Эмма держала руки над дымом, поднимавшимся от кучки угля в камине.
– Мы не можем провести друг с другом и десяти минут и при этом не поспорить. А Эндоверу спорить не нравится. Он обожает степенность. Маркиз поклоняется логике и практичности. Ему нужна размеренная и предсказуемая жизнь, без неожиданностей. Неужели ты думаешь, что я смогу его осчастливить?
– Маркиз так странно на тебя смотрит, когда ты стоишь рядом с ним. Этот горящий взгляд говорит о том, что женщина интересна мужчине. Ты ему нравишься.
– Плотская страсть. Вряд ли на ней построишь крепкую семью, – Эмма рассмеялась, но ее смех был горек.
– Бывает так, что брак, в основе которого лежат и более низкие вещи, оказывается удачным. А там, где есть эта грубая страсть, может вырасти и нечто более глубокое.
А была ли такая возможность у Эммы и Себастьяна? Может ли плотская страсть измениться, стать чем-то более высоким? Алхимики пытались превратить свинец в золото, а можно ли превратить низкую страсть в возвышенную любовь? И снова Эмма почувствовала надежду. Она постоянно возникала в ее душе, и с каждым разом все труднее было уничтожить ее. Эмма вздохнула, запах горящего угля ударил ей в ноздри.
– Неважно. Я все равно отказала ему, – произнесла Эмма.
– Да, отказала. Но мне все еще интересно, не могла бы ты найти способ поднять этот вопрос еще раз. Нельзя точно знать, когда страсть возьмет верх над человеком.
– Тетя, ты же не допускаешь того, что я должна позволить маркизу Эндоверу соблазнить меня? – Эмма повернулась, чтобы посмотреть в лицо тете Марджори.
– Нет, конечно. Я не могу предложить тебе такое. Это будет не очень порядочно с моей стороны, – Марджори теребила кружево по краям своего носового платка. – Я просто хотела сказать, что мужчина не всегда знает, что ему нужно, пока женщина не укажет ему на это. Ты можешь быть той, которая нужна Эндоверу. Просто ему надо понять это.
– Когда он найдет Шарлотту, наши отношения закончатся, – Эмма покачала головой. Она пыталась не слышать того, что говорит тетя, равно как старалась не замечать расцветшую в душе надежду. – Возможно, я и не увижу его больше.
– Когда мы найдем Шарлотту… – тетя Марджори покачала головой, – я надеюсь, он сможет убедить своего племянника исправить содеянное. Я надеюсь, он вернет мою дочь.
– Эндовер заставит Рэдберна сказать правду. Вот увидишь, – Эмма смотрела на уголья в камине. Их края были серыми, но середина была красной и горячей.
Несколько дней тому назад Эндовер не был нужен ей. Девушка была счастлива без него. И могла стать счастливой снова. Со временем это ужасное ощущение потери пройдет, и она забудет о том, что знала маркиза. Должна забыть. Другого выхода нет.
– Я знал, что это случится, – Гаэтан мерял кабинет Рэдберна шагами. – Как только вы мне сказали про эту девицу Ашервуд, я сразу понял, что это приведет к беде. Не следует делать Эндовера своим врагом.
– Вулгров мертв? – спросил Бернард, потирая ладони.
– Его застрелили, – Гаэтан рассмеялся хриплым и горьким смехом. – Эндовер забрал всех девушек к себе домой. Я теперь понимаю, что он хочет восстановить доброе имя каждой из них. Исправить то, что сделал племянник.
– Проклятие, черт возьми, – Бернард встал со стула, ругнувшись. Его ноги дрожали так, что Рэдберн боялся, как бы Гаэтан не заметил этого. – Я убью этого гада.
– Нет, не убьете.
– Но он…
– Вы уедете из города. Возможно, и из страны. Вам следует подумать об эмиграции.
– А что станет с нашим делом? – Бернард посмотрел на дверь. Его сердце бешено билось от страха.
– С ним покончено. Я думал покончить с делом в течение нескольких месяцев. Прибыль от него больше не стоит моих тревог. Или моей вины, – Гаэтан опустил взгляд. – Сегодня я впервые увидел этих девушек. И до этого дня они были для меня просто именами на бумаге. Я бы никогда не стал продолжать содержать это ужасное место. Но я был весь в долгах. Да и прибыль от заведения была огромной. Эта цель оправдывала средства. К счастью, я отдал долги и больше не стану продавать душу дьяволу.
– Но как же я? Мне нужны деньги.
– Бернард, это ужасное заведение помогло вам заработать кучу денег. Когда я взял бразды правления в свои руки, вы уже два года как занимались этим. Если вам ничего не досталось, значит, вы просто дурак. И если вы задержитесь здесь дольше, я докажу, какой вы дурак. Я не сомневаюсь, что пока мы здесь говорим, Эндовер уже едет сюда. Вы хотите столкнуться с ним лицом к лицу?
– Нет, дело еще не кончено, – сказал Бернард. И хотя ему хотелось остаться подольше и поспорить еще, он знал, что не мог сделать этого.
Приехал Эндовер и стал стучаться в дверь. Рэдберн не был намерен отпускать своего наглого дядюшку восвояси после того, что он сделал. Бернарду не нужен был партнер.
Эндовер ворошил тлеющие угли в камине в кабинете дома Эммы Уэйкфилд. Искры рассыпались под острием кочерги, серый пепел разлетался вокруг тлеющих углей. Резкий запах царапал ноздри и вызывал горечь во рту. Маркиз был человеком, который привык смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была. И сейчас он должен смотреть в лицо ужасному демону, который превратил его жизнь в хаос.
Племянник исчез. Вулгров мертв. Себастьян лишился последнего шанса найти Шарлотту Ашервуд. Себастьяну хотелось понять, почему же миссис Ашервуд не прогнала его из дома. Вместо этого она поблагодарила его за оказанную им помощь, а затем извинилась и сказала, что ей нужно уйти. Он подозревал, что она ушла наверх: поплакать на плече у Эммы. Маркизу оставалось лишь думать о том, что скажет ему Эмма, когда вернется. Себастьяну винить ее не в чем. Он подвел ее тетю. Он подвел и бедную девушку. Дверь открылась и тихо закрылась позади Эндовера. Ему не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Эмма вернулась. Когда она подошла, сам воздух вдруг стал другим, более теплым. Маркиз слышал шуршанье ее платья и нижней юбки, когда она подходила к нему. Пора посмотреть в глаза той, которая будет теперь его презирать. Себастьян сжал зубы и повернулся лицом к девушке. У маркиза перехватило дыхание от того, что он увидел. Он ожидал гневных взглядов, которые превратят его хладнокровие в прах. Он предполагал, что услышит язвительные комментарии из уст мисс Уэйкфилд. Он приготовился к тому, что она запустит в него вазой. Но Эмме снова удалось удивить Себастьяна.
– Не хотите горячего шоколада? – Эмма протянула маркизу чашку из белого фарфора, которую она держала в руках. – В холодные вечера, такие как этот, он согревает меня.
Себастьян замер на мгновение в нерешительности, ожидая, что девушка плеснет содержимое чашки ему в лицо. Но она не делала резких движений. Эмма просто стояла, держа чашку в руках. Она была похожа на робкую юную девушку на первом балу. Когда Эндовер взглянул на чашку, то заметил, как дрожали ее руки. Странно, он не мог представить, чтобы Эмма могла чувствовать себя неуверенно. Маркизу стало чуть легче после того, как он увидел дрожащие руки Эммы.
– Как поживает ваша тетушка? – спросил он наконец.
– Лучше, чем вы предполагали. Она сильная женщина. И хотя мы потерпели неудачу, тетя Марджори предпочитает верить в то, что мы найдем Шарлотту.
Себастьян почувствовал боль в груди. Ему хотелось думать о том, что Эмма верит в него, но знать всегда лучше, чем надеяться.
– Уверяю вас, мисс Уэйкфилд, я сделаю все, что нужно, лишь бы найти вашу кузину. Я уже принял меры для того, чтобы лишить племянника финансовой поддержки. Я послал гончих по его следам. Я найду его и мисс Ашервуд, – пообещал маркиз.
– Лорд Эндовер. Мне хотелось бы извиниться за то, как я себя вела сегодня. Это было так некрасиво с моей стороны – подозревать вас в том, что вы ничего не сделали, чтобы найти Шарлотту, – Эмма незаметно облизала губы и поглядела в чашку.
Ей опять удалось поразить маркиза. Большая часть женщин, которых знал маркиз, могли прожить всю жизнь и не удивить его ничем. А для Эммы это была часть жизни.
– Не надо извиняться. Я делал то, что считал нужным. Но я подвел вас. Теперь у вас есть право гневаться на меня, – произнес Себастьян.
– Нет, я вовсе не гневаюсь, – девушка посмотрела на него: в ее глазах отражалась целая гамма чувств. – Вы потратили на нас столько времени и терпения. Вы так щедры!
Щедр? Она что, совсем больна?
– Вы сделали все, чтобы найти мою кузину. Я не доверяла любой вашей попытке помочь нам. Я обвиняла вас в ужасных злодеяниях, даже толком с вами не поговорив. Я угрожала вам пистолетом. Я посадила вас в подвал. А вы делали все, чтобы уберечь меня от беды. Я не знаю, что бы мы делали без вашей помощи.
Рыцарь? Похоже, это он, маркиз Эндовер, болен. Себастьяну вдруг показалось, что он вот-вот упадет.
– Я должна была испытывать уважение к вашим способностям. Вы заслуживали доверия, а я спорила с вами.
Эмма была столь искренна, столь честна. Маркиз едва сдерживался, чтобы не улыбнуться.
– И теперь я должен считать, что вы собираетесь мне верить? – спросил он.
– Сегодня утром вы рисковали жизнью. Вы заслужили похвалы, милорд, а не язвительных замечаний от…
Мисс Уэйкфилд вцепилась в чашку обеими руками. Она застыла, готовясь отступить. Ее лицо помрачнело, затем на нем появилась легкая улыбка.
– Вы смеетесь надо мной, да? – спросила Эмма.
– Если я скажу «да», то вы выплеснете этот шоколад мне в лицо.
– Похоже, вы действительно презираете меня, – она посмотрела сначала на шоколад в чашке, затем на маркиза.
Себастьян взглянул в глаза мисс Уэйкфилд и увидел, как она несчастна. И ее несчастье вызвало у маркиза странное желание. Ему захотелось прогнать печаль из этих прекрасных глаз, захотелось обнять Эмму и защитить ее от всего ужасного, что есть в этом мире. Сила этого чувства поразила Себастьяна.
– Я считаю, что вы невероятно смелы и преданны, а также очень честны. За такие качества не презирают, – ответил он.
– Лучше бы вы не были – столь добры ко мне, лорд Эндовер, – она посмотрела в сторону, а затем снова вперила взгляд в чашку с шоколадом.
– Вы считаете, что я говорю это, чтобы утешить вас?
– Я знаю, что вы пытаетесь утешить меня, – девушка взглянула на маркиза, и он увидел, как в ее глазах заблестели слезы. – Но, уверяю вас, не надо обращаться со мной, как с больным ребенком.
Себастьян никогда не считал эту женщину ребенком. Да, это еще одна часть дилеммы.
– Я не говорил всего этого лишь для того, чтобы утешить вас, мисс Уэйкфилд, – произнес он.
– Я считала, что вы презираете меня за глупость, – Эмма бросила настороженный взгляд на маркиза.
– Я думал, что вы упрямы, безрассудны, импульсивны. Но вы никогда не были для меня презренным существом.
– Я вовсе не безрассудна, – надула губы Эмма. Себастьян пытался обуздать беспокойство, растущее в его душе.
– Бегать по Лондону в поисках весьма опасных лиц – не признак рассудочного и осторожного поведения, – он не мог не намекнуть на очевидное.
Печаль померкла в глазах Эммы. Теперь в их голубой глубине был виден гнев.
– Ситуация требовала от меня действий, а не осторожности. Мне следовало думать о том, чтобы вы поняли мой подход к делу, – произнесла она.
– А я должен думать о том, чтобы вы поняли, насколько глупо вы себя вели.
– Я понимаю, насколько это опасно. Но если учитывать обстоятельства, то я вела себя вполне адекватно.
– Адекватно? – маркиз подумал о том, сколько раз могли убить мисс Уэйкфилд. Ему захотелось закричать. – Что же мне думать про вас, мисс Уэйкфилд, что же заставляет меня ввязываться в бесконечные споры всякий раз, когда вы рядом? Я понимаю, что вы можете не верить в это, но я весьма спокойный и сдержанный человек. Меня нелегко разгневать. Я редко спорю с кем-либо. Кроме вас.
– Вы не спорите ни с кем потому, что с вами всегда соглашаются, – Эмма подняла голову и надула губы. Не так, как делают это большинство кокеток, но так, чтобы показать, как она расстроена.
– Мисс Уэйкфилд, вы, конечно, не обладаете этой наклонностью. Вы сразу вступаете в противостояние со мной.
– Я не собиралась спорить с вами, лорд Эндовер. Я хотела принести вам извинения. Но в вас есть что-то такое, что воздействует на мои чувства. Я не могу держать их в узде, когда вы рядом. Сначала мне хочется побить вас, а в следующее мгновение у меня возникает желание… – Эмма застыла в нерешительности, на ее лице читался неподдельный ужас.
Слова, что не были сказаны, зависли в воздухе, дразня маркиза призрачными надеждами. Неожиданно ему стало трудно дышать.
– И чего же вам хочется, мисс Уэйкфилд? – спросил он.
– Ничего. Мои желания ничего не значат.
Вряд ли Эмма думала о Себастьяне. Она решила этот вопрос в тот день, когда отказала ему. Но речь все равно шла о маркизе.
– И что же вы хотите сделать со мной, когда не думаете о том, как ударить меня по голове первым, что попадется вам под руку?
– В это мгновение я думаю о том, как хорошо было бы посадить вас в подвал и выбросить ключи от него, – Эмма незаметно облизала губы.
– Понимаю, – Себастьян поставил чашку на столик возле камина. Затем он взял чашку мисс Уэйкфилд и поставил ее рядом со своей. – Вы как-то сказали, что гнев и страсть связаны между собой. Удивительно, но это так.
– Мне не очень нравится то, как вы смотрите на меня. – Эмма сделала несколько шагов назад, когда Себастьян попытался подойти к ней.
– Нет? И как же я на вас смотрю? – маркиз приблизился к девушке, но она снова отошла от него.
– Так же, как кот смотрит на мышь перед тем, как прыгнуть на нее.
Себастьян не мог не засмеяться. Мисс Уэйкфилд знала его как свои пять пальцев. Как оказалось, ему правилась эта неподкупная честность, с которой девушка, вступала в противостояние с ним. Но слишком часто честность Эммы сбивала маркиза с толку.
– Вы далеко не мышка, мисс Уэйкфилд. Вы больше похожи на тигрицу. Любой, кто подойдет к вам слишком близко, будет разодран в клочья.
– Странно, – Эмма отошла назад и упала в большое кресло перед камином. – Вы не выглядите испуганным.
– Кажется, у нас есть кое-что общее, – Себастьян положил руки на жесткую спинку кресла по обеим сторонам, ладони его скользнули по зеленому бархату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33