Он долго пребывал в неуверенности, но теперь он обрел себя. На его душе лежала тяжелая ноша печали, и скорее всего это останется с ним навсегда. Но одновременно он обрел ясность и умиротворенность, неведомые ему до сих пор.
Облегчение от того, что все миновало, было так значительно, что с первыми лучами солнца Верити действительно ощутила не только начало нового дня, но и начало новой жизни.
Взяв Криса за руку, она улыбнулась ему. И вот так, держась за руки, они спустились с Откропа вниз, чтобы проделать долгий путь обратно.
– Возможно, нас встретят, – сказал Крис. – Кто-нибудь увидит лошадей и догадается, что случилось.
Они прошли совсем немного, когда именно так и произошло. За поворотом они почти наткнулись на автомобиль.
– Эй! – крикнул Большой Гуннар, который сидел за рулем. – У вас все в порядке?
– Все в порядке, не беспокойтесь, – весело ответила Верити. Рука Криса все еще была в ее руке, она улыбалась, и вдруг она застыла.
Рядом с Гуннаром сидел человек, которого она меньше всего ожидала увидеть здесь. Это был Барт!
Глава одиннадцатая
Барт не пытался предъявить Верити каких-то претензий.
– Все, очевидно, в полном порядке, вы напрасно беспокоились, Гуннар, – проговорил он сухо. – Достаточно взглянуть на них. Будучи знакомым с этой леди… и зная ее находчивость… я… – он на секунду умолк, – мне следовало бы заранее вас успокоить. Это мое упущение, Гуннар. Ваш сосед Крис Боливер, полагаю?
– Да, это так. – Крис шагнул вперед и протянул для пожатия руку.
Верити была рада, что, рассказывая американцу свою историю, не называла имен. Крис, несомненно, должен был отметить ее близкое знакомство с Бартом. Несмотря на это, его открытое лицо продолжало выражать одобрение и безмятежность.
То, что Барт может истолковать этот взгляд как свидетельство их близких отношений, не пришло Верити в голову. Она просто успокоилась, оттого что Крис ничего не знал, что Гуннар ни о чем не догадался, что у Барта хватило самообладания подождать, пока они останутся наедине.
Она была рада, когда Гуннар сказал:
– Как заметила прошлой ночью Грета: «Все это причуды». Да, молодежь… особое племя, я бы сказал… – Гуннар развел руками. – Нет, иначе не скажешь. Спасибо, Барт, за помощь, – поспешил он добавить и повернулся к своему соседу: – Мы угадали, как все было, Крис? Что-то испугало Номанда, Салли устремилась за ним, и двое молодых людей оказались в затруднительном положении?
– Точно, – кивнул Крис Боливер. – Все могло быть и хуже, мы могли возвращаться пешком.
Теперь они сели в машину.
– И могли замерзнуть, если бы не куртка Криса, – легкомысленно добавила Верити.
– А куртка оказалась такой большой, чтобы я мог ссудить Верити один рукав, – простодушно сказал Крис. – Моя нестандартная палатка спасла прошлой ночью наши жизни.
– Это было, без сомнения, тесное пристанище, – с улыбкой заметил Барт без видимого подтекста.
– Очень тесное, – засмеялся Крис. – Вы когда-нибудь делили одну куртку на двоих?
– Нет. Но иногда это, видимо, надо делать. – Барт продолжал проявлять мягкое дружелюбие; он еще ни разу не посмотрел на Верити.
Гуннар развернул автомобиль, и они поехали на ферму. За обедом Крис все еще находился под впечатлением от случившегося.
Верити оставила кое-что в доме Криса, но не хотела сейчас привлекать к этому внимания, однако Крис сказал:
– Первым делом мы должны заехать ко мне, Верити надо забрать кое-какие вещи.
Но она напрасно беспокоилась: Барта, судя по всему, это нисколько не задело, даже не заинтересовало. Он заинтересовался хлопком, и разговор, к счастью для Верити, изменил направление.
Дети тоже сели за стол, с гордостью демонстрируя «дяде Барту», как хорошо они теперь могут говорить по-английски. Особенно хвастался Ульф. Как и его мать, Ульф был веселым человеком и не боялся смешить людей.
Хотя Верити очень хотелось исчезнуть, раствориться, днем ей пришлось вместе с Гретой показывать Барту мебель. Крис ушел, условившись с Бартом на следующее утро показать ему свои хлопковые поля.
– Да, спасибо, с удовольствием посмотрю, – сразу согласился Барт. – Мне хотелось бы оценить перспективы хлопководства. – И он в первый раз бросил взгляд на Верити.
– Перспективы отличные, – с энтузиазмом заверил его Крис.
– Тогда отлично, до встречи, – сказал Барт. И хотя он больше не посмотрел на Верити, она все еще ощущала на себе его проницательный взгляд. Это было неприятное чувство.
Позже в захламленной комнате, где была составлена старая мебель, он согласился купить все, что предложила ему Грета. Его цена, вероятно, была высокой, ибо Грета запротестовала:
– Вы слишком щедры, такие деньги…
– Дорогая Грета, пожалуй, я вряд ли могу назвать себя благодетелем, но я не могу спать спокойно, если я нечестен. – И снова Верити почудился оценивающий взгляд Барта.
Грета за чем-то вышла из комнаты, оставив их одних, и Верити вся сжалась от слов, которые теперь Барт должен был наконец произнести. Несколько минут, показавшихся ей вечностью, они молчали, потом он сказал:
– Тебе не кажется, что этот шифоньер весьма интересен?
– Барт… – Если он не начинает, это должна сделать она, она не может больше.
– А спинка дивана просто уникальна, – продолжал он, а затем, не переводя дыхания добавил: – После того, как я съезжу туда, я пойму, как и где тебе предстоит жить.
– Жить?
– Именно. Ты должна была слышать, как я сказал Грете, что не могу спать, если я нечестен.
– Что это значит, Барт?
– О, брось! – нетерпеливо сказал он и выглянул в коридор, откуда в любой момент могла появиться Грета. – Так уж я устроен… Не могу позволить моей… – он сделал нарочитую паузу, – жене меньшее, чем она имела бы, живя со мной.
До Верити дошло, о чем он думал. Он сделал вывод, что она и Крис, что они…
– Ты ошибаешься, Барт, – твердо сказала она.
– Ошибался… – холодно поправил он.
– Барт…
– Я ошибался… но я готов расплатиться за это. Следовательно, осмотр этих хлопковых полей позволит мне оценить ситуацию. Нет, – оборвал он Верити, которая попыталась возразить ему, – все, что можно сказать, было написано на ваших лицах, когда вы шли по дороге. Но не беспокойся, я вижу, ты не теряешься. Верити захлестнуло негодование.
– Слушая это, я бы сочла тебя очень великодушным, – выпалила она, – если бы я не знала, как это важно для тебя. «Как важно тебе освободиться, – думала она, – освободиться, если возможно, без слез. Ради этого, если нужно, ты готов заплатить какие угодно деньги. Освободиться, чтобы уйти к Адель».
– Да, это важно для меня. – Барт повернулся и в первый раз открыто посмотрел на Верити. – Это самая важная вещь в моей жизни.
– Тогда почему… «Почему, – собиралась она спросить, – ты не дождался, когда умрет Робби, когда Адель снова станет свободной, почему ты сделал это со мной?»
– Грета идет, – бросил он холодно.
Следующее утро Барт провел с Крисом, а когда вернулся, Верити увидела, что его чемодан стоит в холле и Гуннар выводит машину, чтобы отвезти его на аэродром.
– Скоро приедет Присцилла, – сказал Барт, ожидая Грету и мальчиков, которые должны были прийти попрощаться.
– Присцилла, – безучастно повторила Верити, думая о другом.
– Она всегда возится со всем этим хламом.
Это не было напоминанием того, что она знала, а скорее обращением к совершенно чужому человеку.
– Да, конечно, – пробормотала Верити.
Они помолчали.
– Я думаю, тебе нечего опасаться, – наконец сказал он. – Ты знаешь, что я имею в виду.
– Не знаю, Барт. – С тем же успехом она могла ничего не говорить.
– Если тебе что-нибудь понадобится, – продолжал он, – ты знаешь адрес. Однако я нахожу, что хлопководство вполне выгодное дело.
– Барт… – начала она.
– Хотя, если ты думаешь, что не сделаешь того, что могла бы…
– Барт, пожалуйста…
Он не повернулся, только коротко спросил:
– Да?
– Прости. С моей стороны это было отвратительно.
Она подумала: «Теперь наконец она расскажет ему, почему написала тогда только несколько слов, расскажет, что в этом виноват и он, что, когда его голос ответил… из квартиры Адель… что именно это было настоящей причиной ее отъезда. Расскажет ему о мгновениях, которые пережила, стоя рядом с ним у алтаря в церкви… Расскажет…»
Но почему он молчит? Да, этот человек хочет лишь убедиться в том, что он действительно честен в своих обязательствах, и только. И всего лишь беспокоится за Адель.
– Прости, – снова пробормотала Верити.
– Не беспокойся, – снова посоветовал Барт и снова, как вчера, предупредил: – Грета идет.
Через несколько минут он уехал.
Неделя, прошедшая до приезда Присциллы, которой нужно было оформить покупку, показалась Верити очень длинной.
Простодушный Крис не замечал, что девушка изменилась, но Грета оказалась более проницательной.
– Вы расстроены, Верити. То, на что я надеялась, не вышло. А мне казалось, что вы так хорошо ладите друг с другом.
– Кто? – На мгновение Верити забыла о замысле Греты и о том, что Крис сам почти поверил в желаемое.
– Вы и Крис, – сказала Грета более резко, чем обычно. – Кто же еще?
– О, Грета, дорогая, ничего похожего никогда не было и не могло быть.
– Тем не менее Крис выглядит довольным.
– Потому что он один из тех, кому не нужна ни ваша помощь, ни помощь кого-либо из нас, – тихо проговорила Верити. – На время он поверил в то, в чем вы его убеждали, Грета, но только на время. Он все еще не может забыть свою умершую жену. В этом все дело…
В течение нескольких минут Грета молчала, затем выдавила подобие улыбки:
– Ну, быть может, вы и правы, и Крис прав.
– Да, мы правы. Мы уверены в этом.
На этот раз Грета рассудительно кивнула:
– Да, и я вынуждена этому поверить, видя его безмятежное лицо. Но вы, Верити, вы выглядите… – Но, посмотрев в глаза Верити, Грета просто прикоснулась к ее руке и перевела разговор на другую тему.
Через несколько дней прилетела Присцилла.
Казалось, целая жизнь прошла с тех пор, как Верити впервые увидела Присциллу, а на самом деле пролетело лишь несколько месяцев. Умер Робин. Она вышла замуж. Затем убежала и приехала сюда. Она встретила Криса, и ее муж… и Барт думал, что она и Крис… Верити удивилась самой себе, впервые назвав Барта своим мужем.
Присцилла как-то изменилась, казалось, она более, чем раньше, была в ладу с собой. В самом деле, она выглядела почти счастливой.
– Я полагаю, – улыбнулась Присцилла, – Барт рассказал тебе обо всех последних новостях.
Верити попробовала улыбнуться, но улыбка получилась очень слабой, ибо она думала о том, как мало Барт вообще разговаривал с ней.
– Да нет. Ты же знаешь мужчин… – пробормотала она.
– Во всяком случае, ты, наверное, знаешь, что Мэтью и Кассандра собираются пожениться, – продолжала Присцилла. – Они оборудовали квартиру над кабинетом Мэтью. Оба в восторге, вот и все, что я могу сказать. – Присцилла, казалось, была очень довольна собой, и Верити вспомнила, как однажды она заметила, что красота Кассандры – это то, чем та не может пользоваться. – Итак, – закончила Присцилла, – первый Принц сделал выбор.
Верити метнула на нее удивленный взгляд. Итак, Присцилла еще ничего не знала. Как это, конечно, жестоко со стороны Барта…
Но Присцилла была сама безмятежность. Быть может, ее самоуверенность питалась тем приятным фактом, что Кассандра сошла со сцены… Но Барт?
– Как Питер? – машинально спросила Верити, заключив, что этого от нее ожидали. Ее поразила разительная перемена в лице Присциллы. Ошибки быть не могло, эта перемена…
– Неужели, Цилла? – воскликнула она, отмечая, что щеки девушки покрылись румянцем.
Так как та не отвечала, Верити подошла к ней и взяла за подбородок.
– Цилла, я не понимаю! – умоляла она.
– Ты хочешь сказать, – скептически произнесла Присцилла, – что не понимаешь, что я… что Питер… что мы… – она глубоко вздохнула. – Что я всегда…
– Нет-нет. Я думала, это Барт.
– Барт? – на этот раз удивилась Присцилла.
– Ты всегда была так нежна с ним.
– Разве можно не быть нежной с Бартом?
«Да, – подумала Верити. – Я могла. Я вела себя с ним отвратительно. Даже если он использовал меня, как я могла поступить так ошеломляюще жестоко?»
– Но ведь ты любила его, – сказала она Присцилле. – Ты всегда любила Барта.
– Да.
– И он любил тебя.
– Да… Но, Верити, совсем не так, как ты думаешь. Как тебе вообще пришло это в голову?
– Он так смотрел на тебя, а ты на него…
– Потому что нас сближало нечто ужасное. Если бы я могла тебе рассказать…
– Ты должна мне рассказать.
– Пусть это сделает Барт. – Присцилла уже говорила это однажды, вспомнила Верити.
– Ты должна рассказать мне, – с внезапной настойчивостью проговорила она. – Пожалуйста!
Несколько минут девушка колебалась, потом села.
– Если бы Барт не сделал того, что он сделал, меня бы здесь не было, – спокойно сказала она. – Барт спас мне жизнь. Это что-то значит, Верити, я полагаю. Я теперь не могу смотреть на Барта, не вспоминая об этом… и постоянно в душе благодарю его.
– И это заставляет тебя мириться даже с его колкостями?
– С чем угодно, – ответила Присцилла.
– Тогда почему он все еще ожесточен? Что же такое он испытал, что можно преодолеть, что уже в большей степени преодолел, по крайней мере в отношении тебя?.. – Верити подождала, но поскольку Присцилла не отвечала, спросила: – Ведь он спас тебя, Присцилла?
– Да, но не ребенка, – тихо ответила та. – Та маленькая девочка умерла.
В комнате воцарилось молчание. Где-то пробили часы, звук был холодным и ясным. Потом где-то далеко, может быть, в саду, послышался голос маленького Ульфа.
Верити, ничего не понимая, смотрела на Присциллу и ждала объяснения.
– В тот день нам позвонили относительно одного старого дома, который передали в дар благотворительному обществу. В доме уже жили несколько девочек, поэтому там ставили более подходящую мебель, я имею в виду более подходящую для детей. Старую продавали. Барт, конечно, заинтересовался.
– Но Барт, – перебила ее Верити, – тогда только оправился после аварии. – Аварии, подумала она, которая оборвала его медицинскую карьеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18