Дыхание Трея стало прерывистым, рука, оказавшаяся на ее затылке, напряглась, властно привлекая девушку к себе, в то время как другая гладила ей спину, вызывая в ней тепло. И когда он поцеловал второй раз, более требовательно, она почувствовала его напрягшуюся плоть. Импрес не имела опыта в отношениях между мужчиной и женщиной, но видела, как это делали животные, и в первый раз почувствовала на себе мягкое тепло.В этот странный, блаженный, как бы вырванный из естественного хода времени миг она почувствовала себя очень взрослой, словно природа открыла ей свою тайну. Неужели любить мужчину означает испытывать такое волнение? — подумала она. Это было так странно по сравнению с тем, что рассказывала ей мать. Импрес испытала потрясающее чувство открытия, как будто узнала тот основной принцип, на котором держалось человечество. Но затем ее мимолетное размышление внезапно прервалось, губы раскрылись, и язык Трея, бархатистый и горячий, глубоко проник между губ и, коснувшись ее языка, стал нежно лизать его. Она почувствовала свежий запах бренди и пошатнулась, словно новорожденный ягненок, нетвердо стоящий на ногах, а когда ее язык сделал невольное ответное движение, она услышала его приглушенный стон.Прижавшись к ней, Трей стал покачиваться, и его напряженная плоть плотнее прижалась к ее трепещущему упругому телу. Пламя распространялось по всем уголкам ее чрева, пока она ощущала сильные пульсирующие биения у своего живота. Его рука, лежащая на талии, крепко прижимала ее, пока они целовались, и Импрес чувствовала, как огонь жжет ее нервы, создавая предвкушение новых открытий. Соски у нее напряглись, и она чувствовала странное удовольствие, ощущая тонкое полотно его рубашки; расслабляющее тепло охватило ее, и она стала чуть покачиваться, прижавшись к сильному мужскому телу, словно инстинктивно знала, как освободиться от этого колдовства. Секундой позже ее руки, которые свободно висели, поднялись и, словно давая обещание, опустились на его плечи.От ее простодушной наивности кровь у Трея закипела. Вначале попытка отпора, потом бесхитростный отклик были куда более возбуждающи, чем порочные ласки искушенных любовниц. Что-то вроде спектакля, такого же искусного, как сцена на лестнице, где она представилась в скрывающей ее фигуру мужской одежде.Хитроумие, артистизм, отговорки, притворство, нежное тело, покорное в его объятиях, маленькие призывающие руки на его плечах сделали Трея нетерпеливым.— Я думаю, дорогая Импрес, — прошептал он, дыша ей в лицо, — ты будешь задавать тон в следующий раз.Он быстро наклонился, поднял ее на руки и перенес на постель. Опустив Импрес на розовое бархатное покрывало, Трей быстро выпрямился и посмотрел на нее. Загадочная, как Цирцея, она не отрывала взгляда от его горящих глаз, видя в них неприкрытое желание. Импрес лежала, как золотистая жемчужина, на розовом бархате, и, когда она медленно подняла руки, призывая его, он потерял контроль над собой, забыв о своей обычной неторопливости, порой небрежности, в любовной игре.Глубоко вздохнув, он шагнул к постели и опустился на нее, торопливо расстегивая трясущимися пальцами пуговицы на брюках. Его башмаки мяли дорогой бархат, но он не замечал этого; она негромко вскрикнула, когда тяжелая золотая пряжка ремня врезалась в ее нежную кожу, но он извиняясь, поцеловал ее, торопясь погрузиться в опьяняющее своей чувственностью тело мисс Джордан. С последней расстегнутой пуговицей были убраны все преграды. Его прикрытые шерстяной тканью ноги раздвинули ее бедра, и все, о чем он мог думать в этот момент, это о нестерпимом желании войти в нее. Он ринулся вперед, и Импрес негромко вскрикнула. Сходя с ума от желания, он толкнул себя дальше. И в это мгновение услышал крик.— О Боже! — задыхаясь, прошептал он. — Ты не можешь быть девственницей! — Они перестали его волновать после того, как несколько лет тому назад переспал с одной из них. Господи, он был так безжалостен!— Это не имеет значения, — ответила она быстро.— «Не имеет значения», — повторил он.Кровь стучала у него в висках, кончиках пальцев, подошвах ног, обутых в модные башмаки, а больше всего в мужском естестве, требуя продолжить таран, не останавливаться на волоске от того, куда он хотел больше всего на свете. Даже во рту он ощущал привкус крови. «Это не имеет значения», — мысленно повторил он. Она говорит, что это не имеет значения, и он вновь двинулся вперед.Сдавленный крик прорвался сквозь ее губы, к которым он приник в поцелуе.— О, черт! — Он глубоко вздохнул и приподнялся на локтях, смотря на нее с сомнением, длинные темные волосы, как черный шелк, прикрывали его лицо.— Я больше не буду кричать, — прошептала она, голос у нее был почти спокойный, в то время как лицо кривилось от мучительной боли. — Пожалуйста… я хочу заработать деньги.Это было так странно, так неожиданно и выходило за рамки его понимания. Ему не хотелось лишать ее девственности, заставляя плакать и кричать от страха и боли. Но, если ты не возьмешь ее, что будешь делать с собой? — подумал он. Все его дрожащее тело кричало в защиту этой банальной мысли. Она сама убеждала его овладеть ею.— Проклятие, — пробормотал он раздраженно. Проблема требовала немедленного разрешения, а он не мог мыслить ясно, только чувствовал иступленное возбуждение, которое невозможно было выразить словами.— Чтоб все провалилось, — вздохнул он, и в этот момент простая мысль пришла ему в голову, простая до того, что остановила его страсть. — Деньги останутся у тебя. Я не хочу… — он говорил очень быстро, чтобы не передумать, затем сделал паузу и улыбнулся. — Ты знаешь, я не трогаю девственниц, — добавил он уже ровным голосом.Импрес не смогла бы пережить смерти своих родителей, бороться за выживание в дикой местности, если бы она не обладала твердостью духа. Собравшись с силами, она трясущимися губами, но решительно, заявила:— Это не вопрос морали, только бизнес и моя ответственность. Я настаиваю.Трей засмеялся с неожиданной теплотой.— Я отказываю девушке, настаивающей на том, чтобы я лишил ее невинности. Наверное, я сумасшедший.— В мире происходит много сумасшедших вещей, — ответила она тихо, сознавая всю сложность объяснения своего поведения.— Сегодня, по крайней мере, — пробормотал он, — они случаются чаще, чем обычно.Даже для пылкого молодого человека, известного своими любовными похождениями, принять предложенную девственность было слишком экстравагантным поступком. А может быть, слишком хлопотным для человека, который находил удовольствие и наслаждение в акте любви.— Послушай, — сказал он, — я восхищен твоим мужеством, но не благодари меня. Мне это неинтересно. Деньги твои.Он приподнялся над ней, лег на спину и закричал:— Фло!— Нет! — воскликнула Импрес и легла на него, прежде чем он успел набрать воздуха, чтобы позвать еще раз.Она была в смятении от мысли, что утром, с ясной головой, проснувшись в объятиях Фло, он переменит свое решение. Пятьдесят тысяч долларов были огромной суммой, чтобы потерять их из-за каприза или из-за неуместных моральных принципов. Она должна убедить его остаться с ней, чтобы она могла заработать свои деньги или, по крайней мере, постараться их заработать.Она лежала на его мускулистом теле и покрывала его лицо поцелуями. Это были стремительные девичьи поцелуи, Импрес почти не могла дышать. Затем во внезапном порыве смелости, вызванном необходимостью, ее язычок игриво скользнул от его прямого носа до ждущих губ. Когда язык коснулся верхней губы, Трей поднял руки, обнял ее обнаженные плечи и направил дразнящий кончик себе в рот. Он ласково и медленно лизал его до тех пор, пока нежные загорелые плечи под его руками не стали мелко дрожать.Кровь в ней билась тугими напряженными толчками, и странное томление заставило Импрес обвить руками сильную шею Трея. Сердце Импрес колотилось так громко, что звук его биения напоминал ей индейский барабан, который доносился летом до их забытой Богом деревушки. Однако страх пересиливал томление. Он не должен уйти к Фло. Ее пальцы ерошили ему волосы, скользя в черном шелке.— Пожалуйста, — прошептала она, надежда спасти свою семью терялась перед его пассивностью, — останься со мной.— Это была простодушная мольба, основанная на том, что это, возможно, ее последний шанс. Ее губы скользнули по его уху, а руки Трея в ответ сжали ее крепче.— Скажи, что все хорошо. Скажи, что я могу остаться, — шептала она торопливо.Что ответить на эти пугливые подвижные, как ртуть, слова?! Почему она так настойчива?И, как бы в ответ на его растерянность, она немного приподнялась и просунула бедро между его ногами. Это было чувственное инстинктивное движение. Она сразу же ощутила его напряженную плоть — теплую и даже горячую. Как ребенок, который сам осваивает мир, Импрес стала чуть двигать свою ногу.Во рту у Трея стало сухо, и он понял, что вряд ли сможет удержать себя. Он застонал, думая, что не все в этом мире поддается объяснению. Его рука дрожала, когда он притянул ее рот к своему.Секундой позже в дверь постучали, и Фло громко позвала Трея. Импрес закричала:— Уходи отсюда!А когда Фло еще раз позвала его, Трей громко ответил:— Я спущусь позднее.Трей был возбужден, но ни на что не решался, и Импрес стала обдумывать то немногое, что она знала о мужском желании, чтобы совершить то, до чего не могла дойти логическим путем. Будучи француженкой, она хорошо понимала, что в любви необходима настойчивость, но не знала, насколько нужно подогревать желание.Однако Импрес уже знала, как он реагирует на прикосновение ее губ и языка, поэтому решила продолжить свой опыт. Она должна быть уверена, что получит деньги. И, если это спасет ее семью, девственность будет пустяковой ставкой в этой игре.— Давай начнем опять, — прошептала Импрес.— Нет, — сдавленно ответил он.— Скажи мне, если я что-то делаю неправильно.— Импрес, дорогая, — сказал Трей, с усилием пытаясь сдерживать себя, потому что ее бедро продолжало мерно двигаться, — ты делаешь все совершенно правильно.— Ты должен научить меня.Боже праведный! Как можно спокойнее Трей ответил:— Это не обязательно.— Лучше ты, — сказала она тихо, — чем Джейк Полтрейн — закончил он со вздохом. — Тогда это серьезно.Она кивнула, и ее опаленные солнцем волосы скользнули по его груди. Его руки гладили атласную кожу на ее спине, и имя Джейка Полтрейна помогло ему принять решение.— Ты сможешь остановить меня в любой момент, вплоть до самого последнего, — произнес он. Он не знал, как много ей известно о мужчинах.— Я не хочу, чтобы ты останавливался. — Приглашение было страстным и заманчивым.Трей затаил дыхание.— В таком случае, котенок, мне лучше раздеться. Обучение, — прошептал он, — требует времени.— Позволь мне сделать это самой. — Импрес улыбнулась ему, в глазах ее была благодарность.Трей с удивлением поднял брови. Неужели он что-то неправильно понял?— Я сама раздену тебя, — ответила она на его вопросительный взгляд.Он заколебался на секунду, но новый весьма привлекательный опыт заинтересовал его.— Я не причиню тебе вреда, — пообещала Импрес с лукавой улыбкой.Он тряхнул головой и рассмеялся.— О, — сказал он через секунду, его улыбка стала шире, — все, что происходит сегодня, ново для меня. А почему бы и нет?Но Импрес не была ни робкой, ни неуклюжей, и с того момента, как она коснулась пряжки на ремне, Трей почувствовал большее удовольствие, чем ему приходилось испытывать прежде. Он немного повернулся, чтобы помочь ей расстегнуть ремень и чуть подождал в удивительном предвкушении. Почему ее прикосновение наполняло его ожиданием, заставляя замирать от желания? Неужели он возбужден из-за странной, заманчивой невинности, которая никогда не интересовала его прежде?Она взялась за верхнюю пуговицу на его рубашке и медленно расстегнула ее. Пуговицы были сделаны из кости, тщательно отполированы, изображение какого-то зверя было вырезано на них, элегантные дорогие пуговицы. Импрес провела пальцем по пуговице. Горный лев? Пума? Слишком темно, чтобы точно определить.— Черный кугуар.Она не сразу осознала, что проговорила это вслух, пока Трей не произнес:— Мой талисман.Она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.— Они прекрасны, — сказала она, его мерцающие серебристые глаза жгли ее.— Но превзойдены сегодня, дорогая, — прошептал Трей, не отрывая взгляда от прекрасного лица девушки.Импрес покраснела от этого комплимента, желание буквально огнем бушевало в его глазах, и, занервничав, она расстегнула последнюю пуговицу. Успокоив дыхание, она напомнила себе, зачем она здесь, что приносится в жертву необходимости и что поставлено на карту, поэтому заставила себя унять девичий трепет. Мимолетное волнение ушло, она погладила рукой его широкие плечи и сказала:— Ты очень сильный.— А ты очень… — У него чуть не вырвалось «соблазнительная», но она и в самом деле была так опьяняюще желанна, что ему хотелось взять ее без промедления, и вместо этого он сказал: — Хорошо раздеваешь меня, — и улыбнулся лениво и обаятельно, отчего в его светлых глазах появились золотые искорки.— У меня маленький брат, вот откуда большая практика, — сказала она откровенно, чуть улыбнулась и дразняще подняла красиво очерченные темные брови.Простота объяснения на мгновение изумила его.Казалось бы, это должно было уменьшить его чувственность, но упоминание о доме, семье и маленьких братьях, напротив, добавило эротическую привлекательность хрупкой красавице, которое поначалу показалось ему нарочито простодушным. При этом девушка не выглядела испуганной, вид у нее был, скорее, загадочный. Как будто замаскированная нимфа появилась снежным зимним вечером в Монтане, чтобы доставить ему удовольствие и открыть новые волнующие ощущения.— У тебя есть братья? — спокойно спросила она, выдергивая рубашку из брюк.— Нет.— А сестры?— Нет.— А у меня двое, — сказала она.Ему хотелось лишь вежливо ответить ей или, по крайней мере, сосредоточиться, чтобы сделать попытку переключить свой мозг, поглощенный удовольствием, получаемым от прикосновения рук, скользящих по его телу, но маленькая рука пробежала по его голому животу и погладила напряженную пульсирующую плоть, и он забыл, что хотел сказать…— Тебе это нравится, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47