— Теперь охранник говорил монотонно, без малейшего выражения, словно читал вслух скучную служебную инструкцию. — Я сказал тогда, что живу с экологичкой. Мы были вместе около года. Хорошая, совсем крошечная девочка, добрая, нежная и грациозная.., удивительно даже, что она нашла в таком, как я, тупоголовом громиле.
— И? — Спина Седрика похолодела от предчувствия.
— Она умерла.
На мгновение Седрик усомнился, но нет — такие не любят напрашиваться на сочувствие. Вряд ли Багшо раскрывает свою душу перед каждым встречным-поперечным, а уж притворно — об этом нет смысла и говорить. Тем более что тема прямо касалась его нежно лелеемой мужественности. Багшо считает себя крутым парнем и не может выходить из характера.
И Седрик поверил.
— Почему?
Багшо глубоко вздохнул, словно перед прыжком в обжигающе холодную воду..
— Ее убили. Изнасиловали, а затем убили. Я хочу справедливости. Мне нужна твоя помощь. Я буду очень тебе благодарен.
И это — человек, спасший Седрика от боевиков ЛУКа, человек, поймавший его при падении с семнадцатого этажа.
Не нужно, конечно, забывать, что в то же самое время это — человек, скинувший его с семнадцатого этажа, человек, который был обязан вывести его через парадную дверь гостиницы часом раньше, тихо и спокойно.
Что ни говори, а все-таки лестно, когда такой человек, как Багшо, просит тебя о помощи. Седрик взглянул на Элию, но та, погруженная в собственные страдания, не очень замечала, что происходит вокруг.
— Но почему я? — спросил он, не поворачиваясь к коммуникатору. — Почему именно я должен разыгрывать из себя идиота?
— Потому что ты идеально подходишь для этой роли. Да, вчера тебя подставили. Как ты думаешь, много людей поверит тебе сегодня?
— Да никто!
— Вот именно!
Седрик крутанулся волчком, его захлестнула волна холодной ярости:
— Так ты что же, хочешь сказать, что вчера меня выставили перед всем миром дубиной нетесаной нарочно и с единственной целью — чтобы никто не поверил мне сегодня?
— Я этого не говорил, но — возможно. Вполне возможно. Мы должны сообщить правду, но таким образом, чтобы правде этой никто не поверил. Это — капкан, Шпрот, и насторожить его должен ты.
— Потому что я ничего не знаю и не смогу разобраться в вашем вранье?
— Хочешь, мы покажем тебе голо? — Багшо рванулся вперед, словно намереваясь выскочить из коммуникатора. — Отведем тебя в морг, ощупывай трупы, нюхай кровь. Тебе что, крови хочется?
— Я хочу правду.
Да знает ли в Кейнсвилле хоть один человек, что это такое — правда?
— Ты получишь правду. И ты расскажешь правду. И тебе не поверят — в том-то весь и фокус. — Багшо сделал почти физическое усилие и снова взял себя в руки. — Послушай. За свою жизнь я уговорил, уломал очень многих девиц, но никогда и ни о чем не просил мужиков — с того, во всяком случае, времени, когда перестал писаться в кроватку. Теперь я прошу тебя об одолжении. Ну а если этого мало, если ты не хочешь помочь мне в моей мести — может быть, у тебя тоже найдется, что вспомнить, найдется счет, по которому нужно расплатиться?
Боже святой и правый!
— Гленда? — еле слышно спросил Седрик. — Да, — невесело улыбнулся Багшо. — Фиш научит тебя, как утопить Пандору Экклес. Утопить надежно, с концами.
Седрик попытался сглотнуть застрявший в горле комок. Гленда… Перед Глендой он в долгу.
— Десять минут.
— И ты дашь интервью?
Гленда, разрубленная на кусочки, упакованная в маленькие бумажные пакетики…
— И утоплю Пандору Экклес?
— С кирпичом на шее. Ты, своими собственными руками. Обещаю. Гленда!
— Я сделаю все, что вы там придумали, — решился Седрик.
Голограмма померкла.
***
Купол Дэвида Томпсона был даже больше, чем де Сото, а может, такое впечатление создавала его пустая под метелку площадка. Центральный колодец сочился тускло-красным светом, похожим на лучи закатного солнца, пробивающегося сквозь плотные грозовые тучи. СОРТы и прочие машины ушли уже исследовать новый мир, обманчиво хрупкие фермы подъемных и портальных кранов опустели и замерли.
Седрик немного постоял на выходе из стерилизационной камеры, давая своим глазам адаптироваться к полумраку. На этот раз операторы опустили всего один пандус — ну да, конечно, это же не Тибр, которому уделяли особое внимание. На наблюдательной площадке скучали двое охранников и… Бейкер, что ли? Нет, Абель будет пониже, он, вероятно, пошел осматривать этот самый Саскачеван.
— Бежим, — сказал Седрик. — Слетаем к колодцу, ты посмотришь вниз, скажешь: “Нет, не годится, цветовая гамма мрачновата”, — или что там еще полагается, а потом — со всех ног обратно, о'кей?
— О'кей, — кивнула Элия, не отрывая глаз от кровавого зарева. — Знаешь, я чувствую себя полной дурой. Хочешь — верь, хочешь — нет, но распускать нюни совсем не в моих привычках.
— Я знаю. Через несколько минут, когда все будет кончено и мы вернемся на это место, ты придешь в себя и забудешь обо всех страхах.
— Ты только не отпускай мою руку, — вымученно улыбнулась Элия.
— Готова? Давай!
Они ринулись вниз по склону.
Принцесса бежала совсем неплохо — со скидкой, конечно, на рост и длину ног. Седрик держался рядом, ни на секунду не выпуская ее руки. Девлин оставил созерцание нового мира, повернулся и поднял голову.
Задыхаясь, Седрик и Элия влетели на наблюдательную площадку, дружно ухватились за перила и заглянули вниз.
Гнилое, отвратительное болото, усеянное камнями, мутными лужами, мелким колючим кустарником и травянистыми кочками, растительность по преимуществу двух цветов — ярко-желтого и тускло-коричневого. Сыпался мелкий дождь. (Как? Каким образом? Ведь это место накрыто огромным черным диском. Парадокс!) Ветер гонял по поверхности луж мелкую рябь, следы, оставленные колесами машин, медленно заполнялись пузырящейся жижей. Самый крупный экземпляр местной растительности располагался прямо под наружным краем площадки; неожиданно этот белесый, размером с хорошую бочку, слизистый ком рванулся вверх, вытянулся в некое подобие высокой тонкой пальмы и плавно изогнулся; над людьми нависла кошмарная “крона” — круглое отверстие, окаймленное толстыми, извивающимися отростками. Еще мгновение, и отростки превратились в длинные белые веревки, перехлестнули через перила, обвились вокруг Элии и вскинули ее в воздух; Седрик, не успевший даже сообразить, что же тут происходит, выпустил руку принцессы. Охранники схватились за бластеры и замерли, остановленные криком Девлина; видимо, их резкие движения привлекли внимание инопланетного существа — новые веревки плотно окутали оружие.
Седрик вскочил на перила и схватил Элию за лодыжки — очень вовремя, еще мгновение, и она оказалась бы вне досягаемости даже его длинных рук. Теряя равновесие, он уцепился за перила сначала одной ногой, а затем и другой, белесые щупальца оплели его тело, рванули вверх.
Седрик чувствовал, как что-то вцепилось в его лодыжки, но это, скорее всего, были руки кого-то из людей, суставы его трещали, тело растягивалось, как жевательная резинка, однако он упорно не выпускал Элию, извергающую проклятия на дюжине языков — и слава Богу, значит, ни одно щупальце не захлестнуло еще ее шею. Не выпускал, хотя и кричал от невыносимой боли, не выпускал, хотя все нарастающее напряжение грозило разорвать его пополам.
Давление воздуха в сжатом щупальцами скафандре заметно увеличилось; щелчок в одном ухе, в другом, и Седрик погрузился в ватную, удушающую тишину. Постепенно его тело наклонилось из почти вертикального положения в горизонтальное — белесые веревки остервенело тянули свою добычу. Седрик почти не мог дышать, казалось, еще немного — и ему раздавит грудную клетку; крошечные зубастые рты — такой рот был на конце каждого из щупалец — тщетно пытались прогрызть кристопласт. Чем же это может кончиться? Вариантов вырисовывалось немного, и все какие-то малоутешительные: либо его ноги соскользнут с перил, либо руки вырвутся из плечевых суставов, либо Элия лопнет пополам. А может, перила оторвутся от площадки, все с тем же печальным итогом.
Седрик смотрел вниз, на камни и кочки — и туманную полоску, окольцовывающую колодец. Одно из щупалец хлестнуло по этой полоске, негромкий треск, бенгальская вспышка, и оно исчезло. Вот вам и еще один вариант: продолжая тянуть, эта инопланетная тварь перевернет Элию и Седрика вниз головами, прижмет к краю колодца — и конец.
Новое щупальце захлестнуло шею Седрика и начало стягиваться. Тоже конец, и очень, вероятно, быстрый.
Укорачиваясь, втягиваясь в свой источник, веревки становились все толще и крепче; сам “ствол” сжался уже почти до первоначальной формы и размеров. Еще немного, и Элия исчезнет внутри чудовища, а его, Седрика, гортань хрустнет, все вокруг померкнет и…
Темнота!
Все вокруг померкло. Ноги Седрика так и остались на перилах, а туловище и голова упали с метровой высоты на рифленый стальной пол.
Щупальце и скафандр смягчили падение, однако ни в чем не повинному носу досталось, и очень прилично — Седрик взвыл от боли.
Огрызки белесых веревок метались в предсмертной агонии и постепенно затихали. Кто-то включил тускловатые лампы, а может, эти лампы были включены все время, просто глаза не сразу привыкли. Седрик так и держал Элию за лодыжки. Оглушенный и захлебывающийся собственной кровью, он с трудом, палец за пальцем, ослаблял судорожную хватку; освобожденная, принцесса сразу же попыталась сесть. Ну а потом — много света и много людей, и, конечно же, выяснилось, что Девлин приказал закрыть окно, и щупальцевое дерево — или сросток змей, или чем уж там являлось это он/она/оно/они — было разрезано пополам, и теперь Седрик и Элия лежали на стальной объектной пластине трансмензора, на какие-то сантиметры заглубленной по отношению к площадке купола, а вокруг бестолково суетились многочисленные врачи и разведчики, а потом уши Седрика снова щелкнули, и в них хлынули ненужная трескотня голосов и какие-то выкрики, а лицо его было все в крови из-за расшибленного носа, и кровь обильно текла в рот и горло, и он почти ничего не соображал.
Он сделал усилие, взял себя в руки; мир стал вращаться медленнее, еще медленнее, а потом и вовсе остановился.
Седрик длинно откашлялся и сплюнул кровью, очень жалея, что нет никакой возможности вытереть с глаз слезы. Болел нос — нестерпимо и какими-то толчками, словно кто-то топтался по нему в тяжелых сапогах, залитый кровью пластик не позволял почти ничего видеть.
— Тихо! — рявкнул он, отталкивая чьи-то руки и садясь. — Элия, как ты там, все в порядке?
И тут же отчаянно закашлялся, выплевывая новые и новые сгустки крови.
— Вроде бы да.
Теплая, радостная волна облегчения. Теперь Седрик начал замечать самые разнообразные источники боли — помятые ребра, ободранные пальцы ног, расшибленный локоть. Но самое главное — нос. Седрик попытался прижать его через пластик, чтобы остановить кровотечение, и чуть не заорал от новой вспышки боли.
— Вы посидите секунду спокойно, — сказал чей-то голос. — Мы пытаемся выяснить, все ли кости у вас целы. Скафандр, слава Богу, сохранил герметичность, так что заражения нет.
— Да ладно я, вот принцесса…
Но Элией уже занимались другие люди.
— Вы были правы, Ваше Высочество. — Среди слабо дергающихся белесых щупальцев и активно дергающихся врачей стоял Девлин. — Простите меня, пожалуйста, я и вправду перед вами виноват. И перед вами, заместитель. Великолепная работа!
— Почему?.. — срывающимся голосом спросила Элия. — Почему оно выбрало именно меня?
— Быстрые движения, — развел руками Девлин. — И размеры. Все остальные были великоваты, трудная добыча, не проглотишь. Заметили, как эта тварь бросилась на бластеры? Тоже — маленькие движущиеся предметы. Обычная схема поведения, я видел такое много раз. Хорошо, что вас не засосало в основное ядро — там бы перемололо все кости.
— А Бейкер? — невнятно пробормотал Седрик.
— Верно, он прошел совсем рядом с проклятой хреновиной. Возможно, наш общий друг тоже для нее великоват — или двигался медленно. Так или иначе, он у нас, как всегда, везунчик.
Седрик растолкал врачей, подполз к Элии и взял ее за руку.
— Тебе очень больно! — сказала принцесса.
— Ерунда, просто расквашенный нос. Его костлявую грабку сжали две крошечные ладони. Элию била крупная дрожь, Седрика — тоже.
— Ну конечно же, — начал Девлин, — каждый мир имеет какие-то опасности. Мы не будем сейчас выяснять, как вы, Ваше Высочество, относитесь к Саскачевану, отложим это на потом.
Никто его не слушал. Элия попыталась сесть, Седрик бросился к ней на помощь.
— Прости, милая, — прохрипел он, — я очень перед тобой виноват.
— Виноват? Ты виноват передо мной? В чем?
— Я выпустил твою руку.
Элия обняла его и расхохоталась:
— И слава Богу, иначе ты бы вырвал ее с корнем! Я в порядке, в полном порядке! Бедное твое лицо, оно все в крови!
— Вот и поделом, такому охраннику нужно не нос разбить, а не знаю, что сделать.
Элия протестующе покачала головой и изобразила губами поцелуй. Она снова была в великолепном настроении. Опасность миновала. Сатори не ошиблось: не будь рядом Седрика — эта тварь засосала бы ее в свое нутро.
— Сообщение для заместителя директора Седрика Хаббарда от директора Хаббард.
Седрик отодвинул руки многочисленных помощников, поднялся на ноги, покачнулся и сморщился, открыв для себя новый мир ссадин, синяков и растяжений. Нужно бы измерить рост, уж сантиметров-то десять за сегодня прибавилось, тут уж и к бабке не ходить.
— Сообщение для…
Седрик приблизил запястье ко рту:
— Сообщите ей, что я уже иду.
Глава 15
Кейнсвилл, 8 апреля
После многих бессонных ночей доктор Пандора Экклес двигалась почти на автопилоте, на маленьких голубых колесах — фармацевтических колесах, по одному через два часа: Любая мелочь цепляла ее до предела натянутые нервы с такой силой, что странно было, почему окружающие не слышат звона. За работой она чувствовала себя вполне терпимо, но при малейшем расслаблении сразу же погружалась в мир диких и каких-то неотчетливых, словно сквозь мутное стекло, галлюцинаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56