Даже сейчас в его ветхости сохранялся какой-то особый дух независимости и собственного достоинства.
Барт нашел ключ в заранее обговоренном месте, и они вошли в дом. Присцилла тотчас занялась документами, а Верити и Барт стали осматривать дом.
У комнат были довольно низкие для того времени потолки и стены, обшитые темным необработанным деревом. От ветхости полы тут и там прогибались, а штукатурка, опавшая в нескольких местах, лежала на толстых досках, как снег. Окна оказались довольно узкими, хотя и позволяли бледножелтому свету заливать комнаты, усиливая впечатление от мебели, которую осматривал Барт.
Это была хорошая мебель – простая, крепкая и довольно привлекательная. Кое-что было из кедра, кое-что из темного старого дуба, но в основном из красного дерева.
Барт подозвал Присциллу, и она делала заметки, в то время как он изучал каждый предмет.
Тем временем Верити продолжала осмотр дома. Здесь не было мелких вещей, осталось только то, что нелегко сдвинуть. Ей стало интересно, каким образом Барт Принц собирался двигать вещи, которые решит купить в этом доме, потому что, как и вся старая мебель, они были очень тяжелыми.
Внезапно Верити остановилась. Перед ней был камин, пустой и холодный, конечно, но широкий и глубокий, словно ждущий, когда его растопят. Верити ясно представила себе семью, собравшуюся здесь – кресло для хозяина дома, кресло для женщины, колыбель для ребенка. Она увидела дрова, ожидающие, когда мужчина их порубит, чай, ожидающий, когда женщина его заварит. Спящий ребенок…
Картина казалась такой реальной, что Верити осталось только услышать треск горящих дров и вдохнуть запах готовящейся пищи. Охваченная колдовством, она слегка обернулась – и оказалась лицом к лицу с Бартом Принцем. В своей задумчивости она не услышала как он вошел. Вероятно, он счел ее полной идиоткой, увидев здесь.
Барт довольно долго ничего не говорил, затем протянул руки к каминной решетке.
– Вам холодно? – спросил он, и Верити поняла, что он тоже видел дрова, чай, спящего ребенка.
Присцилла крикнула, что вещь, которую он отобрал, кажется, поражена древесным червем. Не сказав больше ничего, Барт вышел.
Они наскоро перекусили, а затем появились какие-то люди и помогли Барту загрузить выбранные вещи в фургон. Верити думала, что внутри фургона они будут спать, и почувствовала некоторое раздражение оттого, что ошиблась. Где же им теперь спать?
Она услышала, как Барт договаривается с мужчинами о том, чтобы закончить погрузку утром, и с удивлением увидела, что солнце уже пряталось за горизонт.
– Ночевать мы будем в доме? – спросила она Присциллу.
– Нет, он, наверное, весь заплесневел – его столько лет не проветривали, кроме того, Барт любит созерцать звезды, – Присцилла нежно усмехнулась.
Барт на удивление быстро поставил палатку для девушек и повесил гамак для себя.
– Теперь будем пить чай, – сказал он.
Покончив с едой, состоящей из куска мяса и пресной лепешки, они посидели немного, лениво переговариваясь и глядя на сияющее звездами небо.
Затем Присцилла, широко зевая, сказала, что горный воздух всегда убаюкивал ее (Как часто? – подумала Верити. – И с кем?) и объявила, что отправляется спать.
Верити тоже встала, хотя успела заметить, как Присцилла легко поцеловала Барта, несмотря на вызывающе ироничный взгляд его глаз.
В палатке Барт разместил два надувных матраса.
– Они очень удобны, – заверила Присцилла, надев простую хлопчатобумажную пижаму.
Верити почувствовала себя совершенной дурой. Она всегда выражала свою инстинктивную женственность в изящном ночном белье, вроде той бледной желто-зеленой ночной рубашки до пят, которую она сейчас достала. Она со смятением посмотрела на пижаму Присциллы и затем на свою рубашку.
– О, извини, – сказала Присцилла с искренним сожалением. – Я должна была предупредить тебя, Верити.
– Я думала, мы будем ночевать в доме, – объяснила Верити.
– Мне следовало сказать тебе, что в палатке. Не обращай внимания, это только на одну ночь.
Присцилла легла, а Верити, обрадованная тем, что, по крайней мере, Барт Принц не мог видеть ее сейчас, растянулась на надувном матрасе и взялась за журнал.
Присцилла заснула тотчас же – она, очевидно, не лукавила, когда говорила о действии горного воздуха, – но Верити долго не могла уснуть.
Наконец она почувствовала приближение сна и решила погасить фонарь, который Присцилла оставила зажженным для нее. Вместо того чтобы поставить фонарь перед собой, Верити склонилась над ним и, по своей неопытности, повернула рычажок фитиля не вниз, а вверх – палатка моментально заполнилась ярко вспыхнувшим светом. Так и не поняв, что произошло, и не желая будить или тревожить Присциллу, Верити осторожно выбралась из палатки с фонарем и попала прямо в руки Барта Принца.
– Что за чертовщина… – начал он.
– Простите, я испугалась… – пролепетала Верити.
– И напрасно. Этот фонарь очень надежен. – Барт взял его у нее из рук.
– Я не хотела будить Присциллу. Она так крепко спит.
– Возможно, сон – это как раз то, что нужно сейчас, – Барт повернул вниз рычажок и замер. Даже не глядя на него, Верити знала, что сейчас он смотрит на нее.
– Вы сошли с ума, мисс Тайлер, – сказал он наконец.
– Прошу прощения, я никогда не имела дела с фонарями.
– Нужно было сойти с ума, чтобы надеть это здесь, – продолжал Барт, забыв про фонарь. Его глаза впились в мягкие откровенные складки ночной рубашки Верити.
– Вы имеете в виду, если бы вспыхнул пожар…
– Пожар? – Он сказал это так, что она сразу поняла – он вообще не думал о пожаре.
Потом последовала долгая, ничем не нарушаемая пауза.
– Не пожар, – наконец сказал ей Барт глухо. – Мужчина. Мужчина не может выносить этого так долго. Даже такая развалина, как я.
– Барт… мистер Принц… – пробормотала Верити.
– Ах да, я не должен твердить об этом все время… Так вы мне говорили. – Он помолчал, затем приказал:
– Ради Бога, женщина, возвращайся в постель!
Глава третья
На следующей неделе Верити часто задавала себе вопрос: действительно ли Барт Принц стоял рядом с ней около пустого камина и спрашивал: «Вы замерзли?»
Казалось, что Лилит-Вейл находится сейчас намного дальше семидесяти миль от «Женского замка». Обстановка на работе сильно изменилась – Барт стал более холодным и равнодушным, чем в первые дни ее появления здесь, и, судя по всему, уже не был дружески расположен к ней.
Верити не понимала, что повлияло на его отношение. Неужели ее неуместная ночная рубашка? Но об этом инциденте больше не вспоминали, и все завершилось достаточно успешно. Однако потом…
Барт долго отсутствовал, и Верити даже радовалась этому. У нее самой было достаточно неприятностей. Робин больше не навещал ее, и, хотя Верити не любила быть навязчивой, она сама поехала к нему. Адель была дома.
Это было вскоре после того, вспоминала она позже, как Барт сделал ей язвительное замечание по поводу ее очередной перестановки мебели в магазине. Сначала его замечания раздражали ее, но потом она увидела, что Барт был прав. Он, должно быть, вполне насладился ее унижением, когда напомнил вежливо:
– Хозяин всегда прав.
– Я думала, что всегда прав только клиент.
– Я прав, делая вам замечания, потому что это обеспечит нам новых клиентов.
Верити кусала губы. Это оскорбляло ее, но более оскорбительным был уверенный взгляд Барта, означающий, что он хозяин и она не может возражать ему. Но почему тогда она оставалась здесь?
Как бы читая ее мысли, Барт спросил:
– Что же вас держит здесь? Это не единственная работа. – Затем, когда она не ответила, он спросил: – Но вы хотите работать именно здесь, не так ли?
– Я просто хочу работать.
Барт усмехнулся, словно не веря ей. Затем, подождав немного, спросил:
– И как долго вы собираетесь работать здесь?
– Я сказала, что просто хочу работать, – решительно ответила Верити.
– И все-таки? – Миссис Принц, его мать, тоже спрашивала об этом, но совсем другим тоном. – Я слышал, что вы приехали в Австралию к своему брату.
– Я не знаю, кто вам сказал об этом, но это так. Только Робин – мой сводный брат.
– Он очень хороший, я уверен.
– Почему вы в этом уверены?
– Это неправда?
– Я имею в виду, как вы узнали об этом? – поправилась Верити.
– Мир тесен, – напомнил он ей и, так как она не ответила, продолжил: – Среди моих шапочных знакомых… не морщитесь… извините, я забыл… есть некая Делли… – Верити в замешательстве смотрела на Барта, и он закончил, немного злясь: – Жена вашего сводного брата.
– О, Адель! Робин всегда называет ее Адель.
– А вы? Как называете ее вы?
– Мне еще не удалось узнать ее как следует.
– А она плохо знает вас, – произнес Барт сухо. Больше он не сказал ничего.
На следующий день они систематизировали его коллекцию светильников, это приятное занятие не было сложным.
– Все, мисс Тайлер.
Несколько минут они молчали: Верити размышляла о том, почему целую неделю он зовет ее мисс Тайлер.
– Да, мистер Принц?
– Я думаю, надо честно сказать вам, что в семье из трех мужчин есть только один настоящий.
Она покраснела:
– Зачем вы говорите мне это?
– По некоторым причинам…
– По каким же?
Он не ответил на этот вопрос и продолжил:
– По некоторым причинам. Мне кажется, вам это будет сложно понять. Девушки очень часто теряют время, а если можно не тратить время попусту…
– Меня не интересует этот вопрос! – холодно отрезала Верити.
– Тем не менее, – Барт повысил голос, – слушайте. Мэтью считает, что глупо медлить с Кассандрой. Будь рядом со мной такая неистовая красота, как у Кассандры…
– Вы бы бросились туда, где боятся ступать ангелы? Разве Мэтью ангел? Ваша мама говорит, что он замечательная личность.
– Замечательный идиот. Нет, конечно, Мэтью – лучший из нас…
– Когда-то много лет назад, жили-были три принца: добрый принц, красивый принц и принц серединка на половинку…
– Вы хотите рассказать мне сказку?
– Да.
– Я думаю, что надо предполагать счастливый конец, забыть Мэтью, забыть одного из двух других и держать в уме, что остался только один…
«Да, – подумала Верити, – Питер – красивый принц. Он останется один, если Мэтью напишет Кассандре, потому что ты, Барт Принц, принадлежишь Присцилле. – И добавила про себя: – Бедная Присцилла!»
– Мне не нравится все это, – вслух сказала она.
– Это отвратительно, но это имеет смысл. Если бы все творили откровенно, то было бы много разбитых сердец.
– Я не собираюсь разбивать свое сердце, – пожала плечами Верити.
– А разбивать другие сердца?
– Вы мне льстите.
– Я никогда не льщу.
После этого Барта не было несколько дней. Верити, думая, что это связано с делами, никогда ничего не спрашивала у Присциллы и была однажды вечером удивлена, когда та попросила ее поехать с ней к Барту.
– Поехать? – Верити удивленно подняла брови.
– Он снова в клинике. Ему надо пройти очередное обследование.
– Я не знала об этом. – Верити пришла в замешательство. – Вряд ли он захочет увидеть меня.
– Ну все же свежее лицо, – уговаривала Присцилла. – Бедному Барту там ужасно скучно. Кроме того, хотя он и говорит, что ни к чему здесь не привязан, он по-прежнему очень интересуется магазином. Я же могу рассказать ему только про канцелярские дела. Ну пойдем, Верити!
И Верити, хотя и без восторга, согласилась.
Они вышли из «Женского замка». По дороге Верити спросила у Присциллы, какого рода обследования проводят сейчас Барту.
– Ему обследуют ногу. Врачи верят, что волочение ноги может быть устранено, во всяком случае, так говорит Мэтью. Это обследование покажет, смогут ли они окончательно вылечить ногу.
– О неужели? – воскликнула Верити. Импульсивно она пожала руку Присциллы и почувствовала смущение… Однако почему она должна была смущаться?
– Я не могу объяснить тебе, что значит и всегда значил для меня Барт, – проговорила Присцилла, – без Барта…
– Тогда почему вы не?.. – Но Верити не стала продолжать.
Они вошли в клинику, и Присцилла безошибочно двинулась по лабиринту коридоров.
– Я прихожу сюда каждый день, – улыбнулась она, – потому что я должна знать… – Они подошли к палате.
Барт лежал на кровати и выглядел довольно бодрым. Его мужество всегда производило на Верити впечатление, в нем ощущалась истинная сила, несмотря на то, что судьба обошлась с ним неласково.
Присцилла подошла к Барту и быстро поцеловала его в лоб. Он взял ее за руку. Потом повернулся к Верити и сказал:
– Еще одна служащая! Но которая не так тепло приветствует меня.
– Как вы себя чувствуете, мистер Принц? – Верити протянула ему холодную руку.
– Как я себя чувствую? – Казалось, этот вопрос позабавил его. – Я чувствую себя хорошо. Нога останется в зафиксированном положении неделю или около того.
– Барт, дорогой… – с легким укором сказала Присцилла.
– Извини, Цилла, – усмехнулся он и снова сжал ее пальцы. – Садитесь, – пригласил он, посмотрев на Верити. – И давайте свой виноград.
– Боюсь, я ничего не принесла, – ответила та смущенно.
– Не принесли винограда?
– Я вообще-то не знала, что вы в больнице, пока Присцилла не сказала мне. Я имею в виду… вы только что вышли и… – Верити замолчала, не зная, что сказать.
– Вы разве не знаете, что я здесь постоянный пациент?
– Барт! – это снова была Присцилла.
– Извини, – повторил он. – Я должен помнить, что мисс Тайлер не любит такого обращения. Так о чем мы будем говорить? О сургуче?
– У нас был покупатель, который интересовался мебелью, – рассказывала Присцилла. – Я подумала, что последняя партия мебели из красного дерева, которую ты приобрел…
Разговор перешел на магазин. Прошел час, и Присцилла снова поцеловала Барта в лоб, а Верити снова протянула руку.
– Я выйду лишь на следующей неделе, – бросил Верити Барт, – поэтому вы можете немного побездельничать.
– Она никогда не бездельничает, Барт, – возразила Присцилла.
– Ну конечно, это касается только хозяина.
– Барт, не надо, все знают, какой ты работник.
– Тогда что вы делаете здесь сейчас? – Он насмешливо посмотрел на Верити.
Когда они вышли из клиники, Верити спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18