Он даже обещал выделить тебе десять тысяч фунтов!
Наступила тишина, только по покатой церковной крыше мерно барабанил дождь. Мэри сидела в тени, и подруги не могли видеть ее лица.
— Так вы думаете, — заговорила она наконец, — что Уэстермир превратился в моего раба и предложил мне десять тысяч в год только потому, что я легла с ним в кровать?
— В год?! — ахнула Пенни. — Мэри, ты сказала «в год»?
— На это мы и рассчитывали, — довольно заметила Софрония. — Зачем же, по-твоему, я отдала тебе цыганский наряд своей матери? Судя по твоим словам, сработал он великолепно!
Мэри затрясла головой:
— Софи, Пенни, пожалуйста, не надо об этом! «Соблазнить, превратить в раба, выманить деньги» — все это, может быть, и отлично звучит, когда рассуждаешь об этом за чашкой чаю в теплой комнате, но на деле выходит совсем не так…
Однако ее никто не слушал.
— Десять тысяч в год! — восхищенно всплеснула руками Пенни.
— И цыганский наряд здесь ни при чем, — продолжала Мэри. — Доминик… герцог сказал мне прошлой ночью, что с самого начала решил выделить мне именно такую сумму.
— Да ну? — язвительно поинтересовалась Софрония. — И когда же он это сказал? В порыве страсти?
— Софрония, как ты можешь так разговаривать с Мэри? — возмутилась Пенни. — Он пообещал дать деньги — значит, наш план сработал. Ему ведь можно верить, Мэри?
— Герцог — настоящий джентльмен, — холодно ответила та, — и, конечно, не нарушит данного слова.
— Мэри, так кто же кого соблазнил? — нахмурилась Софи.
Мэри потеряла самообладание.
— Господи, да чего вы от меня хотите? — закричала она. — Или думаете, что десять тысяч — слишком много для дочери бедного провинциального священника? Вот не знала, что лучшие подруги так дешево меня ценят! Но насчет Уэстермира мы все ошибались. Во-первых, еще будучи в Лондоне, он потребовал отчета у всех своих поверенных. Они представили ему описания всех его владений, в том числе и тех, о которых он до этого ничего не слышал, например, фабрик и шахт на северо-востоке Англии. Получив отчеты, он поручил мистеру Бродесу, юристу и финансисту из Лондона, расследовать деятельность компании «Пархем и Пархем» и других приказчиков герцога. Сегодня ночью он рассказал мне, что обнаружил Бродес. Оказывается, Пархемы не только жестоко эксплуатируют рабочих, но и обворовывают герцога в течение уже многих лет. Вчера мистер Бродес предъявил герцогу доказательства, и тот принял решение немедленно уволить Робинсона Пархема и его отца и возбудить против них уголовные дела. Так что, — добавила она, помолчав, — как видите, если бы Пархем и остался жив, участь его была бы незавидной.
— Так-так, — саркастически протянула Софи. — Значит, во всем виноваты нехорошие управляющие. А Уэстермир чист, как новорожденный младенец. Сейчас он всех поувольняет, и дела сразу пойдут на лад… Похоже, Мэри, этот мерзавец сумел-таки запудрить тебе мозги!
Мэри открыла рот, но тут же снова его закрыла. Она хотела выпалить, что удивительный человек, ласкавший ее сегодня ночью, не может лгать, но сообразила, что подругам этого говорить не стоит. Все равно не поверят.
Этой ночью герцог Уэстермир рассказал ей, что, приехав в Стоксберри-Хаттон, переоделся в рабочую одежду и тайком спустился в шахту вместе с Джеком Айронфутом. Герцог и его верный товарищ своими глазами увидели, что там происходит. И все увертки Пархемов после этого только убедили герцога, что он имеет дело с мошенниками и лгунами. Он тянул время, притворяясь, что верит им, а сам с нетерпением ожидал приезда поверенного.
— Он вовсе не мерзавец, — с жаром ответила Мэри, — он герой! Он отважно сражался в Испании под командованием Веллингтона. И еще, — продолжала она, гордо вздернув подбородок, — мне все равно, как вы к этому отнесетесь, но я безумно в него влюблена!
Софи и Пенни издали такой возмущенный вопль, что старый привратник заворочался в своем кресле.
— Ты просто дура! — рявкнула Софрония. — Значит, Уэстермир не знал, что происходило здесь много лет подряд? Не верю и никогда не поверю!
— Клянусь, это правда! Он просто не знал, насколько он богат и чем именно владеет.
Пенни фыркнула:
— Прости, Мэри, но я согласна с Софронией. По-моему, он просто водит тебя за нос! Как можно творить зло и самому об этом не знать?
— Да не творил он никакого зла! — кричала Мэри. — Всеми его делами заправляли приказчики! Он воевал, его вообще десять лет не было в Англии!
— А несчастья наших бедняков продолжаются уже пятьдесят лет, — отрезала Софи. — Пусть он, как ты говоришь, ничего не знал — или не хотел знать; но разве хозяин не в ответе за своих слуг? Если бы не преступная слепота герцога Уэстерми-ра, люди, подобные Пархемам, не смогли бы истязать голодающих детей, разрушать семьи, насиловать женщин… И нам с Пенни, — воскликнула она, повысив голос, — теперь не угрожала бы виселица!
— Ну что ты ерунду-то несешь? — не выдержала Мэри. — Ни тебе, ни Пенни виселица не грозит. Я этого не допущу.
— Ты не допустишь? — горько рассмеялась Софи. — И что же ты, дорогая подружка, собираешься сделать, чтобы этого не допустить?
— Я знаю! — воскликнула вдруг Пенни. — Мэри должна вернуться к герцогу, по-прежнему ложиться с ним в постель, но… м-м… сдерживать свою страсть, пока Уэстермир не согласится прекратить расследование или хотя бы не изучать обрывок моего пледа под микроскопом.
Воцарилось молчание.
— Вы что, с ума сошли? — выдавила наконец Мэри. — Ничего лучше придумать не можете?
Девушки молчали.
— И потом, я вовсе не уверена, что он меня послушается, — продолжала она. — Говорю же вам: вместо того чтобы влюбить его в себя, я безумно влюбилась сама!
— Это неважно, — сурово ответила Софрония. — Важно сейчас то, что наша жизнь в опасности. Нас с Пенелопой могут повесить за убийство, которого мы не совершали. А что касается так называемой «влюбленности», Мэри, то перечти еще раз те статьи Мэри Уоллстонкрафт, где говорится об этом эфемерном чувстве…
— Пошла она к дьяволу, ваша Мэри Уоллстонкрафт! — тихо, но отчетливо вымолвила Мэри, чем повергла своих подруг в настоящий ужас.
Однако от слов Софии у нее мороз прошел по коже.
«Я все расскажу Доминику, — решила она. — Признаюсь, кому принадлежит плед, и спрошу, что теперь делать. Может быть, он сумеет дать нам какой-нибудь добрый совет. Во всяком случае, это честнее, чем силой или хитростью оттаскивать его от микроскопа».
Тем более, думала Мэри, что оторвать его от любимого дела ей вряд ли удастся. И никакие цыганские штучки здесь не помогут.
Ливень все-таки загнал Джека Айронфута на церковное крыльцо. Дождь громко стучал по крыше, но и девушки в крестильне разговаривали на повышенных тонах, и сквозь полуоткрытую дверь Джек слышал каждое слово. Слушал он, надо сказать, с большим интересом и даже иногда приникал к щели, чтобы взглянуть на спорящих подруг. Особенно привлекала его мисс Пенелопа, дочка учителя — этакий ангелочек с огромными глазами и белокурыми локонами. Айронфут уже видел ее в Лондоне и в тот раз тоже не мог оторвать от нее глаз. Он сам не понимал, почему красота мисс Пенни Макдугал так действует на него, почему так хочется прижать эту юную, хрупкую, по-детски наивную девушку к могучей груди, погладить по кудрявой головке, пообещать, что всегда будет рядом и защитит ее от любой грозящей опасности…
Джеку казалось, что остальные две девушки недостаточно сочувствуют мисс Пенелопе. А она ведь пострадала из-за собственной доброты и щедрости — одолжила подруге плащ и из-за этого оказалась запутана в уголовном деле!
И в серьезном деле, думал Джек. Едва ли даже обольстительная мисс Мэри сможет помешать его светлости сделать то, что он задумал, — найти убийцу с помощью чудесной голландской «машины».
Но кто же убил Робинсона Пархема?
И где теперь шотландский плед мисс Пенелопы?
Даже Джек Айронфут, бывалый вояка, опытный разведчик и преданный телохранитель герцога, не мог ответить на эти вопросы.
22.
— Настоящий потоп! — ворчал Реджинальд Пендрагон, пока Помфрет снимал с него насквозь промокший плащ. — Я уж думал, мы никогда не доберемся до места. В такую погоду и в экипаже ехать мало удовольствия, а уж дилижансом… Клянусь тебе, Ник, он опрокидывался через каждые две мили! Несколько раз мне самому приходилось вылезать и вытаскивать его из грязи. Не веришь — посмотри на мои ботинки! Говорят, к северу от Донкастера наводнение, а по-моему, и здесь немногим лучше.
— M-м… да, чертовски дождливая погода, — без особого интереса отозвался герцог. — Пойдем-ка лучше в кабинет, Реджи, я тебе кое-что покажу.
Хирург последовал за герцогом Уэстермиром в большой салон, теперь служивший кабинетом.
— Слышал, у тебя убили приказчика, — заметил он, осматриваясь в поисках места, где сесть. Все стулья и кресла вокруг были завалены ящиками с образцами и научными изданиями на разных языках. — Не повезло бедняге! Ты уже нашел убийцу? В дилижансе говорили, что начинается восстание рабочих, что ты будто бы уже вызвал на подмогу войска…
— Чушь! — отрезал герцог. — Никаких войск я не вызывал, да это и не требуется. Но Пархем убит, это правда — зарезан на дороге в лесу, не знаю уж, что ему там понадобилось среди ночи. Похоже, что рабочие не имеют отношения к этому убийству, хоть и ненавидели его здесь все подряд. И справедливо: этот Пархем был не только вором и мошенником, но и настоящим садистом. Но кделу. — Он подвел приятеля к микроскопу. — Взгляни-ка сюда и скажи, что ты видишь.
Доктор оглянулся вокруг в поисках Помфрета с вожделенной рюмочкой бренди — после многочасового путешествия под проливным дождем у Пендрагона зуб на зуб не попадал. Но старый дворецкий не показывался, и доктор со вздохом наклонился к хитроумному прибору.
— Какие-то микроскопические формы жизни? — осторожно заметил он несколько минут спустя. — Ник, ты что-то открыл в глубинах шахты и хочешь назвать эту штуку моим именем?
Герцог, однако, был не в настроении для шуток.
— Да куда ты смотришь? — взревел он, отталкивая молодого доктора от прибора. — Это ткань, понимаешь, обрывок ткани, зажатый в руке у убитого. Ключ к разгадке. Мне удалось его идентифицировать.
— То есть ты определил, откуда вырван этот клочок? Поверить не могу! Неужели твоя сумасшедшая идея все-таки сработала?
В дверх наконец появился Помфрет, и доктор приветствовал его с нескрываемой радостью.
— Теперь осталось только узнать, — заговорил он радостно, разделавшись с первой рюмкой и подав дворецкому знак наполнить вторую, — как отнесется суд к такому нестандартному доказательству.
Герцог что-то промычал, отвернувшись к камину.
— Не уверен, что дело дойдет до суда, — ответил он, когда Помфрет с подносом исчез за дверью. — Видишь ли, есть одна загвоздка…
Освеженный доктор расстегнул свой забрызганный грязью сюртук и упал в единственное свободное кресло.
Герцог вызвал Пендрагона в Стоксберри-Хаттон, попросив привезти запас медикаментов для местной больницы. Путешествие продолжалось почти целый день, и доктор устал как собака. Но, даже валясь с ног от усталости, он не мог не заметить, что с его другом что-то неладно. От Доминика исходило напряжение, казалось, его гнетет какая-то тяжкая забота. И где же, черт возьми, его красавица-невеста, мисс Мэри Фенвик?
— Какая загвоздка, Ник? — осторожно спросил он.
Тот старательно мешал кочергой угли в камине.
— Шерсть шотландской выделки, — заговорил он, не поворачиваясь, — это легко определить по расположению волокон. Но мне и не нужно было смотреть в микроскоп, чтобы понять, что это такое. Обрати внимание на переплетение зеленых, желтых, черных и красных нитей. Судя по толщине ткани, это была верхняя одежда убийцы, нечто вроде плаща. А теперь скажи мне, в каком типе верхней одежды встречаются подобные кричащие сочетания цветов?
Доктор заморгал и заерзал в кресле. Под тяжелым, угрюмым взглядом герцога он чувствовал себя неуютно, — Тартан? — догадался он. — Клетчатый шотландский плед?
Доминик молчал, мрачно глядя куда-то поверх головы приятеля.
— Ну что ж, в здешних краях не так уж много шотландцев, — неуверенно заметил Реджи.
— И даже среди шотландцев очень немногие отважатся смешать красное с зеленым, — прорычал герцог. — Стоило мне взглянуть на эту штуку повнимательнее — и сомнений уже не оставалось. Я уже видел этот плед, а чуть раньше — другой, очень похожий. И до самой смерти этого не забуду!
Реджи почесал подбородок.
— Так в чем же проблема?
Герцог заложил руки за спину и принялся расхаживать по кабинету. Доски пола скрипели под его тяжелыми шагами.
— Ты, Реджи, знаком с моей нареченной, мисс Мэри Фенвик, — заговорил он наконец, — и, без сомнения, обратил внимание на ее обаяние и красоту. Но тебе, кажется, не представилось случая узнать, какой хаос вносит она с собою всюду, где появляется?
Реджи не знал, что ответить на такую тираду.
— Э-э… ты прав, очаровательная юная леди… она ведь, кажется, вернулась сюда, к отцу? Ты уже имел удовольствие с ней встретиться?
— Она живет здесь, со мной, — коротко ответил герцог. — Мисс Фенвик — сторонница свободной любви.
Если Реджи и был потрясен, то очень постарался не подать виду.
— Гм… ну что ж, тебе очень повезло… то есть, я хотел сказать… ты, должно быть, счастлив…
Очередной мрачный взгляд герцога заставил его замолчать на полуслове.
— Повезло, нечего сказать! — рявкнул он. — Да, я совершенно счастлив семь или восемь часов в сутки — когда лежу с ней в одной постели, держу ее в объятиях и, по крайней мере, знаю, где она и чем занимается! А все остальное время живу как в аду! Так вот, плед, из которого выдран этот клок ткани, принадлежит лучшей подруге мисс Фенвик, мисс Пенелопе Макдугал!
— Вот это новость! — покрутив головой, вымолвил доктор. — Получается, подруга мисс Фенвик убила человека?
— Не уверен, — ответил Доминик, снова принимаясь мерить шагами кабинет. — Мне кажется, мисс Макдугал не способна убить никого крупнее комара — да и насчет комара-то я сомневаюсь. Но есть и третья подруга — мисс Стек, дочка доктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31