Дверь со скрипом отворилась.
Двое дородных мужчин в кольчугах и металлических шлемах переступили через порог. Вооруженные гораздо серьезнее простых охранников, оба держались за рукоятки мечей, настороженно глядя на пленницу. В последний раз, пытаясь бежать, Николь здорово ударила одного из них. Девушка насмешливо улыбнулась.
– Трусы! – с издевкой бросила она. – Вы боитесь меня, беззащитную девушку?
– Придержи язык, ведьма, – прохрипел один из мужчин, – или мы не впустим девицу.
Николь удивленно выпрямилась. В Грейстене в тот момент никого не было – все хозяйство на зиму перевезли в Апвуд, и вчера вместо горничной ей прислуживала старушка, жена местного лавочника. Ее же Николь ожидала увидеть и сегодня. Господин неспроста выбрал для девушки пожилую служанку, он рассчитывал, что Николь не станет нападать на беспомощного старого человека, и оказался прав.
– Что еще за девица?
Мужчины отступили, и Николь увидела Тильду из Эшби. В одной руке та держала поднос, в другой – ведро воды. Сердце Николь подпрыгнуло, она едва удержала радостный крик. Ей нельзя позволять себе ничего подобного. Стоит надсмотрщикам узнать, что Тильда – ее союзница, и они очень быстро вытолкают девушку отсюда в шею.
Мужчины переглянулись, когда хорошенькая простолюдинка вошла в комнату: по выражению их лиц было видно, что они высоко оценили ее пышные формы и миловидное личико. Темная одежда ничуть не приглушала яркой внешности Тильды, она была, как говорится, мед и молоко. Капюшон, откинутый на спину, открывал рыжеватые волосы, карие глаза блестели от старательно сдерживаемого веселья.
– Спрячьте свое хозяйство обратно в штаны! – презрительно-насмешливым тоном процедила Николь. – Не сомневаюсь, ни у одного из вас она не возьмет ничего из того, что вы можете ей предложить.
– Доброе утро, леди Эшби, – сказала Тильда на ужасном французском. – Моя бабушка шлет свои извинения, она прихворнула. Надеюсь, вы не будете возражать против моих услуг?
Николь закашлялась, желая скрыть смех. Ее подруга знала норманнский язык, но они с Тильдой все равно всегда говорили по-английски. Мать Тильды, Агнес, была кормилицей, а потом няней Николь, так что девочки с самого детства были неразлучны. Тильда поставила поднос на стол и повернулась к мужчинам.
– Нам надо ненадолго уединиться, если позволите. Я должна помочь леди.
– Запрещено, – ответил один из охранников. – Давай-ка поторапливайся со своими делами и проваливай отсюда.
Они отступили на шаг, загородили дверь и зорко следили, чтобы не случилось ничего недозволенного.
Тильда повернулась к ним спиной и небрежно пожала плечами.
– Ах, леди Эшби, ваш наряд в полном беспорядке, – заявила она, и из-за ужасного произношения простая фраза превратилась в какую-то тарабарщину. – Поднимите-ка руку, я поправлю шнуровку.
Николь подчинилась, позволяя девушке развязать узел. Но вместо того чтобы плотнее затянуть шнур, Тильда принялась распускать его. Затаив дыхание, она оглянулась на охранников. Окажись на их месте женщины, они сразу бы все поняли, но эти увальни ничего не заметили.
Взглянув на Тильду, Николь увидела, что хорошенькие пухлые губки подруги расплылись в победной улыбке. За четыре месяца разлуки воспоминания Николь слегка стерлись, но, глядя в этот миг торжества на свою любимую молочную сестру, она вспомнила, как ловко умела та водить за нос окружающих. И не дай Бог, если Тильда кого-нибудь возненавидит: месть ее была жестокой.
Пока девушка расправляла складки на платье, Николь слегка наклонилась, словно наблюдая за ловкими пальцами.
– Де Окслейд приедет? – шепотом спросила она.
– Разве я похожа на доверенное лицо дворянина? – прошипела Тильда в складки платья, будто занимаясь шнуровкой. – Ты ведь просила меня только доставить послание. – Тильда выразительно посмотрела на Николь. – И что тебя так волнует? Надеюсь, ты не собираешься выходить за него замуж?
Ее слова были едва слышны.
– Но я должна, – выдохнула Николь. – Я не могу отдать Эшби Фицхенри. А с Хью мне нетрудно будет справиться.
– Пожалуй, нет, уж больно он хитер, – прошептала Тильда, облизывая конец обтрепавшегося шнурка, чтобы вдеть его в дырочку.
Николь нахмурилась.
– Тогда я все равно выйду замуж за бедного малютку и очень скоро овдовею.
Случалось, что женщина из благородного сословия, овдовев, покупала у короля право владеть своими землями. Она могла стать полновластной хозяйкой и без мужчины.
Тильда, прищурившись, вытянула руки, как бы выравнивая шнурки в дырочках.
– Дайте-ка я поправлю вам воротничок, леди Эшби. – Она встала на цыпочки и прошептала: – Ты сошла с ума. Если бы у тебя росла борода и были взрослые наследники, тогда, может, тебе и разрешили бы купить право на Эшби, останься ты без мужа.
Николь стиснула кулаки, не желая признавать, что ее замысел практически невыполним. Впрочем, в глубине души Николь все прекрасно понимала.
– Горничная, – громко произнесла она, – а известна ли тебе моя история? Я говорю лорду Рэналфу, что помолвлена с Хью де Окслейдом, а он заставляет меня выходить замуж за его брата, Гиллиама Фицхенри, того самого, который убил моего отца. Скажи мне, как ты думаешь, одна ли я усматриваю в этом несправедливость?
– Леди Эшби, – решительно откашлялся один из охранников, – прекратите эти разговоры, иначе я сейчас же отошлю горничную.
– Ты что же, затыкаешь мне рот? – с угрозой в голосе спросила Николь, бросив на мужчину тяжелый взгляд.
Тильда невозмутимо расправляла ткань платья вокруг изящной талии Николь.
– Ну вот, сейчас гораздо лучше. Теперь садитесь и поешьте, а я вас причешу.
Тильда подала Николь поднос. Госпожа уселась на стул лицом к стене, а служанка встала сзади, повернувшись спиной к охранникам, и принялась за прическу.
– О, леди Эшби, я вижу, у вас нет даже столового ножа?
Николь подняла глаза на Тильду и объяснила:
– Да, лорд Рэналф решил оставить меня полностью безоружной и не позволяет мне пользоваться столовым ножом. – Николь склонила голову набок, нащупала пальцами булавку, которая скрепляла ее накидку, и погладила гладкий металл.
Это была единственная вещь, оставшаяся девушке от отца и сохранившаяся после разрушения дома. Головка булавки, густо усыпанная гранатами толщиной в два пальца, ложилась в руку, как рукоять меча. Тонкий язычок булавки, пристегивавший накидку на плече, был длинный и очень острый, так что вряд ли можно было считать Николь абсолютно безоружной.
– Я вполне обхожусь без ножа.
– Да, вижу, – сказала Тильда, медленно проводя щеткой по волосам Николь. При очередном взмахе она наклонилась и прошептала: – Твой узелок у меня.
Николь так резко повернулась к Тильде, что та испуганно отступила. Охранники сразу подскочили, схватившись за рукояти мечей. Николь гневно посмотрела на них и вскинула руку к волосам.
– Осторожней! – потребовала она раздраженно. – Что скажет жених, если я неожиданно облысею?
Мужчины, успокоившись, отступили обратно к двери.
– Простите, леди Эшби, – хихикнула Тильда, – но с вашими волосами очень трудно управиться.
Николь не смогла удержаться от улыбки. Мягко сказано! Она ценила свои волосы и считала, что они самое женственное в ней. Ее волосы жили как бы своей жизнью и терпеть не могли никакого насилия над собой, даже когда их заплетали в косу.
Тильда снова встала между охранниками и Николь.
– Я больше не живу в Эшби, поэтому присоединяйся ко мне.
Николь удивилась. Как же это? Дом Тильды в Эшби. Впрочем, вопросы можно отложить на потом. Даже если де Окслейд не приедет за ней, содержимое ее узелка позволит освободиться и отправиться к нему самой. Из переполненных сундуков Грейстена Николь удалось в июле кое-что стащить, так что у нее было припасено все необходимое для того, чтобы преобразиться. В новом облике, который она примет, можно убежать куда угодно, не привлекая ничьего внимания.
Тильда отошла, любуясь буйными кудрями подруги. Охранник окликнул ее.
– Ну что? Кончила? Тогда пошли.
– Как прикажете, – ответила девушка по-английски.
Николь встала, и Тильда уже по-французски обратилась к своей даме:
– Миледи, я очень люблю свадьбы. Вы ведь выходите замуж… Можно мне прийти посмотреть?
Тильда улыбнулась, и эта улыбка ясно говорила, что девушка ждет не дождется, когда можно будет испытать опасные приключения. Она склонила головку набок, показывая охранникам свой прелестный профиль. Тильда отлично знала, что именно так она лучше всего выглядит. Ей хотелось, чтобы эти слова засели в головах мужчин, которые непременно явятся поглазеть на брачную церемонию. Охранники не должны были понять, что произойдет у них под носом.
– Конечно, ты можешь прийти, – ответила Николь, – но аббат на некоторое время отложил венчание. Мне приятно будет увидеть тебя в толпе: у тебя милое личико, а ведь меня здесь окружают одни враги.
– Я приду. – Улыбаясь, Тильда исчезла за дверью.
Мужчины тоже удалились, закрыв за собой дверь.
Николь пересекла комнату, подошла к двери и пристально посмотрела на нее. Ей снова хотелось попробовать открыть. Но нет, дверь не поддавалась, она была надежно заперта на засов.
ГЛАВА 2
Гиллиам Фицхенри сидел, упершись локтями в колени, на скамейке перед одним из двух совершенно одинаковых очагов в пустом зале Грейстена. Он не отрываясь смотрел на отблески пламени, танцевавшие на каменной подставке. Свет огня, отражаясь, переливался на золотой вышивке рукава торжественного голубого наряда. Огонь камина освещал и след от вчерашней схватки с “мегерой”.
Да, гнев – едва ли самое подходящее чувство для счастливого жениха. И вообще этот союз был заключен слишком поспешно. От подобных мыслей уголки губ Гиллиама слегка приподнялись в иронической усмешке. Без сомнения, это будет брак, заключенный в аду, а не на небесах, но так уж распорядилась судьба, да и гордость не оставляет ему выбора.
Он вспомнил, что говорила Николь о своей помолвке. Явная ложь. Почему она об этом сказала? Ее слова давали только небольшую отсрочку от свадьбы. Гиллиам покачал головой. Конечно, ей нужно время для побега, она только к этому и стремится.
Его беспокойство немного улеглось. Все будет так, как он хочет. Никакие жалобы или угрозы не остановят его, он обретет не только имя лорда Эшби, но и все, что вместе с ним полагается. Наконец-то он получит то, о чем даже не осмеливается мечтать младший сын: свой собственный дом.
За спиной Гиллиама раздался победный крик, отозвавшийся эхом под самой крышей. Несколько мужчин из Эшби, взятых им для охраны Грейстена, развлекались игрой в кости у второго очага. Зимой все обычно отдыхали. Так будет и на этот раз. Когда свадебная церемония завершится, солдаты останутся единственными обитателями сторожевой башни.
– Лорд Гиллиам, к вам лорд Джефри, – перекрывая вопли проигравших в очередном коне, доложил привратник.
– Лучше поздно, чем никогда, старший сын моей матери, – пробормотал Гиллиам.
Если Рэналф заменял Гиллиаму отца, то Джеф с годами стал для него не только близким родственником, но настоящим другом, видевшим в Гиллиаме не младшего братишку, а взрослого мужчину, с которым следует держаться на равных. Скрывая беспокойство под маской беззаботности, чего всегда от него ждали, Гиллиам поднялся.
Джефри, лорд Кодрэй, широким шагом прошел мимо ширм, защищающих зал от сквозняков Он был вооружен, легкая кольчуга ниспадала ниже колен; на ходу рыцарь снимал шлем. Одной рукой без перчатки он держал за ворот плаща маленького худенького мальчика.
От путешествия в холодный ноябрьский день бледное лицо мальчика посинело, только испачканные грязью щеки горели румянцем. Густые спутанные каштановые волосы выбились из-под капюшона и прилипли ко лбу, широко расставленные карие глаза удивленно смотрели на открывшийся им незнакомый мир.
– Джеф, я здесь! – От мощного голоса Гиллиама заколыхались панно, укрывавшие каменные стены. – Это что же, свадебный подарок?
– Нет, в подарок ты получил кровать, младший сын моей матери. А это твой оруженосец. – Джеф помолчал и добавил: – Подарок для дела.
Он так быстро шел по устланному половиками полу, что мальчику приходилось бежать трусцой, чтобы не отставать от взрослого мужчины.
– Да, но кровать оказалась слишком короткой.
– Была бы в самый раз, если бы ты вовремя перестал расти.
Гиллиам искренне рассмеялся, довольный шуткой брата.
– Подойди-ка ближе, дай взглянуть. – Джеф послушно выдвинул мальчика перед собой, но Гиллиам желал посмотреть не на паренька, а на брата. Хотя братья сильно отличались ростом и телосложением, их лица были потрясающе похожи, точнее, были похожи до сравнительно недавнего времени. Оба имели золотистые волосы, одинаковый овал лица, тот и другой безуспешно старались отрастить настоящую бороду. И только недавно у братьев появилось весьма заметное отличие: Джеф лишился одного глаза. Этот “подарок” ему преподнесла жена, теперь покойная. Шрамы почти затянулись, но повязка все еще закрывала глаз.
– Заживает довольно быстро, – сообщил Джеф, догадавшись наконец, что интересует Гиллиама.
Он произнес это с болью, но боль была не физической. Оставшийся глаз, так похожий на бледно-голубые глаза Гиллиама, потемнел от душевной муки.
Гиллиам сразу сменил тему:
– Ну так как? Останешься на свадьбу?
– Что? – смутившись, спросил Джеф. – Я как раз собирался извиниться за опоздание, ведь все произошло вчера? Или я перепутал день?
– Возникли кое-какие осложнения, – стараясь сдержать гнев, Гиллиам усмехнулся. – Моя любимая заявляет, что она помолвлена с парнем, живущим по соседству с замком Эшби.
– Это невозможно! – горячо воскликнул Джеф.
Гиллиам скептически приподнял брови.
– Да, но новый аббат ищет любую зацепку, лишь бы выйти из-под влияния Рэналфа. Моя невеста – прекрасный инструмент для него в достижении этой цели. По настоянию аббата Саймона за де Окслейдом уже послали. Священнослужитель потребовал его присутствия: хочет выслушать Окслейда, а уж потом решить, насколько обоснованны его претензии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40