— В таком случае вас должно утомлять мое общество, и мне пора распрощаться с вами. Вам нет необходимости уходить отсюда. Возможно, я веду себя по-детски, но добраться домой самостоятельно я способна.
— Когда вы сердитесь, то становитесь очень хорошенькой.
Я тут же отвернулась.
— Вы боитесь слушать меня, — упрекнул он.
— Отчего бы мне бояться?
— Оттого, что вы опасаетесь услышать правду.
— Я не боюсь, уверяю вас, но нахожу ваши вопросы оскорбительными.
— Относительно любовника? Прошу простить меня.
Я знаю, что вы девственница и предпочитаете оставаться ею вплоть до первой брачной ночи. Это, конечно, очаровательно. Я всего лишь намекал на то, что некоторый добрачный опыт может оказаться полезным.
— Не понимаю, почему вы находите возможным говорить со мной таким образом?
Он изменил тон, став чуть ли не смиренным.
— Я веду себя глупо, — сказал он, — И знаю, почему. Наверное, я немного завидую месье Патрику.
Я постаралась придать своим словам некоторый сарказм:
— Итак, мы вновь вернулись к хорошо знакомым методам. Вы жалуетесь на то, что я стараюсь прикрыть жизненную правду романтизмом, а я отвечаю, что не верю ни единому вашему слову. Вы пользуетесь теми же самыми словами, выражая те же самые чувства, обращаясь к любой женщине, встретившейся на вашем пути. Они ничего не значат. Мы ведем совершенно бесполезный разговор.
— Вы правы. Но в данном случае я говорю правду.
— Значит, вы признаете, что частенько лжете, хотя и предпочитаете правду, стремясь открыть ее всем?
Жан-Паскаль вновь пожал плечами и развел руками:
— Во Франции отец молодого человека сам подбирает ему любовницу. Обычно это уже немолодая, очаровательная, опытная женщина. Она обучает его известным вещам, чтобы, женившись, он не был неловок. Вы понимаете?
— Я слышала об этом, но мы живем не во Франции и у нас иные взгляды на мораль.
— Я сомневаюсь в том, что все англичане высокоморальны, а французы — насквозь растленны.
— Неужели теперь мы будем выяснять национальный вопрос?
— Ни в коем случае. Я очень многое здесь люблю, но иногда ваши соотечественники проявляют некоторое лицемерие, выставляя себя образцом добродетели. Я думаю, некоторый добрачный опыт никому не повредит, поскольку, вступая в брак, мы уже умеем улаживать мелкие кризисы, неизбежно возникающие при самых удачных союзах. Во всяком случае, опыт никогда не помешает.
— Вы намекаете на то, что мне следует попробовать обогатиться этим опытом?
— Я бы ни за что не решился предложить вам такое. Напротив, я приношу искренние извинения за то, что вообще завел разговор на эту тему.
— Я принимаю ваши извинения, и давайте оставим эту тему.
— Позвольте, я налью вам?
— Нет, спасибо. Теперь я поеду. Мне действительно пора. Дома еще полно дел.
Он опустил голову:
— Вначале я хочу удостовериться в том, что я действительно прощен.
— Вы принесли извинения, и я приняла их.
— Я вел себя очень глупо.
— А я считала, что вы очень умны благодаря вашему жизненному опыту, который, я уверена, исключительно богат.
Жан-Паскаль обратил ко мне такой потерянный взгляд, что я невольно рассмеялась.
— Так-то лучше! — воскликнул он, — Теперь я верю в то, что воистину прощен. Видите ли, я всегда восхищался вами. Вашей свежестью, красотой, вашим отношением к жизни. Не думайте, что меня оставила равнодушным ваша невинность, эта чистота…
— Ах, пожалуйста, не заходите слишком далеко.
Быть может, я нахожусь в неведении относительно многих вещей, в которых вы столь многоопытны, но уж отличить лесть я вполне могу. А вы, расхваливая меня, явно хватили через край.
— Значит, я все-таки веду себя глупо?
— Я понимаю, что вас очень интересуют женщины, и вы ищете случая соблазнить первую попавшуюся из них. Некоторые могут сказать, что это естественно для молодого человека. Меня это не касается, за исключением тех случаев, когда такие оценивающие взгляды останавливаются на мне.
Жан-Паскаль немного виновато улыбнулся.
— Я справедливо наказан, — сказал он, — Я вижу, что и в самом деле был глуп.
— Такое со всеми случается.
— Значит, мы опять добрые друзья?
— Разумеется. Только, прошу вас, больше не заговаривайте со мной в той же манере.
Он решительно покачал головой;
— А теперь выпьем еще по кружке за наше примирение?
— Благодарю, мне уже достаточно.
— Хотя бы глоток, иначе я не поверю в то, что вы меня простили.
Принесли сидра, и мы подняли свои кружки.
— Итак, мы, снова друзья, — произнес Жан-Паскаль. — Давайте поговорим про Хай-Тор. Когда Стеннинги уедут, я покажу вам все, что только вы пожелаете увидеть.
— Благодарю вас. Именно этого мы и хотим.
Мы поговорили про Хай-Тор, а затем он рассказал мне о королевском дворе в Чизлхерсте, о представителях французской аристократии, время от времени посещавших там императрицу. Он умел быть очень забавным и владел даром подражания, что выглядело особенно любопытно, когда он брался передразнивать своих церемонных соотечественников.
Я много смеялась, и он остался доволен. Я никак не могла понять, что заставило его так разговаривать со мной вначале. Тем не менее, кажется, я добилась того, что он осознал свою ошибку.
В конце концов, день оказался неплохим.
Стеннинги покинули Хай-Тор. В четверг утром Жан-Паскаль прислал мне письмо.
Он сообщал, что пригласил мистера Пенкаррона приехать в три часа дня для выяснения некоторых вопросов. Не хочу ли я заехать и присоединиться к ним.
Я передала с посыльным, что приеду с удовольствием. Девочки присутствовали при этом и пожелали выяснить, в чем дело.
— Это от месье Бурдона, — сказала я.
— Из Хай-Тора? — спросила Белинда.
— Да.
— Ты поедешь туда сегодня?
— Да.
— Я тоже хочу, — сказала Люси.
— Возможно, как-нибудь в другой раз. Если мы купим этот дом, вы станете часто бывать там. Будет очень интересно заниматься делами по дому.
— Здорово, — согласилась Люси.
Мне хотелось поскорее отправиться туда, и после полудня я выехала в Хай-Тор.
Когда я приехала туда, нигде не было видно конюхов, поэтому я сама отвела лошадей на конюшню, подошла к дому и позвонила. Звон колокольчика в пустом помещении казался особенно громким. Дверь открыл Жан-Паскаль.
— Очень рад видеть вас, — сказал он.
— Мистер Пенкаррон здесь?
— Нет еще. Входите же.
Мы прошли в холл.
— Без мебели здесь гораздо просторнее, — сказала я.
— Так вам будет легче прикинуть, куда ставить свою мебель.
— А этот стол? — спросила я. — Вы увезете его или продадите? Или он входит в стоимость дома?
— Посмотрим. Здесь есть еще кое-какая мебель.
Посмотрите и решите, что хотите оставить. Может быть, посмотрим сейчас?
— На какое время вы договорились с мистером Пенкарроном?
— Он не знал точно. Он сказал, что все будет Зависеть от того, как сложатся дела в шахте. — Заметив мой озабоченный взгляд, Жан-Паскаль подошел к двери и распахнул ее. — Я оставлю ее открытой, так что он сможет войти. Давайте поднимемся на второй этаж, и я покажу вам вазу.
На лестничной площадке мы остановились, чтобы осмотреть вазу:
— Весьма хороша, не правда ли?
— Да, ваза чудесная.
Мы прошли в галерею.
— Вам придется собирать картины, — сказал он.
— Я надеюсь, бабушка с дедушкой передадут нам что-нибудь из семейных портретов. Их в доме полным-полно.
— Вы будете основателями новой династии.
Я засмеялась. Он повел меня вверх по лестнице и открыл дверь какой-то комнаты. На окнах висели портьеры, а в центре комнаты стояла огромная кровать с пологом на четырех столбиках.
— Фамильная вещь Бурдонов, — сказал он.
— Она великолепна.
— Бархат на пологе несколько вытерся за все эти годы.
— Вероятно, вы вывезете эту кровать?
— Я уверен, что мать не захочет расстаться с ней.
Он сел на кровать и схватил меня за руку так неожиданно и уверенно, что, не успев понять, в чем дело, я очутилась рядом с ним. Должно быть, я выглядела встревоженной, потому что он спросил:
— Вас что-то смущает?
— Нет, — солгала я. — А что должно смущать?
— Вы находитесь в этом доме наедине с мужчиной, у которого репутация грешника. Да он и сам не делает из этого тайны, правда?
Я попыталась встать, но Жан-Паскаль удержал меня.
— Иногда вы ведете себя как дурочка, Ребекка, — сказал он. — И все же я обожаю вас.
— В любой момент может явиться мистер Пенкаррон. Вам не кажется, что вы ведете себя странно?
Однажды вы уже извинялись за свое бесцеремонное поведение и я приняла ваши извинения.
— Я не очень люблю извиняться.
— Никто не любит, но иногда это бывает необходимо. Прошу вас, прекратите ваши глупые выходки.
В ответ он крепче сжал мои руки и притянул к себе.
Склонившись надо мной, он поцеловал меня в губы.
Теперь мне и в самом деле стало страшно. Я пыталась освободиться, но он был сильнее меня.
— Пора прекратить быть столь невинным существом, Ребекка, — сказал он.
— Вы… вы — чудовище!
— Да, несомненно, а как же иначе? В тот раз, когда вы так рассердились, я говорил совершенно серьезно. Настало время получить урок.
— Я не нуждаюсь в ваших уроках.
— Вот в этом вы ошибаетесь. Вы нуждаетесь в уроках человека обаятельного, практичного и понимающего, вроде Жан-Паскаля Бурдона.
— Мне кажется, вы ведете себя нелепо.
— Вам и должно так казаться. Вы слишком скованы условностями. Не цепляйтесь за них, Ребекка.
Первый раз в жизни сделайте то, чего вы хотите… то, что подсказывает вам инстинкт.
— Инстинкт подсказывает мне влепить вам пощечину.
— Попробуйте, — предложил он, крепче сжимая мои руки.
— Вы соображаете, что вы делаете?
— Вы прекрасно понимаете, что я делаю.
— Боюсь, что не понимаю.
— В таком случае, вы мыслите не слишком четко.
Я уже объяснил, в чем вы нуждаетесь. Вам нужно поднабраться опыта, хоть немного пожить настоящей жизнью, прежде чем обречь себя на прозябание.
— По-моему, вы безумны.
— Так оно и есть… в данный момент. Вы так очаровательно невинны. Я обожаю вас. Я все время искал случая показать вам, как прекрасна может быть жизнь, если отбросить некоторые условности. Будьте сами собой. Бросьте это жеманство. Вы получите необходимый вам опыт. Это будет, как там говорится, небольшим приключением, увлечением. Зато какие у вас останутся воспоминания… для унылой провинциальной жизни.
— Неужели вы действительно думаете, что я стану развлекаться с вами? Должно быть, вы сошли с ума.
Развратник, пытающийся соблазнить каждую встречную женщину, да к тому же столь самонадеянный, что считает: достаточно предложить себя и женщина упадет к его ногам.
— Я думаю, что если мы станем друзьями… близкими друзьями, вы найдете мое общество восхитительным.
— Уберите от меня руки.
— Не могу. Слишком велико искушение.
— Я не желаю больше вас видеть.
— Не будьте столь чопорны. Уверяю вас, это будет чрезвычайно приятно… и непреодолимо…
— Когда явится мистер Пенкаррон… — начала я.
Он рассмеялся:
— Значит, вы столь наивны, что считаете, будто явится мистер Пенкаррон?
Осознав смысл его слов, я онемела.
— Вижу, это ошеломило вас, — усмехнулся Жан-Паскаль. — Конечно же, он не придет. Он и не знает о нашем маленьком рандеву. И никто не знает. Давай же, моя сладенькая Ребекка, будь умной девочкой.
Должно быть, страх придал мне силы. Я сумела встать, однако он продолжал держать меня. Я резки подняла колено; издав крик ярости, он ослабил захват.
В тот же миг я оказалась у двери и побежала вдоль галереи, но он догонял меня. Я очутилась на лестничной площадке и, тяжело дыша, остановилась. В холле кто-то стоял. Это была Белинда.
— Белинда… — пробормотала я, запинаясь.
— Привет, Ребекка.
Она стояла и смотрела на меня. Я вдруг поняла, что где-то потеряла шляпу, волосы свисают мне на лицо, пуговицы на блузке расстегнуты.
— Ребекка… ты выглядишь… — сказала она.
В этот момент она заметила Жан-Паскаля, и на некоторое время повисло молчание. Первым пришел в себя Жан-Паскаль.
— Рад видеть вас, мисс Белинда, — сказал он. — Неужели вы решили навестить меня в пустом доме?
— Да, — ответила она. — Мы поехали кататься. Люси тоже здесь, снаружи, со Стаббсом. Зная, что Ребекка в Хай-Торе, я предложила им заехать. Мы хотели сделать сюрприз.
Я медленно спустилась по лестнице.
— Я очень рада, что вы приехали, Белинда, — сказала я.
— Ты растрепалась.
— В самом деле?
— Да. А где твоя шляпа?
— О… я куда-то подевала ее.
— Мы осматривали дом, — объяснил Жан-Паскаль, — и решали, что делать с мебелью.
— Ага, — сказала Белинда, внимательно посматривая то на меня, то на Жан-Паскаля. — И от этого Ребекка вся растрепалась.
В этот момент в холле появилась Люси.
— Привет, Ребекка, — сказала она — Мы приехали навестить тебя.
Я сказала себе: «Слава Богу, что вы это сделали.
Я не желаю больше видеть этого монстра».
Жан-Паскаль смотрел на меня со слегка циничной усмешкой. Он сказал:
— Мне кажется, я знаю, где вы оставили шляпу.
В той спальне, за галереей. Я схожу и принесу ее.
Я медленно спустилась по ступеням. Белинда внимательно изучала мое лицо. Интересно было бы знать, о чем она при этом думала.
— Ты не сердишься, что мы приехали? — спросила она.
— Нет… нет, я рада, что вы здесь.
— А нам можно посмотреть дом? — спросила Люси.
— Боюсь, нам уже пора домой.
— Мы быстренько, — взмолилась Белинда.
Жан-Паскаль спустился вниз, неся в руках мою шляпу, и вручил ее мне с легким поклоном. Он казался совершенно невозмутимым.
— Мы хотим посмотреть дом, — сказала Белинда. — Здесь так интересно без мебели… ну, почти без мебели. — Неожиданно она крикнула:
— Эгей! — И тут же продолжила:
— Слышите? Это эхо. Оно напоминает, что здесь есть привидения.
— Ты же сама знаешь, это только потому, что здесь нет мебели, — сказала Люси.
— Давайте я покажу вам дом, — предложил Жан-Паскаль. — Вы не откажетесь пройтись с нами, мисс Ребекка?
Мне хотелось кричать: «Нет, я хочу убежать отсюда! Я больше не хочу тебя видеть. Ты осквернил этот дом». Но что я могла поделать? Нужно было вести себя как ни в чем не бывало.
Пока мы обходили дом, мои мысли путались. Я не знала, что мне делать. Может быть, рассказать бабушке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49