OCR: Dinny; SpellCheck: Анн@
«Роковые поцелуи»: ТЕРРА – Книжный клуб; Харьков; 1998
ISBN 5-300-01860-0
Аннотация
Действие романа популярной американской писательницы разворачивается в Европе начала XVIII века. Венгерская красавица графиня Элеонора задумала покорить сердце французского аристократа Ахилла. Это, впрочем, лишь первый шаг в сложной игре, которую ведет семья Элеоноры, решившая отомстить тому, от чьей руки пали на поле брани их родные и близкие.
Патриция Кемден
Роковые поцелуи
Глава 1
Замок Дюпейре,
Восточная Франция,
весна 1741 г.
Ахилл, граф Д'Ажене, сидел уединенно на диване у окна, срезая острым фруктовым ножом кожуру с яблока. Он наблюдал, как лезвие скользит под красной кожицей плода, как выделяющийся сок начинает стекать с округлой поверхности. Он медленно провел подушечкой большого пальца по капле – образовалось блестящее пятно, напомнившее ему след от поцелуя на коже женщины.
Ахилла оставили в одиночестве. Хотя хозяева, маркиз и маркиза Дюпейре, пригласили в свое загородное поместье множество гостей и хотя он сидел в гостиной, соединявшей переднюю часть замка с внутренними жилыми помещениями, лишь бесстрашный или отчаянный мог нарушить покой графа Д'Ажене.
Поблизости раздались шаркающие шаги, прервавшие ход мыслей Ахилла. Он медленно перевел взгляд на мужские туфли. Пряжки, украшенные бриллиантами, и красные каблуки – более подходящие королевскому двору, нежели провинции, – были отполированы до немыслимого блеска.
– Я занят, Виньи, – сказал Ахилл.
– Конечно, месье, прошу прощения, – ответил виконт де Виньи с подобострастным поклоном – но только что произошел забавный случай…
– Вы сплетник, Виньи. – Ахилл бросил взгляд через комнату на группу придворных, старающихся не показывать, как жадно они ожидают момента, когда виконт будет отвергнут. «Возможно, даже сплетни могут быть полезными», – лениво подумал Ахилл и едва заметно кивнул ненапудренной головой. Придворные удивились и затем разочарованно отвернулись в поисках других развлечений.
Виконт поспешил хихикнуть, склоняясь в благодарном поклоне и осторожно присаживаясь на диванную подушку из золотой парчи, посыпалась пудра с его парика.
– Довольно-таки забавный вечер, вы не находите? Дюпейре, кажется, пригласил половину двора. – Виньи искоса посмотрел на Ахилла. – Конечно, половину, которая имеет вес, – глупо добавил он. – Париж сейчас, должно быть, ужасно скучен – ведь все здесь, в поместье.
Виньи снова хихикнул, на этот раз с неподдельным изумлением.
– Почти все, именно так. Доссар удрал. Ох, монсеньор, это было бы чудесно! Подъехал, если вам угодно, так важно, экипаж с четверкой лошадей остановился, он вальяжно вышел, потом неторопливо поднялся по ступенькам, как будто в этом мире ему на все наплевать. – Виньи засмеялся, осыпая диванную подушку пудрой. – Наверху крыльца к нему подошел лакей и поклонился, извещая, что вы, месье, граф Д'Ажене, против того, чтобы Доссар присоединился к вам. Ха! Он стал белее своего парика, развернулся и полетел – полетел! – вниз по ступенькам к своему экипажу! Последнее, что я слышал, это то, что его лошади были в мыле возле Жонвилля.
Виньи вытер глаза.
– Бедный Доссар так и не оправился после того, как вы пригрозили вызвать его на дуэль, если он не перестанет намекать на ту старую сплетню о вашем происхождении…
Лезвие фруктового ножа оказалось прижатым под подбородком Виньи. Его голова дернулась назад, а глаза расширились от страха.
– И о чем та старая сплетня? – спросил Ахилл абсолютно спокойным голосом.
Виньи хотел ответить, но не мог. Он попытался покачать головой, в ужасе хватая ртом воздух.
– Месье… месье… это ошибка… – Капля крови медленно сползла по лезвию. – Никаких сплетен, месье! Я понял, никаких сплетен. Никаких. Клянусь!
Нож был убран.
Ахилл стал внимательно рассматривать каплю крови на лезвии, потом вытер его об ослепительно белые и безумно дорогие парчовые штаны виконта… и продолжил чистить яблоко.
– Вы, Виньи, поведали мне забавный случай. – Ахилл отрезал кусочек яблока и на мгновение сосредоточился на свежей сладости во рту. – Никогда так не веселился.
Виконт прикладывал платок к крошечной ранке под подбородком.
– Вы черноглазый дьявол, Д'Ажене.
– Можно попробовать. – Ахилл посмотрел на дрожащее кружево шелкового носового платка Виньи, взгляд которого одновременно демонстрировал вызов и страх, и заключил молчаливое пари с самим собой: что возьмет верх – страх или злость.
– Вы более чем попробовали, месье, – произнес Виньи, располагающе смеясь.
Оказалось, страх победил. Как всегда. Где-то внутри себя, где – это не имело значения, Ахилл почувствовал легкий укол сожаления.
– Я слышал, рассказывали, – продолжал Виньи. – Все слышали. Вы дрались на поле боя, как дьявол из самых глубин ада. – Хотя он продолжал впиваться взглядом в нож в руке Ахилла, какая-то доля страха ушла из его глаз. – Но клянусь, месье, вы жили так, как будто никогда не покидали поле боя! – Улыбка сплетника стала застывшей и дрожащей. – Может быть, дело в том, что вы почувствуете себя спокойнее, если не будете действовать так, словно жизнь – это ряды неприятельских войск или высота, которую необходимо захватить. Сначала изучите все, как командующий, а потом атакуйте. Говорят, что удовольствие и боль для вас одно и то же. Вы играете с судьбой, как бы желая посмотреть: а что будет. Однажды вы публично отказали любовнице короля. Последний год вы провели, путешествуя из одного замка – в том числе и небезызвестного Жемо – в другой в поисках… в поисках чего, месье? И вы не возвращались в Париж с той ночи, когда бросили вызов одной из самых могущественных семей Франции и оставили трех человек…
Весь страх вернулся к Виньи, и он замолчал.
– Мертвыми, Виньи. Я оставил трех человек мертвыми. – Ахилл старательно изучал лезвие ножа, крепко сжимая его хрупкую ручку. – Честь моего отца требовала этого.
– Конечно, конечно, месье. – Виньи дрожащими пальцами вертел испачканный кровью платок. – Вы – Д'Ажене, герой прошедшей войны, гордый шевалье, которому король пожаловал титул графа, человек почитаемый, чьим желаниям потакают, кому завидуют.
Ахилл смотрел на блестящее после последней заточки острие ножа. Да, это всегда начиналось с зависти или неприязни, но этим не ограничивалось. Зависть росла, превращаясь в слухи, а слухи – в сплетни. Но он сталкивался с подобным. Сын шевалье Д'Ажене, чьи корни тянулись из глубины веков, имел дело с завистью и сплетнями – с помощью своей шпаги.
Его мысли занял образ отца. Златовласый Константин, всегда смеющийся и жизнерадостный, рассказывающий легенды о Тристане, Парцифале, Лоэнгрине, рыцарях, сражавшихся за свою честь и – иногда – за даму. Отец Ахилла умер, когда ему было девять лет, но этот смеющийся образ никогда не умрет, никогда не покинет его.
До сих пор, спустя долгие годы, смех отца, казалось, не тускнел, пока та последняя ночь в Париже и последовавшие за ней дни в замке де Жеме не покрыли этот смех печалью. Ахилл постепенно, понемногу, хотя и собирался твердо следовать вере отца, предавал ее.
Ахилл бросил нож и остатки яблока на пол и сказал:
– Воистину окружен завистью.
Виньи сглотнул с облегчением, когда два лакея суетливо поспешили убрать мусор.
– Месье… – начал виконт.
– Вы достаточно бойки в подсчете моих грехов, Виньи, – произнес Ахилл, – но не предлагаете путей их искупления. – Ахилл определенно нуждался в этом и уже знал, в чем можно найти спасение.
В войне. Как это было для его отца и всех Д'Ажене до него. Фактически он уже приготовил все для того, чтобы вернуться в армию. Полковник французской армии в Баварии охотно продал свой офицерский патент, и Ахилл явно убивал время, ожидая, когда прибудет курьер и доставит документы.
– Скажи мне, сплетник, – попросил Ахилл, глядя, как виконт с трудом сглатывает слюну, – скажи дьяволу, как ему получить прощение за свои грехи.
Виконт открыл рот, но не произнес ни слова.
– Сороке нечего сказать. – Ахилл скрестил ноги. – Интересно. Ты думаешь, что теперь я проклят на все времена?
Мимо неторопливо прошла группа из трех женщин, их широкие юбки раскачивались, а глаза многообещающе поблескивали, но их улыбки превратились в гримаски разочарования, когда Ахилл не остановил их.
– Некоторые могут сказать, что искупление можно найти в женских руках, – задумчиво продолжил Ахилл. – Должен ли я выбрать более безопасный путь, чем война?
– Какой вам будет угодно, месье, – ответил Виньи сдавленным голосом, понимая, что беседа заходит слишком далеко.
– Мой выбор, так ведь? – переспросил Ахилл с фальшивой озабоченностью. – Что за странное представление. Человек ответствен за спасение собственной души. – Фальшь покинула его. – Или за свое осуждение на вечные муки?
Он долго молчал, затем протянул вперед свою руку с раскрытой ладонью.
– Что на моей ладони – спасение или вечные муки? Война или…
Еще одна женщина профланировала мимо, уронив свой веер, когда проходила рядом. Один из придворных устремился поднимать его, а на ее лице появилась недовольная гримаса разочарования Ахиллом, прежде чем она продолжила неспешное движение со своим новым кавалером.
Виньи немного расслабился и посмотрел на проходившую женщину.
– Или женские руки, месье? Мадам де Мадельмон была вашей любовницей несколько недель.
Ахилл пожал плечами.
– Мадам де Мадельмон думает, что я – лекарство от ее скуки. Однако она – лекарство не для меня. – Он в задумчивости нахмурил брови. – Но война… – Кровь быстрее зациркулировала в нем в предвкушении возвращения к битвам. – Война с Австрией будет неизбежна, как только доверенное лицо короля подпишет союз с Фридрихом и Пруссией.
Виньи, казалось, был захвачен врасплох страстью, зазвучавшей в голосе графа.
– Но, месье, вы бы, конечно, предпочли более нежное очарование. Я слышал, что мадам Фашо и ее сестра – они близнецы, месье! – спрашивали о вас.
– Новизна больше не прельщает меня. – Ахилл откинулся на спинку дивана, улыбка воспоминания тронула его губы. Он почувствовал эфес своей шпаги в руке. – Французская армия, без сомнения, двинется маршем на северо-восток через Баварию на встречу с Фридрихом в…
Шум в зале прервал его. Жена хозяина замка, мадам Дюпейре, старалась провести молодую женщину, одетую в дорожный плащ, через группу галдевших придворных, которые наперебой предлагали ей свои услуги. Хозяйка отогнала их прочь и продолжила движение в сторону Ахилла. Когда женщины оказались рядом, Ахилл увидел, что капюшон вновь прибывшей отброшен назад и открывает ненапудренные золотисто-каштановые волосы, обрамляющие интригующе необычное лицо с благородными чертами.
Равнодушные зеленые глаза молодой женщины скользнули по двоим мужчинам, сидевшим на диване у окна, нерешительно замерли, потом вернулись к Ахиллу. Время, казалось, на мгновение остановилось, и Ахилл увидел ошеломление, неверие и ненависть, направленные именно на него, потом зеленые глаза вновь стали равнодушными.
Ахилл почувствовал жар, словно он открыл заслонку горячей печки, а язык пламени вырвался наружу и обжег его. Мало кто смотрел на него с такой ненавистью или с полным отсутствием страха.
Не говоря ни слова, лишь одарив его очень холодным кивком приветствия, мадам Дюпейре и молодая женщина продолжили свой путь через залу. Ахилл стоял, окаменев.
– Месье! – раздался протестующий голос Виньи. – Вы говорили о Фридрихе.
– Черт с ним, с Фридрихом, – ответил Ахилл и пошел прочь.
Элеонора, графиня Баттяни, позволила своей тетке по матери провести себя через лабиринты залов и лестниц в апартаменты, где будет пребывать. Она не обратила внимания ни на облака из херувимов, резвящихся на потолке над нею, ни на богатую позолоту на искусно заштукатуренных стенах, когда проходила мимо. Из открытой двери лилась мелодия дуэта нежной флейты и клавикордов, но Элеонора слышала лишь удары своего сердца.
Неужели она ожидала увидеть чудовище с раздвоенными копытами? Или двуглавого монстра? По правде говоря, он не был ни монстром, ни зверем, а ангелом – черным и падшим ангелом с темными глазами, такими же обольстительными, как у Люцифера, когда тот соблазнял Еву яблоком.
До Элеоноры дошло, что хозяйка о чем-то ее спрашивает.
– Извините, мадам, – сказала она, потирая виски. – Вы что-то сказали?
– Моя милая бедняжка, думаю, ты устала с дороги, – ответила мадам Дюпейре с сочувственным хмыканьем и одновременным кивком лакею, чтобы тот открыл дверь. – Ты проделала такой длинный путь из Венгрии. И, должно быть, неслась из Прессбурга. – Плавным движением руки она пригласила Элеонору пройти через дверь в роскошную гостиную.
Элеонора повернулась и изобразила соответствующее замешательство восторга от красоты комнаты, по-прежнему ничего не замечая. Ничего, кроме темно-карих глаз, бросавших из угла взгляды, полные дерзости, позволявшей ему ходить без парика и ненапудренным. Сын дьявола, конечно, походил на своего отца.
Элеонора отогнала образ, заполнивший ее разум.
– Прессбург? Нет, я… я приехала из Вены. У моего погибшего мужа и у меня был, то есть у меня там дом.
– Граф Баттяни служил в армии, так ведь?
– Да, мадам, – ответила Элеонора.
– Зови меня тетушка Женевьева, моя дорогая. Так будет лучше для нас обеих. – Тяжело потерять мужа в такой ужасной битве, к тому же против этих мерзких варваров – турок.
Элеонора опустила глаза.
– Я невысокого мнения о турках. – В ее голосе зазвучал металл. – Мы, венгры, боролись с ними сто пятьдесят лет. Войны, оккупация страны, похищение людей, насилие – но теперь они разбиты. Навсегда. И они получили то, что заслужили, все – до последнего человека.
– Д-да, моя дорогая, – произнесла тетя Женевьева с сомнением. – Всегда большое горе, когда такая юная женщина теряет мужа. – Глухой стук чемодана в спальне возвестил о прибытии багажа Элеоноры, и Женевьева с облегчением широко улыбнулась. – Твои платья – истинное лекарство от такого грустного разговора!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49