Тиваникси и Боарийи заварили эту кашу?
Никогда!
Они придавали такое огромное значение своему искусству фехтования, что не смогли бы поддаться даже ради Ннанджи. И уж никогда бы не позволили победить себя всухую. Три – два, может быть, но три – ноль – это было непредставимо. Значит, никакого мошенничества; Ннанджи победил их обоих. Ннанджи и Шонсу – теперь лучшие.
Собрание пошло своим чередом. Жрецы и жрицы выстроились в ожидании – все, за исключением Хонакуры, который остался в кресле, настаивая на том, что пришел только посмотреть. Уолли вышел вперед и, обнажив свой меч, оглядел компанию – жрецы, воины, герольды, менестрели. Джия тоже была здесь – он настоял на этом, – она старалась быть невидимой, прячась в углу поближе к Тане.
Потом Уолли посмотрел в другую сторону, где стояли менестрели. Доа! Она усмехнулась ему поверх голов. Как ее пропустили? Он отдал приказ, но он отдал его только Форарфи, которого теперь послали зафрахтовать корабль. Конечно же, Линумино особо позаботился о том, чтобы Леди Доа была включена в список менестрелей. Разозленный, он отвернулся от нее, оказавшись лицом к жрецам.
Он поднял седьмой меч в клятвенную позицию – на вытянутых руках, указывая им поверх голов свидетелей. Я, Шонсу, воин седьмого ранга, лорд-сеньор…
История свершилась. Старший воин Мира поклялся заключить мир с колдунами. Никакое чудо не вмешалось. Гром не грянул. Землетрясение не поставило ложу с ног на голову.
Он отступил, и Ротанкси вышел вперед, чтобы, поднеся руку к огню над жаровней, произнести свою клятву.
И Мир по-прежнему остался на месте.
Уолли пожал Ротанкси руку. Свидетели одобрительно закричали и зааплодировали.
И это все? Уолли был потрясен: он ожидал большего.
Он заметил, что Седьмые снова смотрят озадаченно и беспокойно.
– Милорды… – Он повел рукой в сторону прохладительных напитков.
– Шонсу? Уолли застыл.
– Да, Ннанджи?
– Я тоже хочу принести клятву. – Ннанджи виновато улыбнулся.
– Я верю, что ты разделяешь со мной первую. Ннанджи кивнул и больше уже не мог скрывать огромную детскую улыбку.
– Я разрешил для тебя загадку Бога, брат! Я знаю, как ты можешь вернуть меч! И я знаю его предназначение!
Слушатели ждали. Джия, Хонакура, Тиваникси внимательно смотрели. Остальные терялись в догадках. Уолли охватили злобные мысли.
Первым заговорил старый Кадиуинси:
– Седьмой меч? Меч Богини? Она послала его предводителю сбора против колдунов, разве не так?
– На самом деле нет, святейший! – сказал Ннанджи. – Колдунам нечего с ним делать. Колдуны тут вообще ни при чем.
Что, ради всего Мира, варилось под этими рыжими волосами? Что такого увидел Ннанджи, чего Уолли не заметил?
– Ну и как я должен вернуть меч, брат?
– Иди в Кво, где он был сделан. Уолли уставился на него, совершенно сбитый с толку, но уже наполняясь дурными предчувствиями.
– Кво?
– Может мы поговорим наедине, брат? Уолли ничего не оставалось, как согласиться.

Глава 6

В прихожей было много воинов, не меньше их стояло и в дверях.
– Наверх! – сказал Ннанджи и помчался по ступеням.
Уолли протопал за ним. Но наверху были две спальни, и в них сейчас находились свободные воины.
– На верхний этаж – догоняй! – Ннанджи рванул, перепрыгивая через ступени.
Уолли гораздо медленнее последовал за ним, подгоняемый своими проблемами, как щенок комнатной туфлей. Ннанджи вел себя очень самоуверенно. Он, конечно, пока подчинялся Шонсу, но только лишь потому, что считал его величайшим воином в Мире, героем. А теперь кто величайший?
И почему Кво?
Почему Кво?
Он добежал до верха и с удивлением увидел, что музейная дверь распахнута, стол стоит сбоку у стены, а стройный рыжеволосый воин бродит внутри, разглядывая мечи на стенах. Он дошел до конца, развернулся и пошел обратно, рассматривая теперь хлам на столах. Уолли остановился в ожидании снаружи, скрестив руки на груди.
– Ничего не изменилось! – проговорил, сияя, Ннанджи. – Все так, как мы оставили здесь в День Торговцев, когда ты дал мне мой меч. Мы забыли поставить на место стол, брат! Я забыл! – Он усмехнулся. – Но никто ничего не взял. Это хорошо!
Уолли ждал.
– Ладно! – Ннанджи тоже скрестил руки. – Давай теперь поговорим о том, что я понял. Мы все принесли клятву в исполнении новой сутры. Ты поставишь две сотни человек или около того гарнизонами в семи колдовских городах. Ты заставишь каждого распространять по Миру слух, что колдуны не опасны. Потом ты распустишь сбор. Я правильно говорю?
Уолли кивнул.
Ннанджи снова повернулся и принялся ходить по комнате.
– А колдуны уничтожат свое оружие – но это нам уже придется принять на веру, так? Он поставил на пол меч и оперся на него.
– Это довольно сложно, не так ли? Колдунам не понравится, что с ними не считаются, и они могут устроить бойню в любой момент.
Уолли обрел голос:
– Но мы снова возвращаемся к утренним спорам. Мы должны вести переговоры. Это на пользу тем же колдунам. Риск – да, но нам придется принять на веру их обязательства, так же как им придется доверять нам.
Все еще не сводя глаз со своего меча, Ннанджи тихо сказал:
– Колдуны не проблема.
Уолли охнул. Теперь все стало ясно. Рано или поздно какой-нибудь идиот-воин затеет ссору с колдуном – из-за девочки в кабаке или просто похвастается силой. Волшебник города потребует суда у рива, и.., и что?
– О дьявол! – сказал Уолли. – Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Он облокотился на стол и закрыл лицо ладонями. Он судил о воинах по их сутрам, а о Седьмых – по их совету, который был исключением. Он же знал и других: Харддуджу и Тарру, насильников из Иока, пьяниц из Уо, твердолобых из Тау, да тот же хаос в Касре в первые дни. Воины приносили свои сверхчеловеческие клятвы, может быть, большинство из них даже старались им следовать, но реальность – это мешок, где все вперемешку. А для того чтобы заработал его план, требовались почти совершенства. Ннанджи всегда лучше, чем он, разбирался в воинах, если Ннанджи говорит, что ничего не получится, значит, так оно и есть. Уолли пообещал Ротанкси Мир. Он не сможет дать ему даже семи городов. Несбыточные мечты – он так не хотел начинать войну, что выдумал нереальный мир. Ну а теперь он принес клятву и предал сбор. Все пропало!
– Но почему только сейчас? – Он поднял глаза и ждал ответа. – Почему ты не сказал этого на совете?
Ннанджи переставил меч и пожал плечами:
– Воины знают об этом, но никогда не говорят о подобных вещах среди своих. – Он снова начал бродить.
– Но Ротанкси присягнул…
– Ах да! Но он не связал словом своих друзей, разве не так? Они знают о четвертой клятве, так что я отправлюсь в ближайшую темницу. Они начнут с ногтей, если я им позволю.
– Что! Ты шутишь!
– Правда! – согласился Ннанджи. – Но мы можем не дать им повода. Уолли вздрогнул:
– Ты прав! Я должен был подумать об этом. Так что, ты считаешь, лучше не распускать сбор, пока гарнизоны не встанут на места?
Ннанджи снова стоял перед ним.
– А зачем потом?
– А?
Ннанджи улыбнулся:
– Это просто смешно; ты иногда так криво выражаешь свои мысли, Шонсу. Я понимаю тебя теперь, но… Ротанкси сказал: «Согласись – сбор должен быть распущен», а ты ответил: «Я ни с чем не соглашусь!» Он думал, что вы говорили о безопасности городов, что сбор вынужден подчиняться приказам, как в Касре. Он захотел понять это так. Эти же слова я повторил совету. И Седьмые тоже поняли меня. – Он усмехнулся. – Может, я не так сказал, но слова использовал те же. Но потом, ты ничего не помянул в своей клятве; значит, мы должны сохранить сбор.
Уолли почувствовал облегчение, словно дыхание весны пронеслось над ним.
– Конечно! – сказал он. – Это сработает! Мы приведем гарнизоны к третьей клятве! Ннанджи кивнул и снова улыбнулся:
– А еще мы оставим группу воинов здесь, в Касре, и если в каком-либо из городов случится недоразумение, мы придем и.., образумим их.
– И это не потребует большого количества денег! – Теперь уже и Уолли смог улыбнуться. – Ты напугал меня, Ннанджи! Но думаю, это сработает.
Он как-то однажды размышлял, чем ему придется заниматься после сбора. Теперь он нашел себе работу в службе безопасности.
Потом к нему снова вернулось плохое настроение.
– Но это только по отношению к семи городам. Я же пообещал Мир.
– А! – сказал Ннанджи. – Загадка Бога – возвращение меча. Вот почему тебе надо идти в Кво, брат, где жил Чиоксин.
– Зачем? Что такого особенного в Кво?
– Думай стратегически! – сказал Ннанджи из середины комнаты. – Девятьсот девяносто третья, тысяча сто семнадцатая. Петля почти замыкается. Туда нельзя попасть ни сверху из Ова, ни снизу из Ауса, правильно? Не так-то просто. Кво – это парадная дверь, наша парадная дверь в Мир. Не только постоянный сбор, Шонсу, но вселенский сбор! – Голос его возвысился. – Теперь ты видишь? Мы пошлем Седьмых из Кво во все города Реки. Они приведут гарнизоны к присяге! Силой, если понадобится.
Уолли громко захохотал.
– Остынь, парень! – сказал он потом. – Мы не можем заставить стать вассалами всех воинов в Мире!
Ннанджи не смеялся.
– Почему бы нет? Это единственный способ сделать Мир безопасным для колдунов – а в этом ты поклялся, брат! И это защитит также и гарнизоны – если колдуны обманут, мы сможем привести огромный сбор. Даже Вул не будет тогда угрозой.
Если уж вам приходится мечтать, то… Лорд-сеньор всех воинов?
Глаза Ннанджи сверкали.
– И что гораздо важнее, мы очистим всю гильдию от воров, насильников и садистов. Уничтожим, как сорную траву, плохих воинов и оставим хороших. В каждом городе и местечке у нас будут хорошие, честные гарнизоны!
Это была реформа юнца, молодого идеалиста, собравшегося переделать Мир. Так вот почему он казался таким довольным!
– Скажи, если можешь, что здесь не так! – воскликнул Ннанджи, без устали расхаживая по комнате, приходя в волнение от вида музейных вещей. Сапоги его топали, ремни скрипели. Корабль был готов к отплытию. Нужно было торопиться.
– Деньги!
– Деньги? – небрежно отозвался Ннанджи. – Воины ели раньше, будут есть и потом. Найдем способ.
– Ннанджи! – очень осторожно сказал Уолли, как будто говорил с ребенком. – Не все воины захотят стать твоими вассалами. Что станут делать твои подручные, если человек откажется присягнуть?
– Кровь должна пролиться… – но честные присягнут с радостью.
– Храбрость – величайшая доблесть…
– Только в соответствующем случае! Это было уже больше, чем идеализм, это – фанатизм! Уолли начинал чувствовать страх.
– А что, если, скажем, Боарийи наткнется на сильнейшего? Что, если погибнут твои люди, Ннанджи?
Ннанджи был в это время возле двери, там он разглядывал мечи, висящие на стене. Он снял один из них и бросил в пыль.
– Я знал, что это обеспокоит тебя! Ты пошлешь меня. Я величайший воин в Мире, за исключением тебя.
Это был тот неизбежный ход событий, который стал ему ясен на корабле: Ннанджи – мститель. Не удивительно, что он выглядел таким довольным! Катанджи привели к большому богатству – может, это и было наградой Ннанджи? Глава Сил Богини.., ничто не могло бы ему понравится больше.
Уолли содрогнулся. Он создал монстра.
– А как насчет географии? – спросил он как можно спокойнее. – Что будет, если ты захочешь отправиться в Верхний, а Богиня отнесет тебя в Йок?
– Она поддержит нас! – ответил удивленный Ннанджи. – Ты что, действительно не видишь, что боги мне помогают? Для меня тоже делаются чудеса!
Ннанджи – мессия, он уже готов утвердить диктатуру. Как Цезарь. Как Кромвель. Это ведет только к тирании.
Уолли вспотел, соображая, может ли он как-нибудь остановить его.
– А свободные мечи?
Но у Ннанджи на все был готов ответ.
– То же и с ними. Если нужно, мы покорим их с помощью кавалерии. Мы выделим каждому отряду свой район на соответствующей территории. Так же как и с городами. Все недоразумения будут рассматриваться мной.., нами, я хотел сказать.
Невероятная наглость, никаких колебаний, – и все это, очевидно, было еще только началом. Он любил играть с детьми, и он плакал об участи Ги. Он добрый муж и брат.., но еще и настоящий безжалостный убийца. Уолли думал, что Ннанджи переродился из казарменного дебошира в трубадура, так терпеливо слушающего Тану. Ничуть не бывало!
– Ну а как совет? – спросил он просто для того, чтобы выиграть время.
– Им очень нравится эта идея! Игра меча и чести! Лучше, чем строить катапульты, брат!
Он с энтузиазмом пнул плитку на полу, снова подняв тучи пыли.
– Они откажутся! – предупредил Уолли. – Воины, которых нет сейчас на сборе.
– Если дойдет до сражения, у нас хватит людей – и лучших людей.
Где-то тут должна быть трещина! Теперь Уолли судорожно пытался найти выход из этого сумасшедшего мирного договора, думая о том, как уговорить Ннанджи.
– Тысячи воинов, сотни городов и гарнизонов. Как ты собираешься удерживать все это?
Ннанджи рассмеялся:
– Ты имеешь в виду связь? Через несколько недель расстояние ничего не будет значить.
Ннанджи поднял плитку, чтобы рассмотреть выдавленную на ней эмблему.
– Быстрые боты, конные посты и голуби! Колдуны поддержат сбор, потому что он будет защищать их. Помни, ведь я видел, что Ротанкси делает своими перьями!
Он снова был прав. Постоянный вселенский сбор будет для колдунов смертельной угрозой. Уолли, оказывается, предъявил Ротанкси аргумент, которого даже сам не заметил. Ничего удивительного, что старик ухватился за шанс переговоров! Колдуны могут обеспечивать связь и вести списки. Они будут искать пути сделаться необходимыми, и если им это удастся, они первые поддержат диктатуру.
Уолли подумал:
Это сработает. Я ли возьмусь за это или попытается один Ннанджи, в любом случае я не властен остановить его. Ннанджи – безграмотный варвар, не знающий ничего, кроме убийства. Я же образованный и миролюбивый человек. Я знаю, где таятся опасности, и смогу избежать их… Не это ли моя награда? Я могу стать просвещенным деспотом, императором Мира.
Перед его внутренним взором предстала картина: двор, почетный караул воинов в килтах, выстроившихся в два ряда, просители, склонившиеся в поклоне перед троном, и Сын Неба, сидящий на нем, держа в одной руке меч Богини, в другой – символ власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47