Леди Селфорд была настолько любезна, что предложила остаться на ночь и…
Он не дал ей уйти от разговора и продолжил начатую мысль:
— Я бил ее, потому что она хотела оставить меня. Это не значит, что я не забочусь о своей жене…
После таких слов Констанция потеряла дар речи и несколько мгновений молча с удивлением смотрела на него. Наконец она спросила:
— Когда мужчина бьет свою жену, он заботится о ней?
Его глаза сузились от скрытого гнева.
— Я не допущу, чтобы жена покинула меня, теперь она тоже де Варренс! Знаю, что она наговорила вам и как вы теперь относитесь ко мне, но я не заслужил такого отношения! — с вызовом сказал Хуберт.
— Я не хочу сейчас говорить на эту тему. Я просто хочу видеть мою сестру счастливой…
— Но Мабел счастлива — у нее есть прекрасный ребенок!
Выйдя во двор, Констанция увидела своих рыцарей. Они вместе с лошадьми стояли во дворе и выглядели замерзшими. Сержант Карсефор, увидев графиню, тут же подошел к ней.
— Вам не предложили ничего, чтобы восстановить силы? — спросила у него Констанция.
Видя ее настроение, он, не отвечая на вопрос, спросил о леди Мабел. Констанция рассказала, что все благополучно, леди Мабел родила здоровую, красивую девочку, родила легко и сейчас отдыхает. Она добавила, что решила остаться на ночь в этом поместье. Рыцари передали леди Мабел и новорожденной наилучшие пожелания.
Констанция видела, как ее рыцари растирали руки, стараясь хоть немного согреться, — никто не удосужился их покормить и тем более согреть. Они так и стояли во дворе поместья де Варренсов, ожидая ее.
Карсефор дал команду распрягать лошадей на ночь, рыцари засуетились вокруг лошадей, занимаясь привычной работой.
— Леди Мабел, наверное, хорошенькая? — поинтересовался сержант.
Констанция кивнула.
Карсефор внимательно смотрел на графиню. Констанция перехватила взгляд сержанта. — Я выгляжу очень старой? — спросила она.
— Что вы, леди! Вы такая молодая и прекрасная! Все знают это…
Его голос звучал искренне. Она опять подумала о Мабел в замке, которая никак не могла примириться с мыслью, что родила девочку; о Хуберте, который избивал ее, потому что Мабел грозилась оставить его…
— Я чувствую себя сейчас такой старой и уставшей, — сказала Констанция Карсефору.
Леди Морлакс из последних сил прошла вместе с сержантом через двор, не понимая, как она вообще еще держится на ногах.
ГЛАВА 18
Констанция оставила сестру в поместье Базинсток лишь по ее согласию, в противном случае она без раздумий увезла бы ее с девочкой к себе. Графиня ехала во главе колонны рыцарей. Светило солнце, было почти тепло, рыцари поснимали свои овечьи накидки и теплые плащи. Она откинула капюшон и подставила лицо солнцу.
Путешествуя весь день, ночь они провели в гостинице недалеко от Оксфорда. Констанция старалась избегать ночевать в сельских гостиницах, поскольку в них часто было грязно и плохо кормили. Хотя они проезжали через земли Клара, вассала Гилберта, графиня не знала его в той степени, чтобы просить о ночлеге, и им пришлось провести ночь в гостинице.
Днем ранее Карсефор послал Гервайза обратно по той дороге, по которой они приехали, чтобы встретить карету с вещами, но он еще не возвращался. Сержант не сомневался, что вскоре он их догонит.
Рыцари ехали не спеша, наслаждаясь теплой погодой. Они ждали возвращения Гервайза. Мысли Констанции опять вернулись к сестре, которую она оставила в замке де Варренсов. Графиня не могла понять, как можно было жить с такими жадными, мрачными, скучными людьми. Какое счастье здесь стоило ожидать? Этого было никогда не понять наследнице Морлакс, известной своей широкой натурой и прекрасным вкусом.
Констанции пришлось признать, что в ее сестре появились какие-то незнакомые черты. Видя, как Мабел общается с мужем, его матерью, сестрами, леди Морлакс не удивилась, когда сестра сказала, что остается.
Графиня ничего не могла поделать, это было решение сестры. Она только сказала ей на прощанье, что всегда готова прийти ей на помощь и, если потребуется, забрать из этого дома, пусть только Мабел пришлет за ней.
Во время своего путешествия Констанция вспоминала рождество, думала о сестре, и внезапно ей пришла мысль, что после всего произошедшего она уже не уверена в том, что знает все о любви и замужестве, что на свете есть еще много всего, о чем она и не подозревала.
На дороге они встретили сани с деревенскими, возвращавшимися из гостей после празднования Рождества. Увидев рыцарей, девушки в санях стали предлагать им пиво и сладкие пирожки. Констанция наблюдала за рыцарями и девушками, затеявшими легкий флирт.
Все утро графиня размышляла о том, как ее сестра может жить с таким человеком, как Хуберт де Варренс. Она поняла, что ее приезд в Базинсток не был необходим, сестре не грозила никакая опасность. Ей же сейчас приходилось ночевать в гостиницах, которые она ненавидела. Последнюю ночь она провела в общей комнате со своими рыцарями, которые расположились на полу вокруг огня.
Ее рыцари были красивые, мускулистые молодые мужчины. После трапезы они повеселели — то там, то здесь графиня слышала шутки и смех. Но усталость, накопившаяся за долгий день, сморила их. Карсефор разделил отряд на две части: одни спали, положив сабли себе под бок, а другие охраняли их. Некоторое время Констанция бодрствовала, но потом сон сморил ее, и она легла вместе с ними.
Констанция лежала между Карсефором и другим рыцарем. Это было не самое лучшее место для сна, и половину ночи графиня не могла уснуть, а когда стала задремывать, пришел мальчик и принялся подбрасывать поленья в огонь. При этом он ужасно шумел, сон так и не пришел к Констанции…
Графиня невольно вспомнила ночь в другой гостинице… Вспомнила, как не могла устоять перед крепким, золотистым телом Сенрена… Констанция вновь в мыслях пережила ту ночь и неожиданно для себя почувствовала, как желание просыпается внутри нее, почувствовала предательскую влажность между ног. Очнувшись от своих мыслей, она покраснела. Хорошо, что было темно. Никто ничего не увидел.
Констанция лежала без сна и размышляла. «Интересно, — думала она, — как вел себя в кровати муж Бертрады, тогда в Морлаксе?.. Что он с ней сделал, что наутро она и думать забыла о монастыре? Хотя… Если он даже немного похож на Сенрена, то можно понять ее. Графиня ничего не могла поделать, этот сумасшедший с сапфировыми глазами околдовал ее. Очаровал своим золотистым телом, своим красивым и чувственным ртом, она вспомнила его плоть, такую крепкую и сильную. Ее тело требовало, чтобы он находился рядом. Констанция подумала, что ей теперь будет очень тяжело — она не сможет долго обходиться без него. Между ее ног пробежала судорога, это было так мучительно, что она не смогла сдержать крик. От ее крика проснулся сержант. Уже светало, и пора было выезжать. Он поднял рыцарей, и через некоторое время их колонна снова двинулась в путь.
Карсефор предупредил своих людей, что в лесах прячутся люди, объявленные вне закона, и следует быть внимательными.
Констанция ехала впереди, прикрыв глаза и греясь на солнце.
Графиня спрашивала себя, как случилось, что Питер, по словам очевидцев, до безумия любивший Хелоизу, хотел отречься от нее. Что двигало им? Она никак не могла этого понять.
Ее мысли снова вернулись к нищему жонглеру, который смеялся над ней, но вместе с тем сгорал от желания обладать ею. Констанция покраснела, ей стало стыдно за свои мысли. Однако она снова и снова вспоминала их последнюю ночь… как он ласкал ее груди, как напряглась его плоть и она не могла справиться со своим желанием, ее тело перестало подчиняться ей. Он был такой красивый и такой замечательный любовник, что она не могла не полюбить его. Эта мысль привела ее в отчаяние. Она вспомнила его появление на Рождество в пестром одеянии шута, вспомнила, как он безрассудно насмехался над епископом Салисбури, как в зале дружным смехом поддержали его слова. Она не могла не восхищаться его острым умом, его красноречием. Даже смех отличал его от других, это был опасный смех…
Леди Морлакс тоже была умна, природа многим наградила ее, но она не могла больше сопротивляться Сенрену, и в ее голову закралась мысль, что, вероятно, и Питер с Хелоизой понимали всю невероятность их связи, но все же продолжали любить друг друга. Для них все закончилось трагически и, вероятно, ее ждет та же судьба. Не было большего падения для леди, чем открыто вступить в связь с беглецом из Парижа, который теперь вынужден скрываться среди менестрелей.
Графиня подумала, что, возможно, он решится возвратиться в Париж и продолжить учение… Питер Абслард вернулся к преподавательской работе и снова учил молодых людей.
Солнце зашло за тучи, стало холодно. Констанция накинула капюшон. Ее настроение упало.
Графиня не хотела потерять свою единственную любовь. Именно жонглер открыл в ней это чувство. Но Констанция прекрасно осознавала, что в этой любви таилась ее гибель. Она ничего не знала об этом человеке наверняка, только слухи… Не знала, кто он и откуда. Тетка говорила, что он друг Питера Абеларда, но Сенрен с сумасшедшим пылом отказывался от этого.
Констанция понимала, что должна забыть о нем. Это могло бы стать возможным, если бы король Генри разрешил ей выйти замуж за Томаса Моресхолда. Хороший, надежный рыцарь, который стал бы отцом ее дочерям. К тому же не очень старый, чтобы вскоре покинуть этот мир. Они могли создать прекрасную семью, в которой было бы уютно и хорошо. Если, конечно, Томас Моресхолд согласится.
Он будет значительно лучшим мужем, чем Хуберт де Варренс. Внезапно в ее душе поднялась буря — душа взбунтовалась, что придется променять свою любовь, любимого человека на Томаса Моресхолда. Констанция с отчаянием сжала кулаки. Она не могла изменить судьбу, которая вынуждала ее терять любимого человека!
На протяжении нескольких минут она пыталась справиться с собой и отогнать эти неприятные мысли. Матерь Божья! Такого еще никогда не случалось с ней раньше. Ей никогда не приходилось заставлять себя делать то, чего не хотелось. Она изо всех сил уверяла себя, что счастье с нищим жонглером — полный абсурд. Такого не должно произойти с наследницей Морлакс!
Констанция распрямила согнувшуюся спину. У нее были любимые дочери, и если король Генри решит выдать ее замуж, то лучшего мужа, чем доброжелательный Томас Моресхолд, ей не найти.
Карсефор пустил свою лошадь рысью. Ему показалось, что нечто подозрительное мелькнуло впереди между деревьями.
— Ждите здесь, дорогая леди, — сказал он графине и поехал вперед.
Она могла рассмотреть людей, которые мелькали между деревьями. Графиня решила, что это семьи лесных людей, которые зимой всегда бедствуют и голодают, а не разбойники, как подумал сержант. У нее с собой было достаточно провизии, и графиня приказала поделиться едой с этими людьми.
Люди стояли невдалеке, наблюдая за Констанцией и ее рыцарями. Графиня не знала их языка и никто из рыцарей тоже. Один из лесных людей — грязный, оборванный, — немного понимал саксонский.
— Леди, — сказал Карсефор, — не стоит здесь задерживаться. Вы не можете накормить всех людей, живущих в лесу.
Он рассуждал так же, как Эверард. Но Констанция не отказалась от своего решения. Только монахи изредка заботятся о людях леса, да и они особо не раскошеливаются, хотя их религия призывает великодушно относиться ко всем живым существам, даже к людям другого вероисповедания.
— Дайте им еды, — сказала графиня. — Де Варренсы достаточно снабдили нас провизией. Мы сможем сделать это не в ущерб себе.
Она обратилась к мужчине, который понимал саксонский, много глаз наблюдало за ней. Но вдруг все эти люди как будто растаяли между деревьев, Констанция ничего не понимала.
— Зачем вы ушли? Вернитесь! Рыцари сейчас дадут вам хлеба! — закричала она, но ничего не услышала в ответ.
Внезапно воздух вокруг нее разорвало от шума и движения. Из леса выскочили всадники и напали на ее рыцарей.
Констанция развернулась, но ее жеребец увяз в грязи. Карсефор бросился к ней, но два всадника окружили его, и сержант упал под копыта своей лошади. Закричав и пришпорив лошадь, она бросилась к нему на помощь. Позади себя графиня слышала хриплые крики и лязг железа… Это ее рыцари взялись за оружие.
Графиня не успела подъехать к Карсефору — неожиданно появившийся всадник надел ей на голову мешок. Констанция осыпала его проклятиями и попыталась вырваться, но тут сильный Удар обрушился на голову несчастной. Стало тихо и темно.
ГЛАВА 19
Тьери де Унерс скатился в канаву за полем овса, которое он только что пересек. Сельские жители с деревянными граблями и мотыгами обшаривали поле, пытаясь отыскать его и Сенрена. Тьери выглянул из канавы и на фоне яркого неба увидел фигуры деревенских. При падении он сильно ударился, и теперь голова ныла.
Он растер больное место. Почувствовав под пальцами что-то теплое, Тьери поднес руку к глазам.
— Черт возьми, это кровь! Но где же Сенрен, из-за которого все это произошло? — почти шепотом проговорил он и стал ощупывать землю вокруг себя. Неожиданно Тьери услышал шипение и резко отдернул руку, это могла быть змея.
Охрипший голос окрикнул его:
— Тьери, это вы? Вы приземлились прямо на мою ногу, она под вами…
— Сенрен, вы с ума сошли! Они могут услышать вас!
Тьери прищурился и огляделся, пытаясь рассмотреть друга.
— Я совсем потерял разум, что согласился покинуть Винчестер и пойти вместе с вами! Как еще за ваши песни нам не раскололи черепа!
Тьери перевел дыхание.
— Вы, вероятно, забыли, что сейчас Рождество и не время для подобных песен! Вы с ума сошли, сомневаясь в ее чистоте, да еще в это время года!
Глаза Тъери привыкли к темноте, и он смог рассмотреть Сенрена, который уже освободил ногу и уперся в другой край канавы, почти на дюйм заполненной водой. Оба с ног до головы были покрыты грязью. Кое-как устроившись, Тьери снял сапог и обнаружил, что промок. Из его уст посыпались проклятия.
— Это была песня мятежников… неудивительно что неотесанные деревенские готовы уничтожить нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33