К несчастью, это правда, и Аллах тому свидетель.
Рашид подробно рассказал обо всем услышанном. Эздемир слушал молча. Когда юноша закончил, наместник задумчиво погладил свою бороду:
– То, что ты мне рассказал, похоже на одну из историй, которые преподносят зевакам пустомели на базарах. Ибрагим уже много лет мой друг. У тебя есть доказательства? Рашид покачал головой:
– Нет.
– Так назови мне хотя бы одну причину, почему я должен тебе верить.
– Я не могу назвать вам ни одной, господин, – ответил Рашид. Сколько он ни раздумывал прошлой ночью и за истекшие часы ожидания, он меньше всего мог предположить, что Эздемир ему не поверит. Поэтому теперь он не знал, что ему делать. – И я не могу заставить вас верить мне. Но настойчиво прошу вас соблюдать осторожность. Удвойте охрану у дворца и перевезите свою семью в безопасное место. А потом... – Он вздохнул, снял шапку и пригладил волосы. – По крайней мере, я сделал попытку предупредить вас. – Он снова водрузил на голову высокую шапку.
– Не знаю почему, но, кажется, я все же тебе верю, – вдруг произнес Эздемир. – На всякий случай последую твоему совету. А что будешь делать ты? Вернешься в казарму? Рашид покачал головой:
– Нет, господин, теперь я не могу этого сделать. Слишком много событий произошло. Я никогда не смогу забыть предательство мастера суповой миски. К тому же я нарушил заповеди янычар – во многих отношениях. – Из его груди вырвался тяжкий вздох. Ему казалось, что на сердце у него лежит огромный камень. – Я покину отряд янычар и этот город.
– Ну тогда прощай. Да хранит тебя Аллах на твоем пути, куда бы тебя ни забросило.
Рашид поклонился, повернулся и уже собирался выйти, как из комнаты писаря донеслись громкие голоса. Дверь распахнулась, и в зал ворвались шестеро янычар под предводительством Ибрагима и Омара.
– «Мастер суповой миски»! – крикнул Эздемир в то время, как рука Рашида инстинктивно схватила эфес сабли. Если они прямо сейчас решили напасть на на местника, сначала им придется сразиться с ним. – В чем дело? Что вы тут делаете?
– Мы охотимся за одним предателем. – Голос Ибрагима громким эхом прокатился по залу. – Мы хотим арестовать его. Вот он! – Он указал на Рашида. – У нас есть все основания предполагать, что этот парень – последователь христианского проповедника, которого мы так долго и так безуспешно ищем. Теперь он, вероятно, решил натравить тебя на янычар, чтобы проповедник со своими войсками мог занять дворец. К счастью, мы во время узнали о его подлых планах.
Щеки Рашида запылали от гнева. Ибрагим и Омар повернули оружие против него. Мерзавцы!
– Вы лжете! – запальчиво крикнул он и выхватил саблю. – Клянусь, что я не...
– Спокойно! – Эздемир поднялся с трона и примиряюще воздел руки. – Этого еще не хватало! Мне здесь не нужно кровопролития. Давайте все же выслушаем, что хочет сказать Ибрагим.
Рашид хотел что-то возразить, но увидел предостерегающий взгляд наместника. Он заставил себя успокоиться и вложил саблю обратно в ножны.
– Итак, вы утверждаете, что этот янычар является человеком проповедника? – мягко спросил Эздемир.
– Да, – ответил Ибрагим. – Именно поэтому, полагаю, мы так долго не могли выйти на след этого подстрекателя. Рашид сводил на нет все наши усилия. Так что ты оказался прав в своих предположениях, Эздемир.
– Твои обвинения очень серьезны, Ибрагим. У тебя есть доказательства?
– Да. Доказательства и свидетели, которые видели, как он заходил в христианские дома.
– Свидетели? Это интересно, – хмыкнул наместник и пристально посмотрел на Рашида.
Рашиду казалось, что почва уходит у него из-под ног. Значит, кто-то все же видел, как он ходил к Анне. Кто-то из товарищей выследил его и донес Ибрагиму. Эти сведения были сейчас на вес золота. В таком случае обвинение легко повернуть против него и объявить его предателем.
– Положи оружие на пол, Рашид! – выкрикнул Омар и дал знак двум янычарам.
Скрепя сердце Рашид опустил на ковер свой ятаган, потом закрыл глаза, чтобы не видеть, как солдаты хватают его за руки и набрасывают на шею и запястья толстую веревку. Эздемир больше не поверит ни единому его слову, слишком ладно скроена ложь Ибрагима.
– Что будем с ним делать? – спросил Омар и немного растерянно посмотрел на Рашида. – В тюрьму его?
Ибрагим нахмурился, потом его глаза вдруг засверкали.
– Нет, – твердо заявил он, – мы казним его прямо здесь, на месте его измены. На колени его!
Рашида грубо подтолкнули и заставили опуститься на колени перед Ибрагимом. Он поднял глаза и взглянул ему в лицо. Ибрагим даже не пытался скрыть торжествующую ухмылку. Не теряя времени, он уже вытащил саблю.
– Так, Рашид, помолись напоследок, – тихо произнес он. – Мне почти жаль, без тебя будет скучно. Сегодня ты сделал мне несколько подарков.
– Нет, Ибрагим, – решительно вмешался Эздемир, подошел к мастеру суповой миски и положил ладонь ему на правую руку, в которой тот держал саблю. – Я не желаю кровопролития в моем дворце. Это относится и к нему. – Он показал на Рашида.
– Как тебе будет угодно, Эздемир, – угрюмо отозвался Ибрагим, неохотно заправляя саблю в ножны. – Тогда мы доставим его в казарму и...
– Нет, – перебил его наместник, покачав головой. – Эта идея мне тоже не нравится.
– Но почему?..
– Этот парень предал вас. Ты можешь представить себе, что с ним сделают товарищи, когда узнают об этом?
Ибрагим вызывающе рассмеялся:
– Разорвут на куски.
– Вот именно. Если он сторонник проповедника, нам понадобятся его показания. Поэтому я посажу его в свою тюрьму и прикажу допросить. А затем его будут судить по закону.
Омар и Ибрагим обменялись быстрыми взглядами. От Рашида не укрылось, что это предложение наместника никак не устраивало обоих. Они бы, без сомнения, предпочли заставить янычара замолчать прямо сейчас. Ибрагим заскрежетал зубами от ярости.
– Ну хорошо, – прошипел он. – Если ты считаешь, что ты и твои люди справятся с ним...
– Не беспокойся, Ибрагим, – успокоил его Эздемир. – Спокойно собирай свидетелей, которые смогут выступить против него на суде.
– Когда состоится суд?
Эздемир задумчиво посмотрел на Рашида:
– Как только мы закончим допрос. Поскольку никто не может предсказать, насколько упрям и твердолоб этот парень, я пока не могу назвать тебе точную дату. Быть может, через четыре или пять дней. В любом случае мы поторопимся и сообщим вам, как только соберем все сведения. Стража! – позвал наместник. Появились два человека из лейб-гвардии Эздемира. – Отведите арестованного в темницу и заприте его в одиночной камере. Да закуйте его получше!
Один из стражников грубым пинком по ребрам повалил Рашида на пол, так что несколько мгновений ему пришлось хватать воздух ртом. Потом его подняли на ноги и подтолкнули вперед. Ибрагим поджал губы, злорадные искорки исчезли из его глаз.
– Справедливость восторжествует, Ибрагим, – воскликнул Эздемир. – Это я тебе обещаю. Я сам буду вести допрос. – И хотя он стоял к нему спиной, Рашид буквально видел хитрую улыбку, которой наместник одарил своего старого друга. Впрочем, ему оставалось лишь гадать, какие помыслы были у Эздемира. Кому он поверил – Рашиду или Ибрагиму? Ему захотелось повернуть голову, чтобы еще раз перехватить взгляд наместника, но один из стражников так потянул за веревку, петлей висевшую на его шее, что он чуть не задохнулся. С помутненным сознанием он упал на колени, и только пинки смогли снова поднять его. Почти в беспамятстве от боли и удушья Рашид, спотыкаясь, двинулся вперед. Что бы ни задумал Эздемир, он надеялся и молил Аллаха только об одном – чтобы его мучения скорее закончились.
IX
Визит пожилого господина
Анна, Козимо и Ансельмо сидели в библиотеке. На письменном столе лежало письмо патера Джозефа де Сен-Клэра. Они в очередной раз пытались проникнуть в его тайну; с тех самых пор как Анна впервые увидела это письмо, они каждый день бились над ним. И пока не продвинулись ни на йоту. Анна с трудом разбирала мелкий почерк и архаический английский, и пока они вместе с Козимо ломали голову над смыслом послания и искали тайный шифр, Ансельмо изощрялся в глупых шутках, отвлекал их плоскими замечаниями и так беспокойно бегал по комнате, что Анне с трудом удавалось сосредоточиться.
Когда же Ансельмо принялся насвистывать тосканские народные песенки, у нее окончательно лопнуло терпение.
– Черт побери, Ансельмо! – взорвалась она. – Замолчи же наконец! Или помогай нам, или уходи отсюда!
– И куда прикажете мне податься, ваше высокородие? – ядовито бросил он. – На улицу? Поискать там Джакомо? Или, может, вашего возлюбленного и сообщить ему, что вы по нему тоскуете? И сейчас предпочли бы с ним...
– Ансельмо! – рявкнул Козимо, и тот мгновенно смолк. – Что с тобой сегодня? Ты целый день пребываешь в таком дурном настроении, какого я у тебя давно не наблюдал. Придираешься к Эстер, бессмысленно гоняешь Махмуда, глумишься над синьориной Анной и мною. Какая муха тебя укусила?
Ансельмо саркастически рассмеялся:
– Какая муха? Разве это была не ваша идея – заставить меня ухаживать за Элизабет? А теперь, когда я, потакая вашему желанию, делаю все от меня зависящее, чтобы понравиться толстухе, вам это не по вкусу. Вот каковы они, высокие господа. Сначала хотят, чтобы наш брат прыгнул для них с горы, а потом...
– Замолчи, пока не поплатился головой за свои слова, – тихо, но очень внятно произнес Козимо. Лицо его побелело от гнева, глаза метали молнии.
Анна чуть не поперхнулась. Она никогда еще не видела Козимо таким взбешенным. Было такое впечатление, что он обладал властью убивать людей одной силой своего взгляда. В этот момент она не хотела бы оказаться на месте Ансельмо. Тот тоже явно оробел, побледнел и сделал пару шагов назад.
– Я... Ах, да что вы знаете! – в сердцах воскликнул он и резко отвернулся.
Козимо медленно, с шумом выдохнул воздух, и щеки его снова слегка порозовели.
– Сиди по крайней мере тихо, если уж не хочешь помогать. – Он вновь обратил свой взор на разложенный на столе манускрипт.
– Помогать? – пробормотал Ансельмо. – Чего ради? Все это давно потеряло всякий смысл. Джакомо наверняка уже прибрал к рукам пергамент.
– Нет, я в это не верю, – возразила Анна. – Если бы пергамент попал к Джакомо, вы бы точно узнали об этом. Он бы не замедлил поставить вас в известность о своем триумфе – во всяком случае, мне так кажется.
Козимо кивнул, не отрывая глаз от письма. Очевидно, он придерживался того же мнения.
– А если это вовсе не настоящее письмо? – гнул свою линию Ансельмо. – Джакомо сам мог написать это письмо, а настоящее перехватить. Ведь он регулярно прикладывается к эликсиру вечности. Кто может пору читься, что уже столетие назад он не узнал, что мы дела ем в этот момент? Может, он даже наслаждается от всей души, тайком наблюдая, как мы с помощью этих кара куль ищем пергамент, которого на самом деле вовсе не существует.
Анна вздрогнула и пришла в замешательство. На это ей возразить было нечего.
– Ты прав, Ансельмо, – отозвался Козимо, – этого мы не знаем. Но мы можем надеяться. И пока мы не обладаем доказательствами, что письмо подделано Джакомо, мы будем пытаться отыскать пергамент. Даже вопреки опасности, что мы идем по ложному следу и тем самым веселим Джакомо. У нас нет другого выбора. Это письмо – единственный шанс, который у нас остался.
Ансельмо молчал, сморщив лоб и надув губы, как обидевшийся школьник. Козимо вновь склонился над письмом.
– Церковь, – пробормотал он. – Что мог иметь в виду де Сен-Клэр под «церковью»? Некое конкретное место? Может, могилу одного из братьев или какого-нибудь святого? А может, это что-то вроде тайного языка, который сразу был бы понятен аббату монастыря Гластонбери?
– Может, и так, но...
– Но что?
– Не знаю, – вздохнула Анна, до рези в глазах продолжая вглядываться в мелкие буковки. Она словно заклинала их, все еще надеясь заставить их выдать свою тайну. – Этот патер Джозеф ведь не принадлежал к одному из тайных орденов, которые использовали тайнопись, так ведь? – Она беспомощно развела руками. – Ничего не получается. Ключ к коду должен быть здесь же, где-то в этом письме. Должно быть, мы что-то проглядели.
– И что бы это могло быть? – спросил Козимо. – Вы думаете, де Сен-Клэр мог воспользоваться симпатическими чернилами?
Анна пожала плечами:
– Кто знает, может быть, и так...
Их размышления прервал смех Ансельмо.
– Невидимые чернила? – развеселившись, воскликнул он, характерным жестом постучав ладонью по лбу. – Да вы сами посудите. Человек лежал на смертном одре, изнуренный чумой. Письмо он, скорее всего, написал в один из последних моментов просветления, когда не надолго отступил лихорадочный бред. Конечно, у него было время и здравый рассудок, чтобы прибегнуть к симпатическим чернилам. Но откуда он мог их взять? Этот патер Джозеф и его собратья, скорее всего, умирали в какой-нибудь Богом забытой деревушке, где не было никого, кроме кучки крестьян и пары пастухов, большинство из которых наверняка вообще не умели ни читать, ни писать. Де Сен-Клэру наверняка было непросто раздобыть хотя бы пергамент, перо и простые чернила. И вы думаете, что один из крестьян где-то припрятал пузырек невидимых чернил? Может, в свинарнике или под соломой? Простите мою откровенность, но вы оба просто рехнулись.
Козимо взглянул на Анну, и по лицу его пробежала едва заметная улыбка.
– Пусть Ансельмо несколько резок в своих предположениях, но не могу не согласиться, что в его доводах присутствует некая логика.
– Но где-то он же должен был написать это! – в отчаянии воскликнула Анна, стукнув ладонью по столу. Она окончательно разозлилась на всех и вся. На Ансельмо, потому что, кроме глупых шуточек, он не внес никакого вклада в решение загадки; на Козимо, который еще был способен смеяться над этим. И на саму себя, которая, видно, была слишком глупа, чтобы разгадать код. И на письмо, которое никак не желало отдавать свою тайну. – Где-нибудь – между строк, в дате или еще где-нибудь – этот патер Джозеф должен был написать, где находится пергамент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48