников этой истории!
Валери Кинг
Виньетка
1
Англия, Дербишир, 1817
«Три акта и фарс…» Снова в ее памяти всплывают эти слова. «Три акта и фарс…»
Ситцевые занавески, закрывавшие окно, были яркими — с огненными птицами, летящими поверх сплетенных на фоне зелени голубых и желтых цветов. Джейн Амбергейт приподняла одну из занавесок и выглянула на улицу. Перед входом в гостиницу Пикок-Инн, что на полпути между Лондоном и Дербиширом, на выложенной камнем площадке стоял лорд Торп. Как всегда, его поза вызвала у Джейн приступ раздражения. Торп стоял, слегка расставив ноги, словно под ним была не брусчатка, а шаткая палуба боевого фрегата.
«Три акта и фарс…»
Это было последнее, что Джейн услышала от него месяц назад, в июне, незадолго до окончания бального сезона в Лондоне.
А еще раньше он долго убеждал ее смириться с неизбежным и стать его любовницей.
О, как она ненавидела это животное!
На лице Джейн появилась презрительная гримаска, грозившая нежной коже двадцатипятилетней женщины появлением новой морщинки.
«Наш роман не похож на длинную, скучную театральную драму, — негромко, но проникновенно говорил он тогда. — Три акта и фарс в конце — незавидный удел большинства банальных любовных связей. Но мы с вами — другие! Наша любовь — как виньетка: прекрасная, стремительная и короткая. Она способна мгновенно воспламенить сердца и так же быстро сжечь их дотла. Я прошу вас, Джейн, милая, станьте моей любовницей! Забудьте Фредди. Перестаньте, наконец, метаться между ним и мной. Поймите, это уже даже не драма — вы опускаетесь до дешевого фарса! Давайте уедем вместе в Италию, на Средиземное море. Только представьте себе: корабль, южное солнце и любовь — такая любовь, какая вам никогда и не снилась…»
Джейн вспомнила, с какой нежной страстью он сулил ей самые невероятные наслаждения. От соблазнительных слов, от жаркого шепота закружилась голова, а когда язык Торпа принялся ласкать ее ухо, легко касаясь всех его изгибов, земля поплыла под ногами. Нервная дрожь быстрой волной пробежала по телу Джейн; она почувствовала приятную, сладкую слабость в коленях и, как загипнотизированная, бессознательно потянулась навстречу Торпу.
Мошенник!
Негодяй!
А потом он ее поцеловал…
О, зачем она уступила ему, зачем осталась с ним в том укромном уголке, где тяжелые портьеры из зеленого бархата надежно прятали их от взглядов гостей, сидевших в гостиной леди Сомеркоут?! Замерев, словно зачарованная, Джейн не могла найти в себе сил ни на то, чтобы обнять Торпа, ни на то, чтобы оттолкнуть. Ощущая его искусительную силу, уступая неудержимому напору, Джейн все глубже проваливалась в томное забытье.
Это было похоже на транс. Транс, который так трудно преодолеть. Из которого не удалось вырваться ни одной из жертв Торпа!
Под надежным укрытием зеленого бархата он целовал ее снова и снова — все нежнее, все настойчивее. И тело Джейн, словно помимо ее воли, отвечало на каждый новый поцелуй…
Внезапно в замутненное сознание Джейн проник голос Фредди, позвавший ее из глубины гостиной. Отрезвление было мгновенным. Сбросив оцепенение, сковавшее тело и волю, Джейн, не раздумывая, влепила Торпу затянутой в перчатку рукой звонкую пощечину — прямо в его улыбающееся, красивое лицо.
Мошенник!
Негодяй!
Она тряхнула головой, пытаясь отогнать непрошенные воспоминания, но не так-то просто было избавиться от них! Тем более что лорд Торп был по-прежнему прекрасно виден из окна спальни, возле которого замерла Джейн. Он стоял возле своего экипажа и о чем-то разговаривал с полковником Даффилдом, машинально постукивая себя при этом по бедру шляпой, зажатой в руке.
Внезапно Торп весело расхохотался, запрокинув голову, и Джейн поморщилась: смех его был резким и грубым, как у простолюдина. А то, что Даффилд рассмешил Торпа, было неудивительно — полковник во всех гостиных слыл записным весельчаком и считался обладателем самой большой в Лондоне коллекции анекдотов на все случаи жизни.
Продолжая наблюдать за мужчинами, Джейн поймала себя на том, что Торп все-таки продолжает притягивать ее — несмотря ни на что. Впрочем, вряд ли нашлась бы женщина, неуязвимая для его обаяния. Что и говорить, Торп был удивительно красив. Природа наградила его правильным овалом лица, крепкими скулами и тонким орлиным носом. Контур чувственных губ еще ярче оттеняла твердая линия подбородка, которую не смягчала даже небольшая ямочка. Тонкие черные брови мягко изгибались над ярко-синими озерами глаз. Текучие, изменчивые, они могли быть то холодными, то сияющими. Эти глаза умели отталкивать и притягивать, обольщать и смеяться — в зависимости от настроения их обладателя. Волосы Торпа были тщательно уложены на манер причесок римских императоров.
В целом внешность Торпа являла идеальный образчик искусного соблазнителя и неутомимого охотника за женщинами. Да лорд Торп и был именно таким человеком!
Джейн прекрасно понимала, что сейчас его главной целью является она. Впервые Торп загорелся мыслью сделать ее своей очередной любовницей, скорее всего еще в начале апреля. Охота началась и теперь была в полном разгаре — иначе зачем бы он стал добиваться приглашения от леди Сомеркоут?
Джейн знала, что леди Сомеркоут решила собрать в своем поместье в Дербишире самый узкий круг друзей — провести пару недель на свежем воздухе и устроить традиционный летний праздник. Джейн не стала спрашивать у леди Сомеркоут, каким образом среди этих ближайших друзей оказался лорд Торп, хотя они и были подругами. Впрочем, Торп всегда и всюду был желанным гостем — красавец с вкрадчивым голосом, изысканными манерами, учтивый собеседник и искусный танцор…
Мошенник!
Негодяй!
Джейн продолжала наблюдать за Торпом со смешанным чувством раздражения и восхищения. Насколько все было бы проще и спокойнее, если бы его обаяние ограничивалось красивым лицом — и только. О, если бы эта прекрасная голова увенчивала дряблое, непривлекательное тело!
Но — нет! Этот баловень судьбы и сложен был, как олимпийский бог, то есть настолько близко к совершенству, насколько это вообще доступно смертному. К тому же Торп великолепно умел одеваться, что, разумеется, еще больше подчеркивало его красоту и атлетичность.
Сегодня утром длинные ноги Торпа обтягивали охотничьи бриджи из оленьей кожи, а крепкие икры плотно охватывали высокие, черные, прекрасно сшитые сапоги, матово блестевшие в лучах июльского солнца. Темно-голубой сюртук облегал широкие плечи, мягко сужаясь к тонкой талии.
Ну просто ожившая статуя великого Микеланджело!
Воротнички рубашки не были жестко накрахмалены, но все равно упруго торчали вверх, что достигалось с помощью искусно повязанного шейного платка. Это был собственный, оригинальный способ Торпа — так повязывать платок. Многие лондонские модники пытались копировать его и даже дали ему название — «Месть Торпа».
«Не очень понятное название, — промелькнуло в голове Джейн. — Хотя, если Торп изобрел свой способ в пику прежнему стилю, который ввел в моду Бо Бруммел, тогда это и впрямь похоже на месть».
Впрочем, она не была до конца уверена, что так оно и есть.
Давно уже надо было бы отойти от окна, а Джейн все стояла, приподняв занавеску, и размышляла о лорде Торпе — идеальном мужчине, о котором мечтает и тайно вздыхает каждая женщина.
Знатный, красивый, богатый, он впервые появился в лондонском свете, когда ему только-только исполнился двадцать один год, и за десять лет, минувших с той поры, Торп обнаружил в глазах знавших его женщин всего один, хотя и весьма существенный, недостаток: ни разу за все это время не проявил ни малейшего интереса к браку. Именно к браку — но отнюдь не к женщинам! Напротив, последние его весьма интересовали; охотников за наслаждениями, равных лорду Торпу, Лондон еще не видывал. За эти годы у Торпа сменилось несколько любовниц. И некоторые из них не только не стыдились афишировать их связь, но даже позволяли себе преследовать его — на глазах у всего света! И, кстати говоря, совершенно напрасно. В Лондоне всем был известен непостоянный характер Торпа. Он быстро загорался, покорял очередную жертву, а затем так же быстро охладевал и разрывал связь — резко, твердо, порой жестоко.
Какой мошенник!
Какой негодяй!
Подлец, недостойный внимания порядочной женщины!
Однако, негодуя в мыслях, Джейн продолжала стоять у окна своей спальни в Пикок-Инн и смотреть вниз, на красивое, смеющееся лицо Торпа. «Словно институтка, — подумала вдруг она. — Институтка, исподтишка глазеющая на красавца мужчину, размышляя при этом, каково было бы стать его любовницей!»
Равномерное постукивание шляпы о бедро там, внизу, внезапно оборвалось. Торп вскинул голову и перехватил взгляд Джейн.
Боже правый! Только этого не хватало! Торп застиг ее наблюдающей за ним с интересом и вожделением!
Джейн хотела с достоинством отвернуться, презрительно и гордо вздернув подбородок, но не успела. На лице Торпа появилась понимающая улыбка, и он отвесил в сторону ее окна насмешливый поклон. Проследив за его взглядом, полковник Даффилд также повернулся и увидел Джейн.
Только тогда она, собрав все силы, сумела надменно прищурить глаза и слегка, небрежно кивнуть им обоим. Затем, стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие, Джейн опустила руку, державшую занавеску, и наконец отошла от окна.
Заметив, что пестрые занавески скрыли за собой вдовушку Амбергейт, Томас Хадерн, шестой виконт Торп, негромко рассмеялся. Его очень устраивало то, как она сейчас смотрела на него.
Торп давно уже признался себе, что никогда и никого не желал так страстно, как Джейн Амбергейт. Ему казалось, что он станет снова самим собой, лишь когда заполучит ее в свою постель. Трудности, стоящие на пути к этому, только сильнее распаляли его желание. Он сделает все, чтобы обладать ею, и добьется своего еще до окончания праздников у леди Сомеркоут! Слава небесам, что они оба будут там!
Торп вспомнил долгие весенние вечера, которые он проводил в своем лондонском клубе, вынашивая планы обуздания строптивой вдовушки. Многие его приятели предрекали ему неудачу — во всяком случае, этим летом. И впрямь, борьба между ними разгоралась нешуточная. Джейн Амбергейт отчаянно отбивала все его атаки, отвергая и стихи, и цветы, и дорогие подарки. Сопротивлялась она и поцелуям — каждый из них Торпу стоил хитроумных ухищрений. Хуже того — она насмехалась над ним! Она не принимала его ухаживаний всерьез, словно он был каким-нибудь бравым майором Семнадцатого драгунского полка, только что вернувшимся из полевых лагерей!
Торп, конечно, понимал всю нелепость своего положения, встречая косые взгляды и усмешки приятелей.
«Что ж, пусть смеются, — думал он. — Пусть пока порезвятся. Все равно я добьюсь своего и назло всем доберусь-таки до сладких вдовушкиных прелестей!»
Его мысли прервал негромкий голос Даффилда.
— Я слышал, Линтуэйт поспорил с кем-то по поводу ваших отношений с миссис Амбергейт и грозился вышибить себе мозги, если проспорит, — улыбаясь заметил полковник.
— Линтуэйт — дурак! — парировал Торп. — Он дурак, как и всякий, кто ставит на кон свою жизнь. Все они кончают одинаково: в один прекрасный день действительно достают пистолет и приставляют его к своему виску. Запомните мои слова: если кто-то сомневается в том, что я способен заполучить ту или иную леди в свою постель, то очень скоро такого человека ждет большое разочарование. Он просто обречен проспорить!
Полковник пожал плечами:
— Не мое дело, хотя думаю, что вы правы. А насчет обреченных дураков — я, знаете ли, тоже видал таких. Помню, как в пятнадцатом году, в Нидерландах, они поднимали в атаку солдат и беззаботно шли вперед, уверяя, что Наполеон больше не страшен. Бились об заклад, что лягушатники-французы сидят теперь в своем болоте и боятся даже квакнуть! Да, они бились об заклад, а минутой позже получали прямо в голову шестифунтовое ядро…
Торп кивнул. Он презирал дураков любой масти.
Полковник доверительно наклонился к Торпу:
— Скажите, Торп, если не секрет, — как вам удалось получить приглашение от леди Сомеркоут? Ведь известно, что она делает все, чтобы поближе свести миссис Амбергейт с Уэйнгровом.
Торп ответил так же тихо:
— Секрет! И согласитесь — если я стану выдавать все свои уловки, то с чем в конце концов останусь сам?
— Вы скрытны, как Веллингтон! — воскликнул полковник.
Торп усмехнулся:
— Вы никогда еще не делали мне столь лестного комплимента, Даффилд. Благодарю.
Внезапно он уловил резкую перемену в лице полковника и удивленно поднял брови.
— Извините, — тихо сказал Даффилд, слегка прищурясь. — У вас свои планы, у меня свои; и мои только что сели в ландо…
Обернувшись, Торп увидел, как миссис Ньюстед, усевшись в украшенное розами и лентами ландо, старательно закрывается зонтиком от лучей палящего июльского солнца. Экипажи один за другим отъезжали от подъезда Пикок-Инн по мере того, как их владельцы спускались вниз из своих спален. Отъехав от гостиницы, ландо и кареты поворачивали на восток и вытягивались пестрой лентой по дороге, ведущей в Дербишир.
В одиннадцать утра солнце, очевидно, становилось злейшим врагом миссис Ньюстед, и она старалась, как могла, избежать его прямых лучей, угрожавших белизне ее кожи.
Миссис Ньюстед была хорошенькой томной блондинкой, но Торп прекрасно знал, какая коварная и жадная натура скрывается за этим милым фасадом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40