Похоже, Мейн прав; не зря же его считали ветераном, испытанным в сотнях любовных приключений. Имоджин сказала, что он похож на усталого Люцифера.
Джози осталось надеть розовую маску. К счастью, этот цвет прекрасно сочетался с цветом ее платья.
Она оглянулась в поисках Гризелды, выбравшей на этот раз ярко-красное платье, присланное ей мадам Рок.
Откровенно говоря, Джози с трудом узнавала свою покровительницу. Когда они познакомились несколько лет назад, Гризелда казалась живым олицетворением хорошенькой английской аристократки. Одевалась она с тщательной продуманностью, приличествующей вдове, заинтересованной в своей репутации. Эту веселую и обворожительную женщину мало интересовал противоположный пол, если только речь не заходила о возможности посудачить о слабостях мужчин. Обычно за нею увивалась парочка глуповатых молодых людей, никчемных и способных только проблеять стихи да предложить даме руку, чтобы сопровождать ее к ужину.
Но по неизвестной причине в последние несколько месяцев Гризелда заметно изменилась, хотя Джози не могла бы сказать точно, в чем именно. Ярко-красное платье от мадам Рок было скроено таким образом, что полотнища алой ткани окутывали ее плечи и спускались почти до талии, пересекаясь, но не соединяясь. Разумеется, такое платье не слишком шло дебютантке, но для вдовы подходило как нельзя лучше.
– Лучше я не стану надевать розовую маску, – заявила Гризелда, – а надену одну из черных.
Лакей попытался произнести что-то насчет инструкций леди Маклоу, но это не возымело никакого действия и через две секунды Гризелда со счастливым видом завязывала тесемки маски.
– Так ты выглядишь потрясающе, – прошептала Джози. – По контрасту с черным твои волосы кажутся серебряными.
– Серебряными! Неужели?
Джози рассмеялась.
– Они словно освещены лунным светом. Хорошо, что сегодня ты не завила их колечками.
– Это потому, что настало время для перемен, – Гризелда удовлетворенно кивнула. – А теперь давай поговорим о тебе. Я предлагаю серьезно подумать о твоем замужестве, Джози. Разве Имоджин и Мейтленд были счастливы?
– Боюсь, что нет.
– Я уж не говорю о своем случае, – заметила Гризелда величественно и поправила шаль так, что та спустилась до локтей и образовала нечто вроде рамки для ее платья. – Войдем?
На мгновение они задержались на пороге первого бального зала леди Маклоу, и тотчас же лакей предложил им шампанского. Но прежде чем Джози успела протянуть руку за бокалом, трое джентльменов поклонились им.
– Я, – сказал один из них, – Принц Перпалузетон.
Джози мгновенно насторожилась. Эти молодые люди определенно бросились к ним не ради Гризелды и ее красного платья.
Через минуту к их компании присоединились еще двое джентльменов, и впервые в жизни с чувством головокружительной радости Джозефина Эссекс осознала, что флиртует сразу с четырьмя мужчинами.
Гризелда уже вальсировала с Принцем Перпалузетоном, но Джози ощущала себя слишком счастливой, чтобы танцевать. К тому же она знала, что танцует ужасно, поэтому чуть позже оказалась в центре оживленного кружка, обсуждавшего самую популярную и желанную в Лондоне книгу мемуаров графа Хеллгейта.
– Возможно, я и не знаю, кто ее написал, – сказал джентльмен в оранжевом жилете, чья маска ухарски сидела на его гигантском носу. – Но вопрос не в том, чьи мемуары мы читаем. Женщина, с которой он познакомился в «Олмаке», – это, похоже, леди Лоркин.
– Вовсе нет, – возразил высокий молодой человек со светлыми усами. – Эти мемуары – позор, но глава не может относиться к леди Лоркин.
К их кружку присоединился еще один джентльмен, и Джози безошибочно узнала эти скулы и прямые брови. Она узнала бы их, какую бы маску он ни надел, и даже его костюм не имел никакого значения.
На Мейне был гранатового цвета сюртук, плотно облегавший мускулистое тело и сшитый, вероятно, именно для этого вечера.
На мгновение Джози забыла о своем преображении, когда его взгляд быстро обежал ее фигуру. Одна его бровь поднялась, и не надо было обладать женской интуицией, чтобы понять: он одобрил ее сегодняшний туалет в такой же степени, в какой питал отвращение к корсету.
– Мы обсуждаем непристойное литературное произведение, сэр, – обратилась Джози к Мейну. – Речь идет о мемуарах графа Хеллгейта. К сожалению, мне не посчастливилось их прочесть, но я достаточно о них слышала от сестер. Этот Хеллгейт рассматривал близкие отношения с женщинами как вызов, а не как соблазн, которому следует противостоять.
– Интимные отношения вне брака – всегда вызов, а не соблазн, – задумчиво ответил Мейн; при этом у него был вид утомленного Люцифера или человека, уставшего повторять общие места.
– Но женщины редко так считают, – заметила Джози. – По правде говоря, мне эта точка зрения представляется сугубо мужской. Поэтому никому не приходит в голову, что эти мемуары, возможно, насквозь фальшивы и написаны женщиной.
– Но это же из ряда вон выходящий обман! Думаю, есть леди, питающие отчаянную надежду стать следующей ошибкой Хеллгейта, – сказал высокий джентльмен саркастическим тоном. – Особенно если речь пойдет о трехтомнике в красивом кожаном переплете.
Оранжевый жилет набрал в грудь воздуха.
– Сэр, здесь присутствует молодая леди!
– И тем не менее ее разговор не шокировал, – заметил Мейн.
– В случае когда речь идет о менее чем обворожительном мужчине, – сказала Джози, – женщина всегда должна защищаться от соблазна интимных отношений.
– Женщине следует защищать свою добродетель в любом случае, – парировал оранжевый жилет.
– Если хоть раз женщина поведет себя недостойно, так, как описано в мемуарах графа Хеллгейта, она сама станет недостойной личностью.
– Тише, тише, сэр! – вмешался Мейн. – Вы говорите так, будто ошибки, совершенные по любви, искупить невозможно.
– Верно, скандалы такого рода оскверняют душу, и выздороветь от них невозможно. Какой бы ни была падшая женщина, она никогда не обретет вновь подлинной женской сущности: святости и чистоты. Она уже запятнана!
– Похоже, он не согласен с тем, что пятна можно отмыть, – сказал Мейн на ухо Джози. – Может быть, он имеет в виду свою жену. Потанцуем?
– С удовольствием! – Джози повернулась к Мейну с новообретенным чувством свободы, пришедшим с отсутствием корсета, и уверенностью, порожденной тем, что теперь на нее были устремлены десятки восхищенных взглядов. Так чудесно ощущать себя соблазнительной и с улыбкой опираться на руку самого красивого мужчины на свете.
– Послушайте, похоже, у вас две левых ноги, – сказал Мейн после того, как Джози в очередной раз наступила ему на ногу. – В чем дело? Разве вы не запомнили замечаний учителя танцев Эвана, которого переманили на север?
Джози вспыхнула:
– Вы правы: по правде говоря, я ужасно неуклюжа...
– Ладно, я вернусь к вам позже, когда объявят вальс. – Мейн бесцеремонно увел ее с танцевальной площадки. – Можете пока постоять и позволить своим обожателям поглазеть на ваш бюст, а я попытаюсь найти Сильви.
– Интересно, в каком она платье?
– В желтом, – ответил Мейн. – И в черной маске.
– Гризелда тоже надела черную маску...
Тут возле них остановился высокий мужчина с темными волосами, падающими на лоб, и оценивающе оглядел их.
– Скевингтон, – обратился к нему Мейн, – могу я доверить тебе мисс Эссекс? Я подумал, что мне пора поискать свою невесту, а заодно и опекуншу этой дамы.
У Скевингтона оказалась очаровательная улыбка.
– Ничто не доставит мне большего удовольствия. – Он вежливо поклонился.
– Скевингтон слишком большое значение придает одежде, – заметил Мейн, указывая на вышитый жилет приятеля, – но я не считаю это смертным грехом.
Джози с улыбкой посмотрела на молодого человека, который, похоже, ничуть не обиделся на критическое высказывание по поводу своего жилета.
– Рискую показаться излишне навязчивым, но не могу ли я пригласить вас на танец, мисс Эссекс?
– По правде сказать, я предпочла бы на время уйти отсюда, – призналась Джози.
Скевингтон кивнул, и Джози пошла, не оглядываясь, к выходу своей новой походкой, покачивая бедрами, надеясь, что Мейн смотрит ей вслед.
В конце концов она все-таки не утерпела и обернулась. Его не было. Он ушел.
Глава 17
Любезный читатель, я попросил известную тебе даму выйти за меня замуж. Она назвала меня своим перлом, своей золотой взлелеянной мечтой и все же отказалась отдать мне свою руку.
Из мемуаров графа Хеллгейта
Терман считал маски дурацкой затеей. Как он мог создать себе репутацию, если его все равно никто не узнает?
Наконец он заметил Дарлингтона – характерные черты выдавали его безошибочно, Дарлингтон подпирал стену, и по его сосредоточенному виду Терман понял, что его бывший друг наблюдает за леди Гризелдой Уиллоуби, танцевавшей с мистером Риффлом. Он не мог удержаться от улыбки. Дарлингтон зря терял время, воображая, что леди Гризелда Уиллоуби выйдет за него: владея одним из самых славных поместий по эту сторону Гемпшира, она никогда бы не заинтересовалась таким неудачником.
Теряет время, вдруг подумал Терман. А вот у него не было времени на Дарлингтона. Теперь это уже вчерашний день, и преемник Дарлингтона вот-вот начнет действовать.
Накануне вечером Терман отправился в «Ковент-Гарден» и тайно записал несколько удачных реплик, а утром оказался в соборе Святого Павла и, слоняясь по центральному проходу, куда приходят посплетничать все лучшие юридические умы, уловил замечательные обрывки их острот. Теперь Терман с большим успехом использовал две из них.
Конечно, ни одна живая душа не знала, кто он, поэтому сегодняшний вечер он решил использовать для практики. Теперь надо было только выбрать момент, чтобы вставить остроту.
Едва войдя в зал, Терман сказал леди Маклоу, что в наши дни счастливые браки заключаются исключительно между слугами. Накануне в театре эта реплика вызвала смех, но на леди Маклоу, видимо, не произвела впечатления.
– Молодой человек, я вас не знаю, и слава Богу, иначе мне пришлось бы раскаяться в том, что я вас пригласила, – ледяным тоном сообщила она.
Терман испытал облегчение от того, что она его не узнала, но после этой неудачи две шутки, услышанные им в соборе Святого Павла, прошли с успехом в двух небольших группах мужчин, и один из них даже сказал:
– Клянусь Юпитером, это умно!
Помня о своем намерении поухаживать за Колбаской, Терман хранил для этого случая одну остроту, но вскоре решил блеснуть перед гостями, стоявшими у окон, выходивших в сад.
Его мать имела непоколебимую уверенность в том, что ночной воздух может вызвать жестокую простуду у ее драгоценного отпрыска, а он всегда слушался маменьку, но тут, влекомый честолюбием, забыл об осторожности. Положившись на маску, он подошел ближе и убедился, что все взгляды устремлены на молодую леди, усевшуюся на письменный стол таким образом, что ее щиколотки оказались на виду.
Щиколотки были прелестными, это Терман заметил сразу, а вот леди... «Манеры – лучшая защита леди против фамильярности», – часто говаривала его маменька.
Зато эта леди вряд ли станет возражать против парочки рискованных шуток: Терман определил это по ослепительному платью, ярким каштановым волосам, светящейся белой коже и губам цвета первой весенней земляники.
Разговор шел о пьесе Шекспира, поставленной каким-то театром Гайд-парка, и леди смеялась низким, чуть хрипловатым смехом, свидетельствовавшим о том, что едва ли она целомудренная девственница.
– Я не стал бы смотреть эту пьесу, – вмешался в разговор Терман. – От одного имени Шекспира меня пробирает дрожь. Это напоминает мне о школе...
– О, я был ужасным лентяем в школе, – сказал Скевингтон, которого Терман узнал по высокому росту. – Боюсь, даже ради спасения жизни я не смог бы процитировать более одной-двух строк.
– Джентльмены и без книг знают, что им требуется, – заметил Терман. – А если мужчина не джентльмен, то никакое учение не пойдет ему на пользу.
Юная дама повернула голову и в упор посмотрела на него. У нее были большие глаза, опушенные густыми ресницами, и она даже в маске показалась Терману красавицей.
Обычно он не обращал внимания на подобные вещи, но на сей раз позволил себе довольно дерзко ее разглядывать.
– Думаю, я охотно прогулялась бы по саду, – сказала дама и, не дожидаясь, пока кто-нибудь из джентльменов предложит ей руку, соскользнула со стола, что тоже было признаком недостатка воспитания.
Все двинулись в сад, и Терман подумал, что ему следует найти другую компанию, где он мог бы попрактиковаться в своих остротах: у него как раз осталась еще одна в запасе, касавшаяся материнской любви.
И тут Скевингтон сказал нечто, заставившее его замереть на месте.
– Мисс Эссекс. – Скевингтон наклонился ближе. – Не желаете ли вернуться?
Дальше Терман не слушал, в ушах у него загудело. Неужели Колбаска? Но что она с собой сделала? Как ей удалось так измениться? Каким образом Колбаска превратилась в соблазнительную беззаботную девушку, чьи формы, похоже, очаровали Скевингтона до такой степени, что он был готов целовать ей ноги?..
Терман разочарованно наблюдал, как Скевингтон провожает Джози обратно в дом. Шотландская Колбаска, похоже, становилась гвоздем сезона, но при этом она все равно оставалась Колбаской, и, пожалуй, даже еще более пухлой, чем прежде.
Это было отвратительно. Мать всегда ему внушала, что женщины должны есть как птички – ведь им не требуется столько сил, сколько нужно мужчинам.
Кто-то должен сказать ей, что нечего изображать лебедя, если ты толстый, как свинья, и этим человеком будет он, решил Терман.
Глава 18
Она, подтрунивая надо мной, заманила меня в частный сад за домом герцогини П.
Собственно, любезный читатель, это было не садом, а скорее огородом, окруженным стенами, – частным огородом, куда она привела меня. С тяжелым сердцем от ощущения греховности того, что я делал, я поведаю вам о том, что она танцевала там на выложенных каменными плитами дорожках без платья и без нижней сорочки, дерзкая в своей наготе, как воробушек под Божьими небесами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33