Следом за ней поспешала свита, завершали же шествие здоровенные мужики в красных скафандрах — предоставленные Институтом охранники. Бородатый хаджи — политический, надо понимать, советник — намертво прилип к принцессе и что-то шепчет ей на ухо. Не иначе как умоляет идти помедленнее. А ей, похоже, плевать на все его предостережения.
Да, разбивательница сердец. Закрытый, плотно обтягивающий костюм, жемчужно-серая ткань переливается мелкой огненной рябью — рубиновой, ярко-синей и зеленой, как трава. Рискованный выбор, весьма рискованный — и оглушительный успех. Высокая и стройная, с неширокими бедрами и маленькой грудью, Элия выглядела совсем как мальчишка — только где же вы найдете мальчишку с такой гордой, лебединой шеей и осиной талией, мальчишку, брызжущего яростью и в то же самое время абсолютно уверенного в себе.
Хейстингз снисходительно улыбнулся, Агнес успела предупредить его о надвигающемся урагане.
Тучей мошкары вились операторы, снимающие незабываемый момент — , Генеральный Секретарь ООН сгибает свою закостеневшую спину и прикладывается губами к царственной ручке. Старость, приносящая дань уважения юности. Стройная красота принцессы и его старческая дряблость — Уиллоби понимал, как резко контрастируют они в кадре. Такая колоритная сцена непременно попадет в вечерний выпуск новостей — , все, что требуется этим кровопийцам.
Хейстингз не готовил речи заранее — сто, наверное, тысяч первая, она польется легко и свободно, как из птицы — песня. Из попугая. Он от всей души приветствовал принцессу — почетного представителя его величества султана Банзаракского. Бородатый в тюрбане протянул Элии лист бумаги на зачтение. Милостиво поклонившись, она приняла шпаргалку, скомкала ее одной рукой и швырнула к ногам автора. Так что же, этот прощелыга и есть причина ее озабоченности, или она только срывает на нем злость? Затем Элия заговорила, четко и ясно, на безукоризненном английском. В ее предельно краткой речи не было ничего лишнего, да и необходимого было, правду говоря, маловато.
Она находилась в состоянии предельного бешенства (почему?). Кроме того, она была очень юна. Хейстингз решил, что дальнейшее затягивание официальной церемонии чревато малоприятными последствиями. По пути, как можно было подумать, в зал для приемов он умело отделил Элию от сопровождающих и проводил ее в небольшой приватный кабинет. Мелькнула и тут же исчезла небритая разъяренная рожа одного из охранников; дверь закрылась.
Сколько помнил Хейстингз, члены правящего семейства Банзарака проявляли религиозность исключительно при общении со своими подданными, в жизни же частной они были скорее агностиками.
— Я не оскорблю Ваше Высочество, предложив вам рюмку хереса?
Пользовались этим маленьким, уютно обставленным кабинетом хорошо если раз в месяц, однако умело организованный беспорядок придавал ему обжитой, почти домашний вид, создавал доверительную атмосферу. И ни один из разбросанных повсюду документов не имел ровно никакого значения.
Элия закончила изучать обстановку и глубоко вздохнула:
— Херес будет очень кстати.
— Что-нибудь еще?
— Ответы на несколько вопросов.
— Все, что будет в моих силах.
Вон какая скептическая улыбка, сразу видно, что ни одному моему слову не верит. А чего бы еще ожидать? После недавнего-то общения с Агнес.
Хейстингз усадил Элию, разлил херес и только после этого опустился в огромное, очень мягкое кресло, несколько скрадывающее его непомерный рост.
— За ваше здоровье, — провозгласил он, поднимая рюмку, — а также за здоровье вашего брата и его семьи.
Они пригубили вино. Элия смотрела на собеседника как фехтовальщик, вооруженный самой настоящей, боевой саблей. Хейстингз улыбнулся. Он любил хорошеньких девушек.
— Так что, первый вопрос? Нет, начну я. Вы хорошо доехали?
— Нет. Это был какой-то зверинец. Хищно оскалившиеся зубы Элии поневоле заставляли вспомнить легенду о том, что в ее генеалогическом древе имеются, всего несколькими ветвями выше
, самые настоящие каннибалы. Ну да, не могли же возвращающиеся из Кейнсвилла репортеры обойти своим вниманием прекрасную принцессу.
— Ну, теперь ваша очередь, — расхохотался Хейстингз.
— Почему, — пристально взглянула на него Элия, — вы не носите траур по своему внуку?
— Ох, мадам, из-под ваших ноготков сразу же брызжет кровь.
— Так неужели эта кровь жиже, чем водица?
— Ваше владение английской идиоматикой вызывает у меня искреннюю зависть.
— Ваше умение увиливать от прямых ответов вызывает у меня зависть не менее искреннюю.
Хейстингз сделал неторопливый глоток из рюмки. Детская агрессивность этого допроса с пристрастием искренне его забавляла.
— Безвременная кончина любого человека — трагедия, всегда и везде, однако я не хотел бы лицемерить, изображая какую-то особую жалость к этому молодому человеку. Подумайте сами, всего два дня назад я даже не подозревал о его существовании. Наша единственная встреча продолжалась менее часа. А вы — он стал вам другом?
— Любовником.
Надежда Элии смутить Уиллоби Хейстингза была заранее обречена на провал — он потерял последние остатки былой способности смущаться задолго до рождения этой юной тигрицы. А шустро все-таки действовал внучек. Или не он, а она? На мгновение Хейстингз ощутил укол зависти, страстно захотелось невозможного — снова стать девятнадцатилетним олухом и пробраться в постель очаровательной собеседницы.
Замечательное для ее возраста самообладание, но это уж — черта семейная. За последние двадцать пять лет Хейстингз перезнакомился чуть ли не со всеми банзаракскими принцами и принцессами, делавшими в Сампе остановку по дороге в Кейнсвилл, к новым мирам; он узнавал в Элии ту же врожденную, неискоренимую самоуверенность — да и как тут не сшибать носом лампочки, если воспитали тебя в сознании собственной исключительности, если стезю твою направляет буддхи, перст Божий?
Были, правда, и исключения. Не понимая в точности, чего же хочет внутренний голос, впервые в жизни столкнувшись с неведомым, некоторые из юных аристократов откровенно пугались. Двумя днями раньше, на пресс-конференции, Элия также выглядела не лучшим образом, теперь же страх исчез без следа. Увидела, значит, прямой путь — с ними всегда так.
— А вы уверены, — невинно поинтересовалась Элия, — что Седрик погиб?
Хейстингз ни на секунду не допускал обратного — и не стал скрывать своего удивления.
— Мне и в голову… Вы что же, думаете, что Институт способен восстановить лопнувшую струну? Но они всегда отрицали…
— Нет. — Элия энергично встряхнула головой, осыпав свои плечи и грудь потоком сверкающих павлиньих перьев. — Нет, я же знакома с теорией. Прямая струна — это только первое приближение. На практике ее искривляют гравитационные неоднородности, примерно так же, как они искривляют луч света. Перемещаются неоднородности — перемещается и струна. Она извивается, и кто же там знает, какое именно измерение нужно подстраивать, не говоря уж о том…
Элия улыбнулась и — впервые за это время — стала выглядеть на свои девятнадцать лет.
— Извините, господин Генеральный Секретарь. Кас все время шпыняет меня за склонность к поучениям. Короче говоря, если контакт утрачен, он утрачен. Однако разрыв можно симулировать. Стабилизировать струну трудно, дестабилизировать — проще простого. Так что нельзя исключить, что сохранилась возможность открыть окно на Нил, точно по расписанию, через четверо суток.
— Клянусь чем угодно, мадам, — развел руками Хейстингз, — что мне ровно ничего об этом не известно. Агнес редко посвящает меня в свои планы. Практически никогда. Этот разведчик — именно он, кажется, должен был возглавить колонизацию вашей планеты?
— Да.
— Тогда можно понять, зачем Агнес решила симулировать его гибель.
— Но вот с остальными так просто не получается. Чуть пониже левой груди Элии на жемчужной ткани равномерно пульсировало фиолетовое пятнышко.
— Да. Можно, правда, предположить, что Агнес решила отправить Седрика вместе с вами. Он же теперь всемирная знаменитость, чье исчезновение неизбежно заметят.
— Не было у нее таких намерений. Фиолетовое пятнышко забилось чаще. Хейстингз молчал.
— К тому же, — добавила Элия, — через четыре дня меня не будет в этом мире, я даже не узнаю, вернулся он или нет.
— А Девлин Грант? — пожал плечами Хейстингз. — Амбиции этого типа общеизвестны, он метит в наследники Агнес. Вернувшись — пусть даже и тайно — на Землю, разве станет он держаться в тени? А доктор Экклес? Она сразу рванется в телевизионную студию, тут-то всем секретам и конец.
— Да.
Элия глубоко вздохнула и отвела глаза. Как же это, спрашивается, сумел Седрик завоевать ее привязанность?
И какой вообще мужчина может надеяться на долгосрочную связь с этой пантерой? Она никогда не потерпит подчиненного положения — и даже наоборот, будет инстинктивно стремиться к господству. Мало кто способен сравниться с ней в умственном отношении, а тут еще необыкновенная красота и сила духа. Ну и что же тогда? Подобрать какого-нибудь бесхребетного слюнтяя и вытирать об него ноги? Хейстингз повидал за свою жизнь многих сильных женщин, допустивших подобную ошибку, — и очень надеялся, что принцесса окажется умнее. И как же трудно будет Элии встретить человека, достаточно крепкого, чтобы не сгореть в ее пламени. Странно, очень странно, что такое могла она найти в Седрике? Ну, разве что рост, а тогда это не связь, а легкое развлечение. Не любовники, а товарищи по веселым играм.
— Ваше Высочество, я не думал, да и сейчас не думаю, что несчастный случай был симулирован. От Агнес, конечно же, можно ожидать чего угодно, однако это конкретное мошенничество… Я не понимаю, как можно было его осуществить, и самое главное — я не понимаю, что она тут выигрывает.
— На борту СОРТа был лишний человек, пятый, мужчина.
— Каким образом.., я был очень занят и не смотрел в это время телевизор. Вы абсолютно уверены?
— Да, — кивнула Элия, — а по телевизору вы все равно ничего бы не увидели. Я имела временный ранг, Система ошиблась и показала почетной гостье несколько больше, чем следовало бы.
Она слегка пошевелилась; фиолетовая пульсация под левой грудью исчезла.. Ткань, вероятно, ослабла.
Лишний человек? Элия ждала — ждала, пока Хейстингз уловит ход ее мыслей. Сколько уже лет не приходилось ему думать вровень с личностью такой молодой, острой — и непредсказуемой. Слишком он для этого стар. А последние дни — они могли сломать кого угодно.
— Насколько я понимаю, в Кейнсвилле есть — или был — некий никому не известный убийца?
— А также шпион, продавший диск Пандоре Экклес. Разные, скорее всего, люди, но даже тут ни в чем нельзя быть уверенным.
Умозаключение, к которому пришел бы кто угодно — было бы время. Нехитрое замечание мало свидетельствует об умственных способностях этой пумы, но вот то, как оно сделано… Хейстингзу никогда не хватало терпения на глупых женщин — или на женщин, притворяющихся глупыми, или на мужчин, которым нравятся подобные особы.
— Казнь? — Он скептически покачал головой. — Вы так думаете? Если гибель предыдущего экипажа — результат убийства, то Фиш уже знает преступника, в этом нет никаких сомнений. Они с Агнес вполне способны вышвырнуть негодяя на первую попавшуюся планету; я вполне уверен, что они поступали так в прошлом не раз и не два. Никакая скрупулезность не помешает им взять отправление правосудия в собственные руки.
— Но не в том случае, когда на борту находятся еще четверо?
Было видно, что Элия хочет в это поверить, хочет, чтобы Хейстингз ее убедил.
— Ни в коем случае. Да, Экклес купила секрет Института, но ведь это — ее работа. Агнес мстительна — но не настолько, чтобы убить человека за подобный поступок. А вот предатель, продавший диск, не может рассчитывать ни на какое снисхождение. Девлин амбициозен свыше всякой меры, но ведь она может попросту вышвырнуть его из Института в любой день и час. А уж двое молодых парней… Нет, Ваше Высочество, я ума не приложу, откуда там взялся лишний человек, и все равно уверен, что ваши подозрения заходят слишком уж далеко.
Элия снова вздохнула и поднесла к губам рюмку.
— Если я не ошибаюсь, — добавил Хейстингз, — разрывы струны непредсказуемы.
Элия кивнула, не поднимая на Генерального Секретаря глаз. Что ж, даже для него смерть знакомого человека неизменно была потрясением, а ведь к старости приходит умение мириться с такими вещами. Элия молода, она отчаянно цепляется за любую, самую невероятную надежду. Лучше уж сменить тему разговора.
— Вы ворвались сюда с обиженным, даже оскорбленным видом.
— Да, вы правы.
— Почему?
Элия пожала плечами:
— Извела меня вся эта идиотская таинственность! Да нет, — она подняла глаза — и вдруг улыбнулась одной из тех улыбок, которые в далеком прошлом создавали и разрушали царства, — больше всего я злюсь на себя, что была такой дурой. Ведь только на полпути в Самп я наконец сообразила, с чего это меня засунули в клетку с макаками и вышвырнули из Кейнсвилла. Агнес Хаббард врала мне без зазрения совести, а я, дура, ей верила.
Хейстингз сочувственно хмыкнул, ему страстно хотелось, чтобы эта улыбка продержалась как можно дольше.
— Обычная ее манера, особенно в обращении с людьми, способными угадать правду самостоятельно.
— Я, конечно же, виновата — явилась без приглашения на ее пресс-конференцию, но ведь что она теперь делает? Объявила мне, что высадка на Тибр отменяется, а я возвращаюсь в Банзарак!
— Вот же стерва, — охотно поддакнул Хейстингз, вспоминая недавний звонок Агнес. И как же она — ну стерва и есть! — веселилась, взваливая на него распутывание этого клубка. — Ну и когда же туман рассеялся?
— Слишком поздно! — На смуглом лице — еще одна волшебная улыбка. — Сразу нужно было понять — если бы нильская экспедиция действительно угрожала колонизации Тибра, я бы почувствовала это при первом о ней упоминании. К сожалению, я слышу только голос буддхи, но не его молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56